Город немилосердно поедал людей. Без потерь на фронте, конечно же, не обойтись, но в уличных противостояниях погибало значительно больше солдат, чем где-нибудь на открытом пространстве. Такова специфика городских сражений. Полки, провоевавшие на передовой с неделю, выглядели весьма измотанными и немедленно отправлялись на переформирование. Они получали кратковременный отдых, пополнялись людьми и вновь шли в бой, подчас обновленные на девяносто процентов.
О действиях своих полков на юго-западном направлении генерал-майор Баканов знал практически все, чему способствовала бесперебойная связь. Поэтому командир дивизии забеспокоился, когда не смог переговорить с подполковником Крайновым. Хотя для тревоги не было пока серьезных оснований. Схожие ситуации случались и раньше.
Полк Крайнова находился на самом острие наступления. Его батальоны проникли глубоко в городские кварталы, действовали автономно, в зависимости от сложившихся обстоятельств. Часто ситуация складывалась таким образом, что трудно было понять, кто находится в окружении, наши или фрицы. Пальба в районе Ротая и Стараленко была жестокая, там приходилось сражаться буквально за каждый метр.
В этот раз связь со штабом полка была прервана надолго. О том, что происходило на передовых позициях в районе Ротая, можно было только догадываться. Генерал-майор Баканов четырежды отправлял в штаб полка курьеров, но ни один из них так и не вернулся. Все сгинули где-то в этой мешанине.
Неожиданно зазвенел телефон, уверенно вмешался в сумбурное и хаотичное нагромождение всяческих звуков.
Телефонист, сидевший у аппарата, поднял трубку, услышал кого-то и сорвавшимся от волнения голосом проговорил:
– Товарищ генерал-майор, на связи подполковник Крайнов.
Дмитрий Евстигнеевич спешным шагом пересек подвальное помещение и порывисто взял трубку, протянутую ему.
– Крайнов?..
– Товарищ генерал-майор, разрешите доложить.
– Докладывайте, подполковник! Что там у вас? – нетерпеливо потребовал Баканов.
– В районе Ротай на пути к цитадели полк занял шесть жилых домов, один из которых многоэтажный. Первый батальон капитана Кузнецова держит позиции у дома на пересечении улиц Герберта и Бисмарка. Второй батальон старшего лейтенанта Хомутова занял дом на улице Потсдамской. Штурмовой батальон майора Бурмистрова выдвинулся в глубину района Ротай и захватил два жилых дома на улице Таубена. Третий батальон старшего лейтенанта Чурикова держит позиции в многоэтажном доме на перекрестке улиц Хойса и Штюлера. Именно здесь размещается штаб полка. Дом был атакован с двух сторон двумя крупными группировками немцев численностью до полка. Им удалось пробиться в здание. Сейчас они владеют нижним и верхними этажами. Ведется бой на выдавливание противника из здания. Однако к немцам постоянно прибывают дополнительные силы. У нас значительные потери, очень много раненых. Просим помощи для эвакуации их в тыл.
Подполковник Крайнов говорил спокойно, размеренно. Несмотря на молодость, которая буквально фонтанировала из каждой клетки его сильного тела, он отличался разумностью в речах, что обычно свойственно человеку, умудренному житейским опытом.
Фронтовая биография подполковника Крайнова началась с Западного фронта. В мае сорок второго года он командовал ротой пулеметно-артиллерийского батальона, в сентябре стал начальником оперативного отделения штаба Пятидесятой отдельной лыжной бригады. После прохождения краткосрочных курсов усовершенствования комсостава Крайнов получил назначение на должность командира стрелкового полка.
Он был из категории везунчиков. За годы войны не раз оказывался в таких ситуациях, из которых, казалось бы, не существовало выхода, но ему всякий раз удавалось остаться победителем. Крайнов успешно пробивался через немецкие тылы, штурмовал эшелонированные укрепления, преодолевал минные поля. На его долю выпали такие испытания, которых с лихвой хватило бы на несколько военных судеб.
– По позициям все ясно, – ответил генерал-майор после минутной паузы. – Закрепляйтесь основательно. Нужно удержаться во что бы то ни стало! Обозначьте границу вашего полка сигнальными ракетами красного цвета. Вам на подмогу выдвинется рота автоматчиков с санитарами для эвакуации раненых.
– Понял, товарищ генерал-майор. Ждем! Держимся на последних патронах.
Этот разговор проходил под аккомпанемент автоматных и пулеметных очередей. Рядом чего-то бухало и взрывалось. Командиру дивизии приходилось изрядно напрягать слух, чтобы расслышать слова подполковника Крайнова. Однако он понимал, что тот будет держаться, даже если ему придется сложить голову. Оставалось надеяться, что командира полка и в этот раз не оставит военная удача. Парень-то он фартовый!
Генерал-майор Дмитрий Баканов поставил светильник в самый центр стола таким образом, чтобы небольшой огонек освещал всю карту. Флажков, которыми он маркировал ее, становилось все больше. Они уверенно приближались к центру города, до которого было еще далековато.
С восточной стороны города, в местечке Милостово находился крепкий форт «Притвиц». После его взятия наступать станет значительно легче. За ним чередой потянутся жилые комплексы, не требующие столь длительного и изнуряющего штурма.
Баканов дважды крутанул ручку телефона, поднял трубку и коротко скомандовал:
– Позвать ко мне капитана Волынина!
Через десять минут в штаб дивизии, пригнув голову под низким косяком, вошел статный светловолосый капитан тридцати лет от роду с костистым хмурым лицом.
– Вызывали, товарищ генерал-майор? – спросил он.
Длинноногий и длиннорукий, тощий, как сухая оглобля, он, несмотря на природную худобу, был жилистый и невероятно сильный. Если кто и мог выполнить задачу, которую собирался озвучить командир дивизии, так только Волынин. Дело тут было не только в боевом опыте, которого он набирался с июня сорок первого, а в невероятной упертости, свойственной людям от сохи.
Задача была такова. Волынину следовало прорвать кольцо оцепления многоэтажного дома, в котором находился подполковник Крайнов, провести зачистку в тыловой глубине полка, но так, чтобы не увязнуть в череде столкновений с многочисленными немецкими подразделениями, обойтись минимальными потерями. Потом Волынин и Крайнов должны были двинуться на север, к форту «Притвиц».
Волынин был из того немногого числа людей, которым не нужно объяснять все до мелочей. Он буквально схватывал суть дела на лету. Способных командиров в Восьмой гвардейской армии было немало, но даже среди них капитан Волынин выделялся набором качеств, позволяющих выполнить самую сложную задачу.
– Вызывал, – сказал генерал-майор и прильнул к окулярам стереотрубы.
Где-то в двух километрах от штаба в воздух взлетали красные ракеты, очерчивая контуры позиций подполковника Крайнова.
– Посмотри сюда, – заявил Баканов, уступая место Волынину.
Капитан глянул в стереотрубу.
– Красные ракеты видишь? – спросил командир дивизии.
– Вижу.
– Это позиции подполковника Крайнова. Сейчас он находится в окружении. Задача твоя такая. Нужно зачистить тыл полка от немцев, пробиться к его позициям через кольцо, эвакуировать раненых, а потом совместными усилиями двигаться в сторону форта «Притвиц». Дальше твоя рота поступает в подчинение подполковнику Крайнову. Вы с ним берете форт. Чем быстрее справитесь с этим делом, тем раньше мы выйдем к цитадели. Задача ясна?
– Так точно, товарищ генерал-майор! Когда приступать к выполнению задачи?
– Сейчас! У подполковника Крайнова практически не осталось боеприпасов, так что поторопись. Постарайся не ввязываться в длительные боестолкновения.
– Разрешите идти?
– Выполняйте!
Глава 27Держать город до последнего солдата
Вчерашним вечером комендант крепости Познань генерал-майор Эрнст Гонелл подписал приказ о расстреле пятерых военнослужащих, среди которых был лейтенант пехоты. Все пятеро обвинялись в пораженческих настроениях, трусости и измене родине. Их расстреляли во дворе крепости Виняры перед строем солдат, в назидание остальным. Эрнст Гонелл лично присутствовал при исполнении приговора, стоял в сторонке и равнодушно курил сигарету.
Нельзя сказать, что состоявшийся расстрел как-то очень уж поднял боевой дух защитников крепости, и они, преисполненные солдатской доблести, часом позже грудью бросились на вражеские амбразуры. Но некоторое повышение боевого духа в полках все же было отмечено.
Скверно было то, что расстрелы придется продолжить. На очереди стояли два унтер-офицера, оба командиры отделений. Один из них нынешней ночью спрятался в воронке в то время, когда его подразделение штурмовало позиции русских, то есть попросту струсил. Другой оказался паникером. В его кармане была найдена листовка, служившая пропуском к русским. Немногим позже при расследовании было выяснено, что он вел пораженческие разговоры и подговаривал к сдаче в плен свое отделение.
Дисциплина была восстановлена. Это главное. Без нее противостоять русским армадам невозможно. Приказ о расстреле паникеров и трусов был доведен до каждого подразделения гарнизона. Если порядок пошатнется, то расстрелы придется продолжить. Хотя прибегать к крайним мерам коменданту крепости очень не хотелось.
Едва ли не половину прошедшей ночи генерал-майор провел на передовой. Он выискивал самые уязвимые места в русских позициях. Свои соображения, подкрепленные небольшими точными рисунками, комендант записывал в небольшой блокнот, который носил при себе постоянно, с первого дня войны.
В нем содержалось немало занимательного. Например, в Париже Гонелла интересовали рестораны, где можно было отведать первосортных трюфелей и знаменитого лукового супа. В России его больше волновало, как уберечься при внезапном минометном обстреле. Он записывал, в каких районах требуются дополнительные меры предосторожности, чтобы избежать встречи с партизанами.
В прошлую ночь его штаб шесть раз подвергался артиллерийскому и минометному обстрелу. Когда он выползал из окопа, его едва не сразил русский снайпер, сбил с головы фуражку. Гонелл отряхнул ее от снега и грязи и вновь натянул на озябший лоб, не пожелал менять на другую.