Впереди стояла высокая чугунная ограда со скорбящими ангелами на шпилях, сквозь которую просматривались надгробные памятники. Вдруг прямо в склепе, больше напоминающем укрепленную огневую точку, нежели последнее фамильное пристанище, майор заметил ствол пулемета, выглядывавший в крошечное окошко. Прозвучала длинная назойливая очередь, прервавшая затяжной марш-бросок.
Майор Бурмистров прыгнул в небольшой окопчик, кромка которого брызнула земляным фонтанчиком. Пуля смачно шмякнула за спиной в борт этой ямы, обсыпала комбата кладбищенской глиной. Ему повезло.
Дыхание у него сбилось. Он прислонился спиной к холодной стенке крохотного окопчика и очухался не сразу. На это ушла долгая минута.
Натолкнувшись на усиленный огонь, залегла вторая цепь пехоты. Пулеметные очереди буквально царапали головы красноармейцев, старательно утюжили подходы к кладбищу.
«Где же танк? Почему он не стреляет? Без него наша атака захлебнется».
Из дыма, который густо стелился по земле, сначала показалась башня танка, а потом и корпус. Боевая машина не сбавляла скорости. Башня крутанулась, наводчик распознал угрозу, направил ствол точно на склеп, выложенный из темно-красного полированного гранита.
Но неожиданно из-под танка ударил сноп ярко-белого пламени. Машина развернулась, на землю с правого ведущего колеса слетела гусеница. Танк значительно просел, выглядел неуклюжей громадиной. Водитель пытался придать ему исходное боевое положение, но тридцатьчетверка его не слушалась и упрямо подставляла противнику боковую сторону башни.
В следующую секунду в нее врезался бронебойный снаряд. Болванка пробила башню, осколки брони уничтожили экипаж. Боекомплект, лежавший вдоль борта, немедленно детонировал, оглушительно бахнул. Башня сорвалась с корпуса и отлетела на пару десятков метров.
Бурмистров подумал о том, что едва успел познакомиться с танкистами перед самым боем. Их лица были черными от пороховой гари, а комбинезоны насквозь пропитало машинное масло. Это были очень симпатичные и дружные ребята, как и большинство танкистов. Командир экипажа, круглолицый сержант, обмолвился о том, что вместе они воюют с сорок третьего года. Теперь вот и смерть приняли в один миг, всем экипажем.
Штурмовой батальон остался без танкового прикрытия.
Батарея залп за залпом клала снаряды в северную часть кладбища, откуда немцы уже давно отошли. Теперь их пулеметные расчеты занимали и укрепляли новые позиции, разбросанные по всему погосту. Майору Бурмистрову следовало прямо сейчас переговорить с командиром батареи и скорректировать огонь его орудий, но связисты где-то затерялись.
Из клубов дыма выполз командир первой роты капитан Кузьмин, спрятался за камень и спросил:
– Что делать будем, товарищ майор?
– Кладбище нужно брать. Только через него можно в город прорваться. Зацепимся за уголок, а там и дальше сумеем продвинуться.
– Вот только каким образом зацепимся? – в сердцах спросил капитан. – Немцы так палят, что продохнуть не дают. Самоходка бьет из середины кладбища, не подлезешь!
– Исправим. Связисты куда-то запропастились, – произнес майор Бурмистров, разглядев через рассеивающийся дым группу немецких автоматчиков, уверенно перемещавшихся по аллеям.
Они выбирали удобные позиции, вели прицельный огонь по затаившимся бойцам штурмового батальона, перехватывали инициативу, местами контратаковали.
«Проклятье! Следует что-то предпринять, иначе они всех нас так перестреляют!»
В трех метрах от него, затаившись в каменистой щели, лежал Михаил Велесов. Вид у него был одурелый, но ничего, парень держался.
«О чем он думает в эту минуту? Уж точно не о любви! Уцелеть бы в этой передряге, а там гори все синим пламенем».
– Как ты? – спросил майор Бурмистров, глянув в перепачканное, поблекшее лицо друга.
– Живой пока, – ответил Велесов и попытался улыбнуться.
Получилось это у него кисловато, но голос прозвучал уверенно.
К войне человек привыкает быстро. Полежал ты день-другой под артобстрелом, почувствовал, как под тобой земля содрогается от разрывов, и начал понимать, что не все снаряды бьют по твоей землянке, не все пули летят в твою сторону. Большая часть из них достается полям и деревьям.
– Ничего, потерпи. Подберу для тебя местечко где-нибудь за могильной плитой. Да такое, что ни одна пуля не достанет.
– Товарищ майор! – пробился из глубины тумана чей-то голос.
Придерживая левой рукой телефон, к комбату полз связист, младший сержант. Следом за ним второй волочил катушку с кабелем.
– Наконец-то! Почему так долго? – строго спросил майор Бурмистров.
Жесткость эта была показная, больше для порядка. В действительности комбат думал о худшем. Уж не сгинули ли? Вокруг царила жуткая чехарда. Едва ли не из-под каждого камня то и дело раздавалась автоматная очередь или стрелял карабин. Уцелеть в этом бедламе было трудно.
Однако парни не только выжили, но и приволокли с собой буквально все, что требовалось в наставлениях по полевым линиям связи. Например, две плащ-палатки, одна для себя, а другая – чтобы подстилать под телефон и закрывать его от возможных повреждений. На поясах у них вместо саперных лопаток были топоры и патронные подсумки, за спинами – вещмешки, в которых лежали инструменты.
– Мы до штаба полка нитку тянули, – сказал младший сержант и вытер рукавом рябое лицо. – А потом осколком провод перебило. Немцы минами забросали. Пришлось переждать. С моего тулупа клок кожи срезало, – произнес он, выставляя напоказ правое плечо. – Я как раз в это время к барабану наклонился. Мне в лицо даже жаром от осколка пахнуло. Глянул, а в тулупе дыра. Не нагнись я, тогда я с вами, товарищ майор, уже не разговаривал бы. Да и тулуп жаль Хорошая вещь. Как я теперь на морозе?
– Ничего, скоро лето. С батареей связь имеется?
– Только что проверили, все в порядке, – уверил связист командира батальона.
– Дай мне капитана Федорова.
Боец распаковал полевой телефон и назойливо, так монотонно, как это делают только связисты, принялся вызванивать командира батареи:
– «Тюльпан», вас вызывает «Ворон», «Тюльпан», вас вызывает «Ворон». – В какой-то момент он замер, вслушался в шумы, а потом уверенно заявил: – Командир батареи на связи.
Майор Бурмистров взял трубку и проговорил:
– На северной стороне кладбища, куда ты так старательно лупишь, немцев уже нет. Разбежались они! Нагнал ты на них страха!.. Выручай, капитан, опять твоя помощь нужна. Вдарь сейчас первым залпом градусов на пятнадцать западнее! Второй положи чуток подальше, метров за сто до собора, а третьим в высокую липу лупи, которая стоит по центру кладбища. Потом уже мы пойдем. «Тюльпан», как понял меня? Прием!
– Все понял, товарищ майор. Бьем тремя залпами, а потом тишина. Прием.
– Как только отгремит третий залп, я просигналю зеленой ракетой. Мы добежим до северной части кладбища, там закрепимся, осмотримся и потопаем дальше. Все понятно? Прием.
Похоже было на то, что химики решили использовать все свои запасы. Черный дым вперемешку с серым образовывал замысловатые клубящиеся облака. Он тяжело стелился по земле, заполнял собой всевозможные ямы, траншеи, воронки, потом вдруг, подвластный сильным порывам ветра, поднимался кверху, где рассеивался, превращался в темно-серую непрозрачную мглу.
– Так точно, товарищ майор!
– Тогда давай, угости этих гадов!
Первый залп угодил точно по центральной аллее, на которой скопилась группа автоматчиков противника. Второй пришелся в глубину кладбища. На площади неподалеку от костела тут же высоко полыхнуло пламя, загорелись бочки с мазутом. Снаряды третьего залпа взрыли середину кладбища, подняли кверху столб черного дыма. Это уже полыхнула какая-то боевая машина.
Майор Бурмистров поднял ракетницу, вставил в нее зеленый сигнальный патрон и пальнул в сторону немецких позиций.
Бойцы штурмового батальона поднялись почти мгновенно и, прячась в клубах дыма, устремились в дальние углы кладбища.
Вместе со всеми, стараясь не отстать ни на шаг, бежал и майор Бурмистров. Чугунная ограда, спрятанная за дымовой завесой, появилась внезапно. Комбат на бегу швырнул гранату и метнулся в образовавшейся проем.
– Рассредоточиться! – выкрикнул он. – Идем вперед!
Глава 9Зеленая ракета
Ожесточенный бой шел почти двенадцать часов подряд, с рассвета до вечерних сумерек. Штурмовому инженерно-саперному батальону майора Бурмистрова удалось продвинуться только на пятьсот метров. Каждый пройденный шаг давался бойцам тяжело. Даже наступившая ночь не ослабила огонь, ведущийся с обеих сторон. Немецкие мобильные пулеметные расчеты то и дело появлялись в самых разных местах, простреливали каждый метр кладбища.
Они даже сумели оттеснить штурмовой батальон с середины кладбища едва ли не к самому началу. При поддержке полковой артиллерии красноармейцам удалось отвоевать прежние позиции. Но далее атака застопорилась.
Немцы действовали грамотно, продуманно. Из жилого квартала Марлево они вели артиллерийский и минометный огонь, прикрывали пулеметные расчеты, находящиеся на аллеях кладбища и в самом храме, ставшие нешуточной преградой для штурмового батальона.
Дело заметно сдвинулось, когда разведчики капитана Велесова смогли заняться своим главным делом и нанесли на карту-пятисотку расположение пулеметов противника. Танк, прибывший в помощь взамен подбитого, ударил по ним, и штурмовой батальон понемногу стал вытеснять немцев с кладбища. Наконец красноармейцы вышли к широкой аллее, прямой и длинной, упиравшейся прямо в костел, с колокольни которого непрерывно велся интенсивный пулеметный огонь.
Майор Бурмистров спрятался за фамильный склеп и перезаряжал автомат. Капитан Велесов находился поблизости. Он укрылся за черным могильным камнем, на котором красивым готическим шрифтом было написано имя усопшего, и внимательно наблюдал за суетой, творившейся подле костела. Этот человек, очень внимательный, умевший подмечать каждую мелочь, оказался весьма полезен.