– Собираем оружие, боеприпасы, а дальше будет видно. Может, до утра еще и продержимся.
Бойцы заблокировали лестницу покореженным, помятым металлом, какового вокруг оказалось немало, быстро оборудовали пулеметные гнезда, пролезли во все щели и затаились в ожидании.
На лестничной площадке происходила какая-то непонятная возня. Отчетливо различимы были немецкие голоса, явно возбужденные. По каменному полу зашаркало что-то тяжелое.
«Неужели волокут пушку?» – с невольным удивлением подумал Велесов.
– Готовься! – выкрикнул он и не ошибся. Немцы толкали перед собой легкую пушку, спрятавшись за ее покореженной бронированной плитой. Несколько очередей, выпущенных в ту сторону, заставили их прекратить потуги. Неужели эти простаки рассчитывают протащить пушку по лестнице? Кто же им позволит?
Стрельба как-то помалу иссякла. Михаил Велесов вышел в коридор. Середина ночи. Ему хотелось спать, вот только для отдыха сейчас было не самое подходящее время. Он сел на пол и вытянул натруженные ноги. Главное – не ложиться, добудиться потом будет сложно, не спал почти двое суток. Сон получится глубоким, не услышишь ни черта, даже если рядом разорвется тяжелый снаряд.
Иное дело, когда просто присядешь. Тогда впадаешь в полудрему, вроде бы и спишь, в то же время все чувства обострены до предела. Если прикорнуть таким образом на полчасика, то возникает ощущение, что провалялся в постели едва ли не половину дня.
На его участке немцы как-то притихли, но вот в правом крыле и где-то в самой середине здания шумно бабахали разрывающиеся гранаты. С боеприпасами после проведенной операции стало немного полегче. Красноармейцы использовали трофейное оружие, подобрали все, до самого последнего патрона. Треск немецких автоматов и штурмовых карабинов звучал куда чаще, чем отечественные «ППШ». Пальба из чужого оружия не пугала красноармейцев. Богатые трофеи были поделены между подразделениями, чтобы хватило на всех.
Кто-то осторожно тронул Велесова за плечо. Он открыл глаза и увидел лицо ординарца, сержанта Колесова.
– Теперь второй и третий подъезды наши, товарищ капитан, – доложил тот. – Майор Бурмистров пробился, сумел занять весь подъезд и сейчас атакует соседнее здание.
Восхищению Велесова не было предела. Бурмистров всегда был двужильный и старался находиться там, где становилось особенно горячо.
– Ну, зверюга! – поднимаясь, произнес Велесов. – А у нас что-то немцы притихли.
Ответить ординарец не успел. На верхнем этаже началась какая-то беспорядочная частая стрельба.
В коридор ворвался запыхавшейся вестовой и прокричал с порога:
– Товарищ капитан, немцы поднялись на последний этаж по пожарной лестнице! Сейчас подполковник Крайнов ведет там бой! Нужна ваша поддержка.
Михаил посмотрел на сержанта, контролировавшего подходы к лестнице, и скомандовал:
– Мошкарев с отделением остается здесь, остальные за мной! Выходим!
Первым, кого увидел капитан Велесов, был подполковник Крайнов, который то и дело нещадно поминал фрицев по матушке и стрелял из автомата в чердачное помещение. Оттуда один за другим выскакивали немцы и тотчас ввязывались в бой, теснили немногочисленную группу под командованием подполковника.
Как командир полка, Крайнов обязан был находиться во втором эшелоне, откуда легче было осуществлять взаимодействие между батальонами. Однако по причине природной горячности и молодости он всегда лез в самую гущу сражения, постоянно рисковал жизнью, запросто мог заполучить пулю. Никакие наставления на Крайнова не действовали, переделать его было нельзя, поступать по-другому он не желал.
Немцев оказалось на удивление много. Они уже успели занять половину этажа и растекались по переходам, продолжали теснить красноармейцев, подавляли их огневым напором, не давали лишний раз пальнуть и упрямо отвоевывали метр за метром.
– Держать позиции! – приказал капитан Велесов своим разведчикам. – Не отходить!
Неожиданно за окном ярко вспыхнула сигнальная ракета. Помещения, в которых протекал бой, на какое-то время ярко осветились. Только сейчас Велесов понял, что находится в просторной комнате с двумя выходами, некогда предназначенной для проведения каких-то торжеств.
Бойцы спрятались за какие-то покореженные металлические конструкции и вели интенсивную стрельбу, старались не дать немцам пробиться в глубину здания и захватить лестницу. Тут не требовалось каких-то дополнительных команд, указаний. Это был тот самый случай, когда стрелки мгновенно оценивали создавшуюся обстановку и выбирали единственно правильное решение из множества возможных. Подразделение, объединенное общей опасностью, работало слаженно, умело.
На лестнице, веско заявляя о себе, затараторил длинными очередями немецкий пулемет «МГ‐42», звуки которого Михаил узнал бы из тысячи подобных. Он тотчас размахнулся и швырнул гранату в источник огня. Бабахнуло так, что с потолка обсыпалось то немногое, что еще продолжало там держаться: балки, массивные куски штукатурки, расщепленная дранка. Перекрытия перекособочились, лишились опор и обвисли острыми побитыми бетонными краями.
Тотчас после взрыва, не дожидаясь, когда осядет дым, поднявшийся к потолку вперемешку с кирпичной пылью, в проем бесстрашно выскочили три бойца и длинными очередями расстреляли вражеские огневые точки. Они выиграли всего секунду, но столь важную в скоротечном ближнем бою.
Следом, закрепляя успех, ринулись еще трое бойцов. Они забросали гранатами чердачные помещения. Тактическое преимущество приходит и уходит, а вот занятые метры остаются. Бронированная пехота уже заняла позиции по обе стороны коридора и действовала нахально, дерзко, подстреливала всякого фрица, который имел неосторожность выглянуть из укрытия.
Капитан Велесов чувствовал себя частичкой боевого коллектива. Тренированные, спаянные совместными боями разведчики ощущали присутствие друг друга даже без слов, представляли собой единый сбалансированный организм, действовавший одинаково грамотно как в атаке, так и в обороне.
Боковым зрением капитан Велесов увидел на фоне затухающей сигнальной ракеты слабую тень, упавшую в помещение. Осознание опасности и нужное решение пришли едва ли не одновременно. Ему ясно было одно. Советских бойцов там быть не должно. Михаил понимал, что у него в запасе всего-то какие-то тысячные доли секунды, развернулся, выпустил длинную очередь в источник опасности и даже не удивился, когда наружу вывалился убитый немец. Закрепляя преимущество, он швырнул в проем двери гранату, весьма весомый аргумент в скоротечном споре за жизнь.
Неожиданно внизу одновременно во всех подъездах загрохотала густая стрельба.
– Товарищ капитан, к немцам подошло подкрепление! – доложил Михаилу сержант Мошкарев. – Давят по всему периметру.
– Как с боеприпасами?
– Еще имеются. Но это ненадолго.
Теперь немцы напирали сверху и снизу, стремились зажать красноармейцев в тиски и раздавить окончательно.
Велесов повернулся к связисту, сидевшему в наушниках за рацией, и сказал:
– Передай в штаб дивизии, что мы просим поддержки. У нас большие потери. Долго мы не продержимся.
– Слушаюсь, товарищ капитан, – произнес связист и, не обращая внимания на разрывы и автоматные очереди, звучавшие вблизи, принялся взывать: – «Тюльпан-один», «Сокол-четыре». Прием!
Михаилу ясно было, что немцы крепко напирают и, несмотря на свое бедственное положение, совсем не помышляют сдаваться, навязывают бой и давят огневой мощью. Боеприпасов у них в избытке.
Самое время, чтобы в перестрелку вмешался батальон Бурмистрова и ударил бы по немцам с тыльной стороны. Но похоже было на то, что он крепко увяз в уличном бою. Со стороны дома, который теперь занимал Бурмистров, доносилась частая стрельба. Звучали глухие разрывы. Справа, далеко по улице, раздавались характерные хлопки, рвались мины. Сейчас там тоже было ой как не сладко.
Советская тяжелая артиллерия пренебрегала боями местного значения, выполняла свои стратегические задачи. Гаубицы упорно и шумно обстреливали форты, стоявшие в отдалении, и цитадель, мрачной громадиной возвышающуюся над городом.
– Надо потеснить фрицев. Иначе они нас раздавят! – выкрикнул Велесов, стараясь перекричать шум нарастающего сражения.
Он мимоходом отметил, что подразделение работает грамотно, умело, не упрекнешь! Цена высока. Выживаемость всех зависит от того, насколько решение каждого бойца окажется верным.
– Делаем все, что можем, товарищ капитан, – проговорил сержант Мошкарев, перезаряжая автомат. – Немцев просто больше. Откуда они только налетели?!
– Здесь нас достанут. Позиции мы не удержим. Нужно пробиваться через коридор в зал. Там хороший обзор. Держим сразу лестницу и коридор! – приказал Велесов, озвучив мысль, пришедшую в голову каждому бойцу.
Пройти коридор под плотным огнем немцев получится не у всех. Солдаты прекрасно понимали это, вот только высказываться на сей счет не спешили.
– Пробиваемся сразу после взрыва гранаты.
– Связался со штабом, товарищ капитан, – выкрикнул радист, прижимая наушники к голове. – Попросили еще немного продержаться, скоро пришлют подмогу.
Михаил Велесов невольно усмехнулся и сказал:
– Понятно. Что ж, у нас просто нет другого выхода. Будем держаться.
Глава 25Нельзя нам без связи
До цитадели, построенной когда-то на северо-востоке города, оставалось каких-то километров пятнадцать. Поставленная на возвышенности, неподалеку от излучины реки, она буквально приковывала внимание. От древних башен трудно было оторвать взор. Так бывает, когда ты смотришь на что-то совершенное.
Крепость была окружена зубчатыми величественными стенами с узкими амбразурами, ощетинившимися стволами пулеметов. К ней невозможно было приблизиться. Между советскими позициями и цитаделью вкруговую выстроилась цепь приземистых фортов, связанных между собой крепостной стеной, которую тоже предстояло пробивать, а потом с боями пройти через весь город, в котором буквально каждое здание являлось крепостью. Вместе с тем цитадель располагалась всего-то на расстоянии нескольких часов спокойного шага.