– Так точно, товарищ генерал-майор! – откликнулся Михаил.
– Что вы можете сказать об обороне противника? Насколько она серьезная?
– Каждый форт представляет собой хорошо оборудованную современную крепость. За последние годы немцы упрочили их новыми материалами. Основные сооружения этих крепостей расположены под землей. Кровля фортов очень крепкая, сооружена из бетона и стали. Пробить ее будет чрезвычайно непросто. Разрешите провести некоторые уточнения на схеме?
– Попробуйте, – великодушно разрешил Дмитрий Евстигнеевич, с интересом посмотрев на капитана.
Михаил Велесов поднялся с ящика и спокойно подошел к схеме. Он обратил внимание, что чертеж был нарисован вполне профессионально, но вот с линиями происходили какие-то нелады. Где-то они были утолщены, в других местах вдруг становились неожиданно тонкими. О небрежности речь не шла, скорее всего, схема выполнялась в большой спешке, о чем свидетельствовали несколько размазанных штрихов по самым краям. Чертеж даже не смог как следует просохнуть. Да и какое тут может быть терпение, когда армия, не сбавляя темпа, стремилась блокировать цитадель, где располагались главные силы немцев! Но схема читалась хорошо, грубых ошибок в ней не наблюдалось.
– На пути к фортам стоит вот этот дом. – Велесов показал на чертеж. – На самом деле он будет немного длиннее, чем на схеме. – Капитан взял со стола карандаш и тотчас увеличил пунктирными линиями его размеры. – Штурмовой группе лучше пробиваться к нему вот по этой улице. Она закрыта от прострела с фортов вот этими зданиями. Однако на их верхних этажах могут находиться снайперы и фаустники. Было бы хорошо, если бы перед наступлением в этом районе поработали минометчики и артиллерия. Дальше можно пробиваться вот по этой улочке. Она немного шире, чем показано на схеме. По ней можно протащить легкие пушки. Танки тут не пройдут. Выходим вот сюда, к форту, и ударяем по нему из орудий, – проговорил Велесов, посмотрел на генерал-майора и отложил карандаш в сторону.
– Вижу, капитан, что у тебя верный глаз, – сказал командир дивизии. – Один раз побывал там, а такое впечатление, что ты родом оттуда. Хорошо. Примерно так мы и будем действовать. С артиллерией я договорюсь. Она прикроет нас плотным огнем. А сам где ты будешь? При штабе останешься? А то тут говорят, что не бережем мы тебя.
– Товарищ генерал-майор, я бы опять хотел пойти со штурмующей группой. Уверен, что на передовой от меня будет больше пользы, чем при штабе.
Пальцы генерал-майора нервно застучали по короткому дощатому столу, явно сколоченному наспех.
«Решение принять трудно. Велесов – парень дельный, будет жаль, если его убьют. Но что-то в нем такое присутствует, не поддающееся простому объяснению, но хорошо заметное на уровне ощущений. Убить его не должны. Большая часть новичков, независимо от возраста и звания, погибает в первом же бою. Он сразу угодил в такое пекло, что даже самому боевому солдату непросто выжить, однако уцелел, даже случайной царапины не получил. Остается надеяться, что и в следующем бою судьба отнесется к нему благосклонно. Ведь на переднем крае Велесов и в самое деле будет очень полезен. Взгляд у него острый, город знает, так что подскажет что-нибудь ценное в зависимости от ситуации», – подумал командир дивизии и сказал: – Хорошо. Останешься в группе майора Бурмистрова. Все твои замечания мы учтем. А сейчас давайте решим, как нам лучше выполнить приказ командования, захватить плацдарм на восточном берегу Варты, в районе оборонного завода «Тукан». Каковы твои предложения, Бурмистров? – Генерал-майор посмотрел на Прохора, сидевшего в углу.
Свет керосиновой лампы неровно ложился на его гимнастерку и брюки, заправленные в офицерские сапоги. Лицо оставалось в глубоком сумраке, просматривались лишь самые резкие черты. Они вроде бы свидетельствовали о том, что он чем-то недоволен или раздосадован. В действительности это было не так. Прохор подался вперед, приподнялся, и на его лице, вышедшем из тени, предательски засветились молодые глаза.
Генерал-майор небрежно махнул когтистой ладонью, давая понять, что можно докладывать и сидя. Война упрощала общение даже с генералами, что прекрасно понимали все участники совещания. Да и штаб дивизии – это совершенно не то место, где следует ходить строевым шагом.
Бурмистров распрямил спину и вновь нырнул в тень, отчего его лицо опять стало сумрачным.
– С Вартой не все так просто. Этот год выдался снежным. Вода будет прибывать с каждым часом, а на реке сейчас начался ледоход. Лед ломает на своем пути буквально все! Форсирование значительно усложняется, – сказал Прохор, припомнив картину, увиденную несколькими минутами ранее.
Дело обстояло значительно хуже, чем можно было предположить поначалу. Река сбросила с себя ледяные оковы, понемногу выходила из берегов, разливалась, затапливала мостки и пристань, стоявшую неподалеку. В горах шло интенсивное таяние снега. Скоро Варта разольется так, что противоположный берег впору будет рассматривать в бинокль.
Не сложно было предположить, что приключится с людьми, вдруг пожелавшими бросить вызов стихии, разошедшейся не на шутку. Одного желания перебраться на противоположный берег окажется недостаточно. В таком поступке должна быть особая воля, отчаянность, настоящая дерзость. Преодолевать реку придется под непрекращающимся артиллерийским и минометным огнем.
Все это Прохору хотелось сказать генерал-майору, ожидавшему от него четкого и обстоятельного ответа. Но вряд такие слова удовлетворят командира дивизии. Получен приказ. Его следует исполнять, даже не считаясь с жертвами.
Командир дивизии лишь едва кивнул.
Он понимал, что за осторожным ответом командира батальона пряталась целая невеселая история, и произнес:
– Ты ведь орден Красной Звезды за форсирование Днепра получил?
– Так точно, товарищ генерал-майор, – бесцветно произнес майор, вспоминая ужас, творившийся в сорок третьем на широкой реке.
– Значит, тебе в этот раз будет полегче. Варта по сравнению с Днепром всего-то небольшая речушка. Подучишь солдат, как следует переправляться, подскажешь им, что да как, поможешь собрать плавсредства. А немецкую артиллерию мы попытаемся успокоить. Сегодня же поговорю с командующим, попрошу поддержки тяжелых орудий. Как думаешь переправляться?
– Форсировать лучше одним эшелоном. Ночью подтянем к берегу все то, что может плавать. Соорудим плоты. Установим на них пулеметы, минометы, легкую артиллерию и откроем встречный огонь. Будем лавировать между льдинами, двигаться широким фронтом, чтобы у немцев не было возможности сконцентрироваться на одном участке. Зацепимся на западном берегу и сразу приступим к выполнению боевой задачи. Дадим возможность переправляться остальным полкам и вместе с ними двинемся на завод «Тукан». В штурмовую группу первого эшелона беру капитана Герасимова с его батареей восьмидесятидвухмиллиметровых минометов, пулеметчиков старшего лейтенанта Якимова, саперов капитана Мазина и взвод противотанковых ружей лейтенанта Несмеяна. Предлагаю выдвинуться на станцию Староленко, откуда легче будет форсировать реку.
– Принимается. Вижу, что ты успел все хорошо обдумать. Переправу начинать после завершения артподготовки. Сигнал – три зеленые ракеты. Время атаки – пять часов утра. Все понятно?
– Так точно, товарищ генерал-майор! Разрешите приступать к сооружению плотов?
– Разрешаю. Совещание закончено!
Офицеры вышли из штаба.
Где-то совсем неподалеку разорвался тяжелый гаубичный снаряд, крепко тряхнул стены здания. Дмитрий Евстигнеевич почувствовал, как под ногами дрогнула земля. С потолка в углы комнаты мелко посыпалась штукатурка.
Командир дивизии поднял трубку телефона и произнес:
– Генерал-майор Баканов. Соедините меня с командующим армией.
В штабе Восьмой гвардейской армии в это время тоже проходило оперативное совещание. Обычно командующий проводил его в начале рабочего дня, чтобы скорректировать планы, поставить задачи. Василий Иванович Чуйков старался избегать разносов, приободрить командный состав, позитивно настроить его на предстоящий день.
Однако на этот раз он решил провести совещание вечером, то есть подвести итоги прошедшего дня. Не все складывалось так, как планировалось. Город Познань оказался куда более крепким орешком, чем представлялось поначалу. На допущенных ошибках следовало остановиться поподробнее, чтобы не повторять их впредь.
Вместе с тем это совещание не было тактическим, на котором решались бы сиюминутные задачи. Следовало мыслить стратегически, использовать все возможные средства для взятия города.
Наступление в юго-восточной части города развивалось довольно удачно, но двигаться широким фронтом мешала Варта, которая в большей степени продолжала оставаться в руках немцев. В районе Марлево советские части сумели потеснить противника, уничтожить артиллерийский полк. Теперь им следовало продвигаться дальше, овладеть другими районами города – Иоганн, Зегерже, Гловно, Ротай, – превратившимися в настоящие крепости. Однако без широкого форсирования Варты с поставленной задачей справиться было никак нельзя.
Дело осложняло еще и отсутствие точных карт. Их в войсках не было вовсе. Аэрофотоснимки, полученные воздушной разведкой, часто не соответствовали истинной обстановке, сложившейся на данном участке. Требовалась их кропотливейшая дешифровка. Но ситуация менялась едва ли не каждый час, что усложняло работу специалистов.
Немецкие военные инженеры проводили маскировку весьма искусно, использовали весь арсенал приемов, что значительно затрудняло идентификацию. Они укрывали военную технику маскировочными сетями, уменьшали яркость и цветовой контраст улиц, замазывали здания искажающей краской, возводили фальшивые коробки, изменяли очертания парков и скверов.
Поэтому нашим дешифровщикам приходилось немало поработать, прежде чем им удавалось восстановить истинную картину. Но ее полнота все равно не была гарантирована. На схемах, казалось бы, уже начерченных набело, топографам приходилось делать существенные дополнения, которые давали представление о тех или иных особенностях города.