Она взяла из чашки горстку солёного арахиса, закинула себе в рот и захрустела.
— Не будем спорить относительно того, реально это или нет, — сказала она. — Мы оба это видели. Логичнее рассудить из-за чего это случилось? Всё дело в той жидкости с пауками? Или может в портрете с женщиной, который пропал.
— Я не знаю, поэтому и предложил просто сжечь всё.
— Я считала, ты будешь действовать обдуманнее.
— А что тут думать? Мы ничего не знаем. Может мы сами чуть не стали жертвами картины в тот момент?
— Как же сложно, — протянула Ева, массируя переносицу. — Голова отказывается работать.
Я залпом выпиваю стакан сока, вынимаю из кармана телефон и смотрю на часы: — 21:04. До завтрашнего вечера времени ещё полно.
— Ладно, — ударила бутылкой по столу Ева, — сейчас я допью, куплю ещё бутылку и мы пойдём разбираться, что это за говно вообще твориться с этой картиной. А потом пойдём ко мне, посмотрим фильм и нажрёмся всякого.
— Ого, серьёзный настрой.
— А то, я готова ебать.
Как только мы зашли в квартиру, я сразу почувствовал что-то не то.
— Стой, чувствуешь запах?
— Это от меня, — улыбнулась Ева. — Я уже дня четыре в этой рубашке хожу.
— Да нет, его раньше не было.
В воздухе витал странный аромат, похожий на тот, что исходил от чёрной массы, — словно что-то стухло.
Мы включили свет и замерли, полы в квартире покрывали мокрые следы. Обувь родителей лежала перевёрнутой. Двери, ведущие в туалет и ванну — открыты.
— Кто-то влез сюда, — прошептал я.
Ева тут же сделалась серьёзной. Она аккуратно поставила бутылку пива на пол, достала из кармана юбки нож и сказала:
— Стой в дверях и если что беги, а я пойду проверю.
Я остался стоять в открытых дверях.
Держа перед собой короткий ножик, Ева осторожно шла по коридору. Она заглянула в ванну и туалет, затем пошла дальше в тёмный зал. Остановилась в пороге, вглядываясь в тьму, потом включила свет и осмотрелась.
— Как же тут воняет.
Затем скрылась в моей комнате. Я продолжал стоять в пороге, попеременно глядя то в квартиру, то в подъезд. Показалась Ева.
— Походу тут никого нет, — сказала она, складывая нож. — Но кто-то явно тут был.
— Похититель?
Она пожала плечами.
— Но как он забрался сюда? — спросил я. — Замок цел и это пятый этаж.
— Видимо он человек-паук.
Мы оба разулись и прошли в зал. Ева сходила на кухню, откупорила бутылку пива и вернулась обратно. Я проверил окна в доме, они все стояли целыми и закрытыми. Непонятно, как кто-то мог пробраться сюда.
— Что ты там говорил про дыхание?
— Я слышал, как ночью кто-то дышал прямо в моей комнате.
— Наверное, это один тот же человек.
— Получается, если бы я остался здесь, пока ты ходишь, он бы забрал и меня?
— Скорее всего, так.
На секунду я представил, как худой лысый мужчина в чёрном плаще вылезает из картины и утаскивает меня внутрь.
— Что если он вылез из картины? — предположил я вслух.
— Учитывая все странности — это логично.
Ева подошла к столу, где по-прежнему лежала Агата. Картина была слегка сдвинута, но оставалась на том же месте. Она взяла её в руки и поднесла к лицу.
— И как же ты это делаешь?
И вдруг я заметил пропажу.
— Вот же она!
— Кто?
Я указал на стол. Портрет с жуткой женщиной всё это время лежал под портретом Агаты.
— Так она не пропала, — сказала Ева. — Но кто из нас её туда положил?
— Может это и не мы были.
— Если это сделал похититель, пока мы были в забвении, то почему он сразу не убил нас?
— Я не знаю, но если он вылез откуда-то из этих картин, их надо уничтожить.
— Погоди, успеем, я хочу понять, из какой именно он вылез.
— Зачем?
— Затем чтобы оставить себе Агату, я не хочу уничтожать её. От неё буквально пахнет, как от моей подруги, это жутко, но в то же время, я думала что больше никогда не почувствую этот запах.
— Ладно, тогда давай хотя бы сожжём женщину.
— Хорошо.
Ева отложила Агату, мы взяли портрет женщины, и перешли в ванную. Положили его в ванну, Ева без сожаления полила его пивом, после чего поднесла зажигалку. Полотно долго не хотело зажигаться, но в итоге появилось слабое пламя. От него приятно веяло пивом.
— Ладно, — глотнула пива Ева, — будем считать, мы обезопасили себя. Теперь надо разобраться с картиной.
Вернулись в комнату. Ева подняла Агату и стала вертеть её в руках, как в первый раз. Рассматривала со всех сторон, будто ожидая, что картина сама ответит на все вопросы. Развернув её задней стороной, она всматривалась дольше обычного. Затем попросила меня выключить свет. В темноте она поднесла картину к окну и произнесла:
— Твою мать… Ты только глянь.
Подойдя к ней я заметил, что уличные фонари просвечивают сквозь холст, словно мы смотрим через мантию.
— Ого. Раньше же так не было?
— Нет, днём он не просвечивал. Да и вообще сомневаюсь, что масляные краски могут так просвечивать.
Ева развернула Агату к нам передом, с лицевой стороны картина не просвечивала.
— Прозрачна только с одной стороны, как полицейские зеркала в фильмах.
— Хм… — задумался я. — Кажется я начинаю понимать, как он наблюдал за нами.
— Через Агату?
— Да, поэтому и дыхание я слышал только ночью, днём картина снова непрозрачная.
— А портрет той женщины зачем?
— Хрен его знает, может это и был похититель.
— Ну если это был он, то получается мы его уничтожили и теперь спасены? Конец войне?
— Если только женщина не была лишь окном.
— Окно же Агата.
— Я не знаю, просто спекулирую.
— Хорошо, но тогда почему весь пол мокрый, а картина нет? — Ева нахмурилась. — Если бы похититель магическим образом или как-то вылез из неё, разве он не должен был намочить всё вокруг?
— Может он был аккуратен.
Ева забавно посмотрела на меня.
— Ладно, давай поищем источник этих следов, — предложила она. — Может он вообще из унитаза вылез.
— Кстати мы же туда пауков слили.
— Получается, всё сходится.
Мы включили свет и начали смотреть с туалета. Кто-то перевернул тут всё вверх дном. Пропали грязные тряпки, которыми мы вытирали густую чёрную массу. Исчезли также и тазики, в которые мы собирали её. На кухню и в спальню родителей он вроде как не заходил. Больше всего мокрых следов было в зале и моей спальне. Мы заметили, что рама от картины, почему-то лежит в моей комнате, посреди огромной лужи.
Мы медленно приблизились к ней. Ева хотела поднять её, но не смогла оторвать от пола. Тогда я встал с другого краю, и мы вместе попытались поставить её на ребро. Вес был такой, будто это цельный кусок толстого металла.
— Чего это вдруг она такая тяжёлая стала?
— Давай поставим её к стене, — скомандовала Ева.
Мы протащили её по линолеуму, на котором остались вмятины и прислонили к стене. Отойдя назад, мы замерли. Никто не мог проронить ни слова, потому что каждый пытался осмыслить, на что он смотрит. Не выдержав, Ева выругалась:
— Да какого хрена, вы что ли прикалываетесь?
— На приколы эту уже не похоже.
Рама вела в длинный бетонный коридор.
Глава 20. По ту сторону рамы
Из портала в раме задувал ветер. Комната наполнялась промозглым, влажным воздухом.
— Вот мы и столкнулись с неизведанным, — сказал я. — Что будем делать?
— Не знаю как ты, а я собираюсь сдержать обещание и надрать зад тому, кто это устроил.
— Ты полезешь туда?!
— Мне не хочется, но и закрыть глаза на это я не могу. К тому же вдруг я найду там живую Агату? Я считаю риск стоит того.
— Ну да.
— Кстати Дим, у тебя вроде бы где-то был молоток?
— Могу ещё кухонный нож дать.
— Не, я лучше возьму молоток.
— Хорошо.
Я сходил в зал и отыскал в груде одеял старый, но крепкий молоток на деревянной ручке. Затем сбегал на кухню и взял себе огромный тесак для рубки костей. Всегда мечтал им побаловаться, но не думал, что придётся это делать в такой ситуации.
— Ты хочешь идти со мной? — спросила Ева, когда я вернулся.
— Да.
— Это смело, не буду тебя отговаривать, но надеюсь ты понимаешь, что скорее всего мы не вернёмся.
— Понимаю.
Ева кивнула. Мы оба вновь посмотрели в портал. Там открывался вид на полукруглый коридор. Его изогнутые, выпирающие наружу стены, напоминали рёбра в брюхе мёртвого левиафана. Света в коридоре не было, поэтому Ева включила фонарик на телефоне. Приблизившись к порталу, она сунула туда молоток, он беспрепятственно прошёл внутрь, словно сквозь открытое окно. Тогда она сунула туда и руку целиком. Я заглянул за обратную сторону рамы, рука Евы растворялась в пространстве, будто отрубленная. Я мог видеть напряжённые мышцы вокруг кости и тонкие вены, гоняющие кровь.
— Что там? — спросила она.
— Теперь я вижу тебя насквозь.
Она прыснула с лёгкой улыбкой.
— А какие ощущения? — узнал я. — Покалывает?
— Нет, ничего. Ну может как проходить через водную гладь, но без воды.
Когда мы набаловались, Ева разом выпила остатки пива в бутылке и уже хотела лезть в раму, но я предложил перед этим обуться. Не похоже, что там полы с подогревом. Она согласилась, мы оба сходили в прихожую и обулись. Вернувшись в комнату, по очереди пролезли через раму. С обратной стороны оказалось, что она висит на одном из выпирающих полукруглых сводов. Посветив назад, мы увидели десятки подобных рам на каждом своде.
— Ого, да их тут дохрена, — с присущей ей внимательностью заявила Ева.
В отличие от нашей рамы, другие покрыты полупрозрачной плёнкой, на которой просматриваются портреты людей. А за портретами были помещения, коридоры, подвалы, жилые комнаты, в них ходили люди. Они занимались будничными делами, не замечая нас: смотрели телевизор, убирались, спали, занимались сексом.
— Мы верно угадали, — вполголоса сказал я. — Вот и порталы в других картинах.
— Похоже на то. Интересно, они слышат нас?