Коридорчик, где мы стояли, был короткий и тесный, но какой-то уютный. Старый хай-тек светильник жёлтым освещал вешалку с кучей одежды. На тумбочке приветливо махал лапкой пузатый механический кот. На стенах висели репродукции пейзажей. Под ногами лежал разноцветный мягкий коврик. После мрачного подъезда, мне показалось, будто я очутился в другом мире. Динара села на квадратный пуфик, стянула сапоги и бросила их к другой зимней обуви в углу. На ногах остались лишь тёмно-коричневые колготки.
— Проходи, разувайся, — сказала она. — Кидай одежду где-нибудь.
Вход в крохотную гостиную-спальню был слева, а вход на кухню — справа. Между ними ещё одна дверь, скорее всего от совмещённой с туалетом ванны. И больше никаких ответвлений, квартира совсем небольшая. Я разулся, куртку бросил на пуфик, как она и велела, сверху положил штатив и рюкзак с фотоаппаратом. Чтобы снимать ночные похождения Динары мне хватит и камеры телефона. Прошёл за ней в комнату.
Одноместная кровать, — с разобранным и помятым постельным бельём, — стоит в конце, примыкая к стене ванной. Подушки лежат головой к окну. Поначалу я решил, что Динара не суеверная, раз спит ногами к дверям, но потом тут же понял: когда ждёшь чьего-то появления из коридора, не хочется чтобы он подкрался со спины. Желание видеть врага в лицо ещё раз подчёркивало мужественность этой девушки. А я всё больше начинал верить её рассказам.
В противоположном от кровати углу стоял компьютерный стол, где помимо монитора и клавиатуры было горой навалено аксессуаров и косметики. На столе буквально яблоку негде упасть. На спинке стула на колёсиках, весело много всякой домашней одежды, типа футболок и халатов. По ковру в центре комнаты валялись махровые носки. Книги занимали весь стол, полку на семь стеллажей и даже лежали поверх квадратного телевизора.
Окно украшала гирлянда, своим миганием напомнившая мне, что скоро новый год, про который я совсем забыл. На подоконнике располагалась полуметровая искусственная ёлочка, почему-то без украшений. И в целом квартира была — живой и приятной.
— А почему у тебя ёлочка голая? — спросил я, первое что пришло на ум.
— Да вот что-то всё хочу нарядить, да руки не доходят. Особенно с этим недосыпом.
— Давай нарядим её вместе, если хочешь. Или ты сразу спать будешь?
— Нет, давай нарядим. Я сейчас ещё чайник поставлю. Или ты чего покрепче хочешь?
— А что у тебя есть?
— На самом деле алкоголя у меня немного. В холодильнике есть пара бутылок лимонада, который внешне на пиво похож, но он безалкогольный, а в шкафу дедушкина настойка, которая мне по наследству досталась.
— Давай чай. Думаю мне как наблюдателю лучше оставаться с трезвым умом.
— И то верно.
Динара ушла на кухню, я зашёл в ванную, чтобы помыть руки. Она оказалась совсем крохотная — ванна короткая, сидячая. Между ней и раковиной теснится унитаз. Посмотрел на себя в зеркало — борода оттаяла и теперь поблёскивала в свете лампы. Немного умылся, чтобы отогреть нос и уши от холода.
На кухне уже кипел старый пластиковый чайник. Окно на кухне было узким, одностворчатым, с широкой форточкой сверху. Стёкла в деревянной раме немного промёрзли. От хрущёвского холодильника с кривыми дверцами ощутимо веяло холодом.
— Хочешь есть? — спросила она.
— А что есть поесть?
— Есть плов, который я готовила вчера, если его разогреть в микроволновке, а после добавить соус с лесными грибами, то будет загляденье.
— Я не против, но не хотелось бы объедать тебя.
— Если предлагаю, значит можно.
Она открыла холодильник, и я заметил, что внутри кроме двух бутылок лимонада Ride, кастрюли и банки с кофе вообще ничего нет. Бутылки с лимонадом и, правда, внешне напоминали обычное пиво.
— А что это за лимонад такой? Я его у нас в магазинах не видел.
— Я его в валбериззе заказала. Что-то типа медовухи, но вместо горечи чувствуется сладость. Довольно необычный вкус.
— А почему у тебя кофе в холодильнике стоит?
— Не знаю почему, но по моим личным наблюдениям, когда зёрна охлаждённые вкус получается более насыщенный. Кстати может тебе кофе сделать? Только три в одном не получится, у меня молоко сегодня испортилось.
— Нет, с меня и чая хватит.
Динара положила мне плова и поставила тарелку в микроволновку на подоконнике. Не успели мы сесть за стол, как раздался стук в дверь. Мы переглянулись. Я поставил микроволновку на паузу, квартира погрузилась в тишину. Стук повторился, громче и отчётливее.
— Кто это? — спросил я.
— Я никого не жду.
Мы подошли к двери, глазка в ней нет, поэтому мне пришлось спросить грубым голосом:
— Кто там?
— Полиция, — послышался мужской бас. — Помогите, пожалуйста, нам понятые нужны.
До меня донёсся треск рации. Я сразу вспомнил про того мужика с ножом и колбасой, неужели он успел что-то натворить? А может когда мы поднимались, он уже кого-то убил? Я потянулся, чтобы открыть дверь, но Динара остановила меня и приложила палец к губам. Затем сказала полицейским с той стороны:
— Ничего если мы сначала позвоним в отделение и уточним про вас?
— Да, конечно, ничего страшного, — учтиво ответил мужчина.
— Ты правда будешь звонить? — шёпотом спросил я.
Динара лишь отрицательно помотала головой и предложила подождать. Двое за дверью тоже о чём-то перешёптывались, переминаясь с ноги на ногу, а потом вдруг развернулись и стали быстро уходить, спустившись вниз по лестнице.
— И что это было? — спросил я.
— Не полиция.
— А кто?
— Не знаю, но в этом доме лучше держать ухо востро и кому попало не открывать.
— Теперь буду иметь в виду. Но как ты так быстро догадалась, что это не полиция? Я даже рации у них слышал, всё выглядело так натурально.
— Полицейские предпочитают сюда без лишнего повода не ездить, поэтому я и заподозрила неладное. Здесь действительно частенько убивали кого-то, но лет десять-пятнадцать назад, а сейчас как я уже говорила, тут почти никто не живёт. Вот и решила уточнить.
— Понятно. Теперь мне страшно выходить наружу.
— Хорошо, что ты сегодня у меня ночуешь, — улыбнулась она.
Мы вернулись на кухню, я снова активировал микроволновку, плов продолжил разогреваться. Динара достала нам обоим по кружке, кинула туда пакетики с бергамотом и стала разливать кипяток. Мне досталась кружка необычной формы — её дно было шире горлышка. На ней была надпись на английском языке: «Someone who really LOVES ME gave me this mug» — кто-то, кто действительно любит меня, подарил мне эту кружку. Мне захотелось спросить:
— А эта надпись врёт или нет?
— На кружке?
— Ага. Тебе эту кружку действительно подарил кто-то, кто любит тебя?
— Надпись не врёт, — хихикнула Динара. — Как сейчас помню, меня в тот день потянуло в магазин напротив дома за колой к новогоднему столу. И вот там на полочке я увидела эту кружку. Она мне так сильно понравилась, я вообще очень люблю красный цвет, а она такая яркая, идеальной формы, с сердечками и рекурсивным рисунком. У меня было уже совсем мало денег тогда, но я не устояла и купила себе эту кружку.
Под рекурсивным рисунком она видимо имела в виду вязаного медвежонка, который держал точно такую же кружку в лапах, а в ней ещё одного такого же медвежонка.
— Получается, ты сама себе её подарила?
— Да, так и есть, и не о чём не жалею. Она идеально подходит для работы за компьютером, можно не волноваться, что перевернёшь её случайным взмахом руки.
— А ты празднуешь новый год одна или встречаешься с друзьями?
— Как я уже говорила, близких друзей у меня тут нет. Мы с коллегами справляем новый год в школе, но 31-го я всегда одна. Раньше, когда была маленькой и оба родителя были живы, папа любил к новому году готовить холодец. В нём было много-премного мяса и никакого желатина, делающего его таким безвкусным. Папа подолгу бродил по магазинам и рынкам, выбирая самый лучший кусок мяса и мосол, из которого будет лучший навар. Ещё помню, он добавлял туда чеснок и лавровый лист, а вприкуску всегда подавал горчицу. Мясо получалось нежным, ароматным. Никогда я больше такого не пробовала. Никто кроме него так готовить не умел, а я была слишком маленькой, чтобы спросить рецепт. Мне казалось, он будет жить вечно.
— Это печально.
Я не знал, что ещё сказать, и отпил горячего чая.
— А ты как справляешь новый год? — спросила она, быстро отбросив грустные мысли.
— Я? Да никак в общем-то. Когда ты один — смысла в празднике как-то не видишь. Для меня этот день никак не отличается от предыдущих. Я не наряжаю ёлку, у меня её даже не было никогда, не готовлю салатов, поздравление президента не смотрю, ведь телевизора у меня тоже нет. Порой замечаю, что у меня совершенно нет ощущения перехода в новый год, разве что благодаря календарю в телефоне и салютам.
— Что прям каждый год просто дома сидишь?
— Ну да, туплю в интернетике, смотрю сериальчики и спать. А зачем мне что-то делать, если я всегда один?
— Бред какой-то. Ты в первую очередь что-то должен не кому-то, а себе.
— Звучишь прямо как интернет-психолог.
— Но я реально так думаю, — насупилась она. — Вся наша жизнь — она только для нас самих и есть! Неужели отдыхать и радоваться мы должны лишь для кого-то? А что дальше? Не радовать себя лишний раз пиццей, потому что «ну я же один, зачем радоваться»; не покупать себе хороших вещей, потому что не перед кем в них красоваться; не смотреть кино, потому что не с кем его обсудить? Так что ли?
— Нет, конечно, я покупаю себе и пиццу и прикольные вещи, если захочу. Но в новый год самому себе готовить, как-то желания нет. В детстве как-то все суетились, и ты подхватывал это настроение, и было весело. А уж если собирались в большом доме несколькими семьями, то вообще хорошо. Сейчас такого нет, и мне хочется просто сидеть и ничего не делать.
— Как-то совсем грустно, — протянула Динара. — А мне показалось ты весёлый парень, который не только себя, но и других развлечёт.