Решение созрело неожиданно.
– Нам не выбраться отсюда. Если мы станем сопротивляться и дальше, то погубим и себя, и всех своих людей, которые нам доверяют, – проговорил Блауер.
Затарахтели тяжелые минометы. Резкие громкие звуки ударили по барабанным перепонкам.
Вальтер облизал пересохшие губы. На его лице не дрогнул ни единый мускул. Он был хороший солдат, готовый принять любое решение своего командира.
– Что ты предлагаешь? – спросил Заубер.
– Нужно выбросить белый флаг. Мы сдаемся!
– Думаешь, они нас не расстреляют, когда возьмут в плен? – неуверенно спросил Вальтер и в упор посмотрел на друга.
Тот сделал то же самое и увидел в глазах Вальтера желание жить. Не просматриваемое со стороны, оно было для него очевидным. Парню очень уж не хотелось умирать в неполные двадцать пять лет. Фердинанд невольно подумал о том, что точно такое же желание Вальтер рассмотрел и в его глазах.
Капитан вдруг улыбнулся и сказал:
– Во всяком случае, у нас будет шанс уцелеть. Кажется, в роте кто-то говорит по-русски?
– Так точно, это унтер-офицер Ханс Пельцер.
– Вывесите белый флаг. Пусть унтер-офицер сообщит противнику, что наш гарнизон готов к сдаче.
– Слушаюсь!
– Впрочем, не нужно. Я сам выйду к русским с белым флагом. Солдаты достаточно рисковали.
Глава 20Высокая награда Эрнста Гонелла
Вечернее совещание никак не начиналось. Генералы дожидались Адольфа Гитлера, делились мнениями о создавшейся обстановке. Все они вынуждены были признать, что ситуация на фронтах складывалась весьма скверно.
На Восточном фронте продолжались ожесточенные баталии. Фюрер приказал ввести в бой резервы, однако русские дивизии продолжали продвигаться к центру Германии и перемалывали целые армии. Война докатилась уже до Силезии, Богемии, Померании. Самые ожесточенные сражения проходили в Пруссии и в Венгрии. Верховное командование вермахта понимало, что если не принять каких-то кардинальных мер по сдерживанию Красной армии, то война вскоре перекинется в Западную Пруссию.
Общую обстановку усугубляло непростое положение на Западном фронте, в особенности на равнине между Аахеном и Трилом. Вследствие необходимости переброски Шестой танковой армии Зеппа Дитриха на Восточный фронт этот район был значительно ослаблен, что, разумеется, привело к наступлению англо-американских войск.
Через тридцать пять минут ожидания появился фюрер. Выглядел он бледнее обычного.
По традиции, заведенной им, о положении на Восточном фронте докладывал начальник штаба сухопутных войск Гудериан, на Западном – генерал-полковник Йодль. Характер войны на западе, где бои проходили сравнительно спокойно, и востоке, где русские продолжали занимать одну территорию за другой, сказывался и на общем настрое участников совещания. Дела на Восточном фронте они обсуждали горячо, чего не скажешь о Западном. Да и Гитлер к неудачам на Западном фронте относился куда более спокойно, чем на Восточном.
В этот раз на совещание был приглашен министр вооружения и военной промышленности Шпеер, который должен был доложить о проблемах в производстве вооружения.
Три года назад, будучи личным архитектором фюрера, он был назначен на должность рейхсминистра вооружения и боеприпасов вместо погибшего Фрица Тодта. Именно ему была поручена переориентация всей промышленности рейха на тотальную войну, с чем он успешно справлялся. Несмотря на перебои с сырьем, Шпееру удалось добиться значительного роста производства.
Одна из главных его концепций заключалась в том, чтобы активно использовать в военной промышленности труд подневольных рабочих, а также заключенных концентрационных лагерей. Тесное сотрудничество с Генрихом Гиммлером позволило ему во многом добиться своего.
– Начинайте, Шпеер, – произнес фюрер, едва шагнув в комнату для совещаний. – У нас не так много времени. Нам нужно заслушать доклады по другим вопросам.
Рейхсминистр подошел к доске, на которой были развешаны таблицы с данными о производстве вооружения, и заговорил хорошо поставленным голосом:
– Сейчас военные заводы Германии работают на полную мощность. Они производят вполне достаточно вооружения, необходимого для снабжения фронта. Но у нас есть одна большая проблема. Англо-американская авиация прекрасно осведомлена о расположении всех наших военных предприятий. Главным образом они стараются бомбить авиационные и нефтеочистительные заводы. За последние две недели воздушным атакам подвергались авиазаводы в Бремен-Хемелингене, Аугсбурге, Ростоке, а также в Винер-Нойштадте, изготавливающие реактивные истребители. Буквально вчера массированный удар был нанесен по заводам БМВ, выпускающим авиационные моторы. Бомбили шарикоподшипниковые заводы, расположенные в Регенсбруге и Швейнфурте. Про малые заводы, изготавливающие отдельные детали к самолетам, я уже не говорю, их много! Просто не хочу занимать ваше время. Англо-американская авиация и так уже нанесла нашей военной промышленности значительный ущерб, разрушила в числе прочих заводы Круппа в Эссене, автомобильные в Саксонии, топливные в Цайце и в Лейне. Крупные предприятия мы стараемся переводить в подземные помещения, как это было сделано в Винер-Нойштадте. Там есть огромные пещеры, в которых теперь расположены цеха. Но мы потеряли значительную сырьевую базу, поэтому не сумеем производить вооружения даже на уровне конца сорок четвертого года. К этому следует быть готовыми.
– Шпеер, в нашей промышленности не все так скверно, как вы тут нам обрисовали. Нам доподлинно известно, что англо-американцы совершенно не случайно бомбят именно авиационные заводы. Это одна из самых сильных наших сторон в войне против них. Но они не очень-то стремятся разрушать те предприятия, которые снабжают вооружением Восточный фронт. Так что у нас есть возможность выровнять ситуацию. У вас есть что сказать, Йодль? – обратился фюрер к генерал-полковнику.
– На Западном фронте значительно упала дисциплина. Особенно это касается тех частей, которые перебрасываются оттуда на Восточный фронт. Это самый настоящий страх перед тяжелыми боями с русскими. Мне известно немало случаев, когда при отправке войск на погрузочные пункты от своих частей отставали целые роты. Потом они спокойно сдавались в плен американцам или англичанам.
– Вину с предателей никто не снимает. Надо расстреливать изменников перед строем в назидание другим! У нас на фронтах немало примеров мужества, достаточно тех настоящих солдат, на которых следует равняться. – Гитлер немного помолчал и продолжил: – Я вот опоздал на полчаса. Мне принесли доклад о том, как сражаются наши доблестные части в Познани против семи отборных русских дивизий. Я поражаюсь мужеству и отваге наших людей. Комендант крепости настоящий солдат. Просто поразительно, как удачно он сумел организовать оборону против целой армии, у которой на вооружении и танки, и тяжелая артиллерия, есть и преимущество в людских ресурсах. А ведь значительная часть бойцов, обороняющих город, пришла из фольксштурма. Когда на нашу родину прорвались армады врагов, они стали настоящими солдатами. Вот пример подлинного героизма! Гудериан, подготовьте приказ о награждении генерал-майора Эрнста Гонелла. Рыцарский крест он заслужил по праву.
– Слушаюсь, мой фюрер!
– Передайте ему мое личное восхищение его офицерской доблестью и мужеством подчиненных.
Глава 21Ночные разговоры
Два дня назад штаб Восьмой гвардейской армии переместился в двухэтажный особняк с толстыми стенами, через окна которого просматривалась южная сторона цитадели. Оперативная обстановка менялась едва ли не каждый час и требовала немедленной координации действий, а потому телефонные звонки не умолкали. В комнате, где размещались связисты, то и дело звучали позывные частей и соединений.
Немцы, засевшие в Познани, сдаваться не желали, отбивались, несмотря на свое тяжелое положение. Каким-то непостижимым образом гарнизон крепости находил в себе силы для дальнейшего сопротивления, а в некоторых районах даже переходил в контрнаступление.
Грамотные действия немцев указывали на то, что во главе обороны стоит крепкий штаб, умеющий вести боевые действия в пределах города. Это совершенно другая война, не та, которая ведется в чистом поле, требующая от бойцов специальных навыков.
Штурмовые мобильные группы показали свою эффективность. При поддержке пушек, которые буквально тащили на плечах, они пробивали коридоры в укрепленных районах, а то и просто в стенах домов, облегчали продвижение пехоты, следовавшей за ними неотступно.
Начальник штаба армии генерал-майор Белявский громко и рассерженно вдалбливал кому-то по телефону, что нужно в кратчайшие сроки овладеть районом Наромовице и не дать немцам проскочить через щель, образовавшуюся между нашими частями.
Его речь без конца заглушалась пальбой гаубиц, находящихся где-то неподалеку. Чуть севернее стукнул разок пулемет, заполнил паузу между залпами. Потом вновь раздался раскатистый голос генерал-майора Белявского. Начальник штаба был молод, энергичен, старателен. Самое главное состояло в том, что он обладал скрупулезностью, столь необходимой для штабного офицера.
Звонок по высокочастотной связи даже среди беспрестанного грохота показался Василию Ивановичу невероятно громким. Умолк и Белявский, в ожидании посмотрел на командующего. Не иначе как оттуда!
Василий Чуйков бережно поднял трубку.
– Слушаю.
– Это вам товарищ Иванов звонит, – прозвучал голос Иосифа Сталина, насыщенный мягкими грузинскими интонациями.
Верховный Главнокомандующий всегда говорил негромко. Даже в самые острые минуты разговора он никогда не переходил на повышенные тона, использовал для убеждения собеседника обширную эмоциональную палитру. При очных разговорах он подключал к делу взгляд, который говорил куда красноречивее самых содержательных и емких слов.
Иосиф Виссарионович нередко использовал псевдоним Иванов, полагал, что высокочастотная связь может прослушиваться. В действительности для такого суждения не было никаких оснований. Телефонисты хорошо знали свое дело.