– Новую надену, когда мы выберемся из этой чехарды, – сказал Эрнст Гонелл адъютанту, предложившему ему сделать это.
Его голос прозвучал так же убежденно, как при принятии важного решения. Никто не должен был заметить внутреннего содрогания коменданта города-крепости Познань.
Нельзя сказать, что генерал-майор был доволен осмотром передовых позиций. Во всех частях имел место значительный недобор личного состава. Откуда взяться пополнению, если город окружен? Воинские части занимали весьма неравнозначные позиции. Одни стояли на пути главного направления русских, другие располагались на второстепенных дорогах.
Уровень подготовки большинства пехотинцев желал лучшего. Среди них были солдаты, долго воевавшие в России, но куда больше оказалось горожан, впервые взявших в руки оружие. Особенно низким уровень подготовки оставался в подразделениях фольксштурма, в которых немало было престарелых резервистов, воевавших еще в Первую мировую. Однако в старании им отказать было нельзя. Порой генерал-майора даже удивляла их безудержная отвага и полное пренебрежение к смерти, чего не встретишь в кадровых частях.
Фортификационные постройки по всей линии соприкосновения были разнородны. Где-то возводились многометровые баррикады, укрепленные тяжелым металлическим хламом и мешками с песком. В других местах улицы перегораживались разбитой техникой, оборудовались настоящие огневые точки. Пехотинцы вычерпывали воду и лед из воронок, оставшихся от взрывов артиллерийских снарядов, и устраивались в них.
Нужны были дополнительные укрепления, пусть даже рогатки с одним рядом колючей проволоки, сваренные из рельсов. Однако русская артиллерия так молотила тяжелыми снарядами, что нельзя было поднять головы. Солдаты исходили из того, что у них было. В редкие непродолжительные паузы между артиллерийскими залпами они вгрызались в землю и обкладывали камнями края брустверов, как если бы сооружали себе склеп.
Генерал-майора как-то утешало то обстоятельство, что в Познани оставалось немало укрепленных опорных пунктов, напичканных пулеметами. Часто это были многоэтажные дома, притягивающие к себе значительные силы русских, а также долговременные огневые точки, контролировавшие главные улицы.
Юго-восточное направление являлось самым уязвимым в обороне. Несмотря на все усилия, предпринятые обороняющимися подразделениями, русские брали один форт за другим. Они не собирались останавливаться или прерываться хотя бы на короткое время, с прежним неослабевающим упорством двигались к цитадели, обрушивали на каждое встречающееся укрепление тонны раскаленного металла и взрывчатых веществ.
Гонелл осмотрел форт «Притвиц», стоявший на пути продвижения русских к цитадели, и остался доволен. Толщина многометровых гранитных стен внушала уважение. На нижних этажах была установлена полковая и батальонная артиллерия, а вот наверху едва ли не из каждой амбразуры торчали стволы штурмовых карабинов и пулеметов.
Перебоев с боеприпасами не должно было быть. В подвалах крепости располагались обширные склады.
Гарнизон пребывал в хорошем расположении духа. Повсюду, куда бы ни заглядывал комендант, его встречали уверенные взгляды офицеров и солдат. На все вопросы подчиненные отвечали четко, в глазах их светилась непоколебимость. Защитники крепости готовы были сражаться, а если потребуется, то и умереть.
У пулеметного расчета, где первым номером был старик лет семидесяти, а вторым – шестнадцатилетний юноша в униформе «Гитлерюгенда», генерал-майор ненадолго задержался.
– Как вас зовут? – спросил он у старика.
– Отставной фельдфебель Ганц Райтер, – ответил тот и слегка подтянулся.
Широкие скулы этого человека окаймляла коротко подстриженная густая седая бородка, делавшая его моложавым. Подводила лишь спина, заметно ссутулившаяся под тяжестью прожитых лет.
– Давно воюете? – с легкой улыбкой осведомился комендант.
– Всю Первую мировую войну прослужил в штурмовой части германской императорской армии, – не без гордости проговорил старик.
– Ого! Я вижу, что вы бывалый солдат. Нам как раз такие нужны. Поделитесь своим опытом с молодыми пехотинцами, подскажите им, как надо воевать с русскими.
Дед чуть призадумался, а потом ответил:
– С ними не следовало бы воевать совсем. Не по правилам они это делают. Но уж если так сложилось, то деваться некуда. Русские – трудный противник. Нам, немцам, всегда было непросто драться с ними. Их нужно брать наглостью, они этого не любят.
– Как вы себе представляете эту наглость? – с нескрываемым интересом спросил генерал-майор.
Кто знает, может быть, в этом отставном фельдфебеле прячется гениальный стратег, которого так не хватает в главном штабе сухопутных войск?
– Нужно все время обстреливать позиции русских из артиллерии, проделывать проходы в их заграждениях и минных полях. Как только преодолеваем первую линию обороны русских окопов, сразу уничтожаем их всех в рукопашном бою. Пока они не успели опомниться, проходим как можно дальше к ним в тыл! – весьма серьезно, даже с некоторой горячностью произнес старик.
Генералу не так уж и сложно было представить, каким отважным воякой он был в Первую мировую войну.
– Ох и дали мы им весной восемнадцатого! – продолжил дед. – Свой день рождения я встретил в Киеве. Мне тогда исполнилось тридцать пять.
Эрнст Гонелл сдержанно улыбнулся. Если бы все было так просто. А еще лучше, если бы на вражьей стороне не оказалось бы ни единой пушки, ни одного пулемета. Знай себе топай беспрепятственно до самого Урала.
– Тактика, конечно, хорошая. Возможно, что мы ею даже воспользуемся, только не в этот раз. Сейчас у нас нет задачи наступать. У нас другой приказ – удержать Познань. А кто у вас вторым номером? – поинтересовался генерал-майор, посмотрев на юношу, внимательно вслушивавшегося в разговор.
– Это мой внук.
– Вот как. Уверен, он не подведет дедушку. Как тебя звать?
– Вилли, – ответил юноша.
– Где твой отец? – спросил Эрнст Гонелл.
– Он погиб на Восточном фронте, под Смоленском, в сорок первом году, господин генерал-майор.
Горе давно было выстрадано, но в глазах юноши оставалась недетская грусть. Отца ему явно не хватало, как и всякому мальчишке.
Генерал-майор перевел взгляд на старика, в какую-то минуту вдруг разом осунувшегося. Потеря сына до сих пор сидела в нем глубокой раной.
– Почему вы пошли в фольксштурм? Вас ведь никто не призывал. Нашлись бы солдаты и помоложе. – Эрнст Гонелл перевел взгляд на отставного фельдфебеля.
– Как же может быть иначе, если русские подошли к нашему городу? – с невольным удивлением произнес старик. – Не могли мы поступить по-другому.
– Если бы у нас в сорок первом году было побольше таких солдат, как вы, старина, то мы уже в августе заняли бы Москву, а в ноябре дошли бы Урала.
– Делаю все, что в моих силах, господин генерал-майор!
– Мы еще продолжим наш разговор. Но после того, как прогоним русских.
Эрнст Гонелл попрощался с дедом и внуком, потом подозвал к себе командира гарнизона форта «Притвиц», коренастого капитана в танковом засаленном бушлате, и негромко проговорил, шагая вдоль стены:
– Вижу, что вы очень хорошо поработали здесь, капитан. Форт укреплен весьма прилично и с большим знанием дела. Давно воюете?
– В кадровой армии с тридцать шестого года. В сороковом году воевал во Франции в Седьмой танковой дивизии под командованием генерал-майора Роммеля. С сорок первого по сорок третий сражался в группе армий «Африка». С начала сорок четвертого в группе армий «Центр». Командовал танковой ротой.
– У вас богатый боевой опыт.
– Так точно, господин генерал-майор!
– Как вы оказались здесь?
– Отступал с остатками роты из-под Радома. У меня тогда осталось только три танка. Бывший комендант крепости генерал-майор Маттерн поставил меня на «Притвиц», приказал наладить оборону форта.
– Пехота воюет по-другому. Но я считаю, что он очень угадал с вашим назначением. Служба в танковых частях не прошла для вас даром. Вижу, что ваша крепость чем-то напоминает танк.
– Так оно и есть, господин генерал-майор. Надеюсь, что форт «Притвиц» окажется таким же крепким.
– Для того чтобы остановить врага, часто бывает недостаточно одних только толстых стен. Должно быть еще и желание бить врага. Надеюсь, что вам очень поможет ваш боевой опыт.
Они прошли в форт. Крепкие каменные стены заглушали разрывы, раздававшиеся снаружи. Здесь можно было беседовать спокойно, не напрягая голоса. На последнем этаже форта, где размещался наблюдательный пункт, неожиданно заколотил пулемет, но он не мешал разговору.
– Канализационная система Познани вам знакома? – поинтересовался комендант.
– Знаю, что она очень разветвлена, но мне не приходилось туда спускаться, – честно признался капитан.
– Как только русские захватят жилые многоэтажные дома, они придут в Милостово. Мы делаем все возможное, чтобы не отдать им эту важнейшую часть города, но они подтянули к восточной стороне значительные силы. Поэтому оставшееся время посвятите тому, чтобы как следует познакомиться с системой канализации. Создайте пулеметные мобильные группы, которые будут передвигаться по трубам, заходить в глубину русских позиций и бить по ним с тыла. Такая тактика посеет в их рядах смятение, и мы сумеем сорвать атаку.
– Нужно немного переделать сошки пулеметов, чтобы было удобно вести огонь из канализационных люков, – после короткого молчания проговорил капитан, которому явно понравилась эта идея. – Я даже представляю, как можно с максимальным эффектом использовать пулеметные расчеты. Разрешите приступить к выполнению?
– Ступайте и помните приказ фюрера. Держать город до последнего солдата!
Едва капитан отошел в сторону, как к Эрнсту Гонеллу подскочил адъютант, стоявший неподалеку.
– Господин генерал-майор, только что пришло сообщение из Берлина. Фюрер вас наградил рыцарским крестом, просил передать на словах, что восхищается вашей доблестью и мужеством ваших солдат.