Поторопитесь!
Под потолком тускло горела лампа, подсоединенная к громоздкому аккумулятору и кое-как освещавшая стол.
Генерал-полковник Чуйков дважды крутанул ручку телефона и сказал:
– Дмитрий Евстигнеевич, доложите обстановку!
– Товарищ генерал-полковник, старое кладбище взято! – сказал генерал-майор Баканов, воодушевленный очевидным успехом. – Пехота зачищает все закоулки и дворы Марлево. Бой идет в жилых кварталах юго-западной части района Миниково, откуда немецкая артиллерия обстреливала окраину города. Впереди стоят форты.
– А как станция Староленко?
– Ведем обстрел.
– Поторопитесь! Активнее используйте штурмовые отряды. Они зарекомендовали себя преотлично. Докладывать мне оперативную обстановку каждый час!
В блиндаж тусклым эхом пробивались артиллерийские раскаты. Два часа назад командарму звонил Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин и потребовал доложить оперативную обстановку, сложившуюся на данный момент в городе-крепости Познань. Генерал-полковник Чуйков, опуская отдельные подробности, сказал, что наступление на город идет одновременно по всем направлениям. Бои разворачиваются на окраинах и скоро перетекут в центральную часть.
В ответ на это товарищ Сталин сдержанно заметил, что со взятием Познани следует поторопиться. Именно потому, что этот город остается в руках немцев, откладывается крупномасштабная наступательная операция по всему фронту.
Час назад командующему доложили, что очень непростая ситуация сложилась в Рудниках-Миниково, где сопротивление немцев было особенно остервенелым. Штурмовые батальоны и пехота несли там большие потери.
Но вместе с тем полк под командованием Владимира Лихотворика буквально перемолол немецкие укрепления, расположенные на берегу петляющей Варты. Река оказывалась то с правой, то с левой стороны штурмовых подразделений. Полковник отыскал самые слабые места в обороне немцев, а тот факт, что бой уже велся во внутреннем оборонительном обводе Познани, заставил его еще более активизировать наступательные действия.
– Товарищ командующий, на проводе командир Двадцать восьмой гвардейской дивизии генерал-майор Глебов.
– Докладывай, Виктор Сергеевич.
– Выходим к внешнему обводу крепостей. В последний час движение вперед несколько замедлилось. Перед нами сильно укрепленный…
Чуйков неожиданно резко оборвал собеседника:
– А вы думаете, что немцы вам дорогу розами устилать будут? Хватит топтаться на месте! Продвигайтесь дальше. Южная часть города должна быть взята сегодня!
– Так точно, товарищ генерал-полковник!
– Жду от вас результатов к концу дня.
После сытного кулеша его непреодолимо потянуло спать. Прохор Бурмистров понял, что если не вздремнет хотя бы часа два, то вряд ли у него хватит силы таскать на себе всю эту стальную броню, а тем более бегать в ней.
Бойцы уже разместились для короткого отдыха на складе, расположенном в церкви. Он отыскал там укромный пятачок, самый дальний угол подле окна.
Уже засыпая, майор увидел, что через густую белесую штукатурку пробивается тусклыми красками какой-то рисунок.
«Средневековая фреска. Ратник», – подумал Бурмистров.
В следующую секунду все звуки как-то поблекли, заметно отдалились. У него уже не оставалось сил, чтобы разомкнуть веки, налившиеся свинцом. Прохор угодил во что-то вязкое, чему не было возможности противиться, и Прохор погрузился в тяжелый сон.
Проснулся Бурмистров от легкого прикосновения к плечу, разлепил глаза.
Над ним склонился ординарец и виновато проговорил:
– Товарищ майор, вас в штаб дивизии вызывают.
Комбат проспал около трех часов. Это было уже хорошо. Сил вполне хватит на ближайшие сутки, чтобы тащить на себе пудовую бронированную защиту, бегать в ней, переползать через завалы, уклоняться от взрывов, перелезать через колючую проволоку, преодолевать рвы, прыгать через траншеи и совершать еще массу немыслимых действий.
Майор глянул на стену. Теперь фреска показалась ему не столь бледной, как перед сном. Ратник в доспехах, запечатленный на ней, имел самое прямое отношение к событиям, происходящим вокруг прямо сейчас. Его глаза, показавшиеся Прохору поначалу строгими, теперь выглядели ободряющими, как если бы ратник благословлял его. Дескать, выполняй то, что тебе предначертано, и ничего с тобой не случится.
– Что за спешка, Петро? – спросил Бурмистров, приподнимаясь.
– Слышал, что пехоте нужно помочь.
Остатки сна улетучились. Прохор чувствовал себя необыкновенно бодро, но по собственному опыту знал, что к концу дня так устанет, что едва будет волочить ноги. Точнее сказать, внешне он будет выглядеть очень даже неплохо. Многим людям даже может показаться, что такому человеческому материалу просто нет износа.
Но Бурмистров нисколько не сомневался в том, что ему придется буквально вести бой с самим собой, чтобы пройти следующие сто метров. Войну никто не отменял. Командиру штурмового батальона нужно будет стрелять, идти вперед, пригибаться, чтобы не получить пулю в лицо, и старательно делать вид, что все ему нипочем. А потом в конце дня он вновь станет удивляться тому, что опять вопреки всему сумел уцелеть в море огня, в грохоте бесконечных разрывов, навскидку прикидывать, сколько же раз мог быть убит или находился на волосок от гибели.
Потом Прохор уснет сном праведника на короткое время, не замечая при этом бесконечную автоматную и пулеметную трескотню, хлопки разрывающихся мин, тяжелые раскаты артиллерийских залпов. Поспать нужно будет хотя бы немного, чтобы так же бодро встретить следующий день, который наверняка станет едва ли не полной копией предыдущего.
Штаб дивизии размещался в одноэтажном каменном здании, совершенно невидимом за черными скелетами близлежащих домов. Саперы успели натянуть над ним маскировочную сеть, пришить какие-то лоскуты, трепыхающиеся на ветру, и набросать сухие ветки с кусками земли. Так что сверху эта постройка выглядела какой-то расщелиной, упирающейся в покосившейся забор, а с земли – куском стены.
Проходя вдоль реки, Бурмистров невольно приостановился. Варта расхулиганилась не на шутку. В черноте ночи вода выглядела опасной, волны перекатывались тяжелой сверкающей ртутью. Длинный баркас, стоявший у берега, был сдвинут льдинами со своего законного места.
Некоторое время, сдерживаемый цепью, он болтался из стороны в сторону, оберегая свои борта от поломок. Потом в какой-то момент цепь не выдержала натиска, звенья разомкнулись, и баркас, подхваченный сильным течением, устремился вниз. Толстые льдины наползали друг на друга, ломались, образовывая огромные нагромождения. Они, подвластные сильному течению, крушили на своем пути всякую преграду и двигались дальше.
Баркас, будто бы ведомый опытным лоцманом, занял фарватер, преодолевал все преграды и торопился к повороту. В какой-то момент майору показалось, что ему удастся избежать участи мелких лодчонок, которые уже были раздавлены ледяными глыбами, рассыпались на изломанные доски и плыли дальше.
На крутом изгибе уже образовалась крепость из льдин, наползающих друг на друга. Баркас медленно, даже где-то величаво въехал в водоворот, развернулся боком и ударился бортом в эту преграду, с полной надеждой сокрушить ее. Но мерзлая твердыня вобрала в себя весь плавучий хлам, принесенный с гор, в том числе бревна, сучья, поломанные доски, спаянные крепким льдом. Она мало чем отличалась по крепости от железобетонной конструкции, охотно приняла суденышко на себя, сковала его.
Некоторое время баркас пытался сбросить с себя оковы, потеснить эту крепость, отвоевать простор для маневра. Но лед, во множестве прибывавший сверху, продолжал напирать, проверять на крепость деревянные борта. Поначалу раздался неуверенный скрип, как если бы судно просило о снисхождении. Но уже в следующую минуту прозвучал сильный продолжительный треск, буквально переполошивший всю округу.
Судно, еще какую-то минуту назад радовавшее взор правильными строгими геометрическими линиями, смялось, будто картонная коробка. Рубка, возвышающаяся над палубой, некоторое время сопротивлялась усиливающемуся напору льда, а потом перевернулась, была подхвачена льдом и длинными дощатыми обломками устремилась вниз. Баркас, казавшийся несокрушимым, цельным сооружением, вдруг распался на угловатые куски и, подталкиваемый ускорявшимся течением, вышел из водоворота.
«Вот что значит природная стихия», – невольно подумал Бурмистров и двинулся дальше.
В помещении кроме командира и начальника штаба дивизии присутствовали еще несколько офицеров из оперативного управления, а также командиры батарей и пулеметных рот. Здесь находился и капитан Велесов, державшийся вполне уверенно, можно даже сказать, что по-свойски.
«К войне, конечно, привыкаешь быстро, но, глядя на некоторых людей, порой думаешь, что они и вовсе родились под разрывами снарядов. Похоже, что Миша Велесов как раз из их числа», – подумал майор Бурмистров.
Взгляды всех присутствующих были устремлены на большой кусок ватмана, закрепленный на сером куске штукатурки, на котором было отмечено расположение советских и немецких частей на юго-восточной окраине города. Эта схема заметно устарела. Например, старое кладбище было уже взято, район Марлево зачищался от немцев, а на территории Миниково продолжались бои. На ватмане же, судя по раскраске, эти участке оставались за немцами. Значит, схема была нарисована пару дней назад.
Детальных карт города никто так и не отыскал, поэтому офицерам приходилось пользоваться наспех начерченными схемами. В штабе армии, на основе новых разведданных, они обновлялись, топографы составляли точные карты, которые скоро должны были поступить в войска.
Места хватило для всех. Офицеры разместились на пустых ящиках от снарядов, на кирпичах, сложенных в стопки. Они напряженно вслушивались в пальбу далекого боя, ожидали, что скажет генерал-майор Баканов.
– Сейчас наша пехота энергично очищает кварталы Марлево и ведет бои в Миниково, – проговорил командир дивизии простуженным голосом. – Но нам нужно скорее пробиваться к фортам «Редер» и «Бойен». Это первая задача. Вторая: захват плацдарма на восточном берегу Варты, в районе оборонного завода «Тукан». Воздушная разведка показала, что там сосредоточена значительная группировка немцев. На вооружении у них стоят пулеметы, самоходная осадная мортира «Карл», восьмидесятивосьмимиллиметровые зенитные самоходные установки на полугусеничном шасси, стопятимиллиметровые безоткатные пушки, полевые орудия. Особое внимание хочу обратить на зенитки. Они отлично ведут бой как с бронетехникой, рвут практически любую броню, так и с пехотой. При штурме нам основательно поможет артиллерия. Очень надеюсь на то, что большая часть этого арсенала будет уничтожена. Капитан Велесов, кажется, вы были в этом районе в разведке, да?