— Я же слышал чьё-то дыхание ночью, наверное и они слышат.
Я подошёл к одной из рам, по ту сторону была комната, в которой девочка сидела за ноутбуком на кровати. В силуэте её картины угадывался смеющийся мальчик. Я дотронулся до влажного полотна, оно прогнулось, и я почувствовал, как под ним роятся полчища живых существ.
— Фу, — отдёрнул руку я.
— Что там?
— Кажется я нашёл пауков. Ещё живых.
Ева тоже попробовала потрогать, её слегка передёрнуло. На наших руках оставалась та самая густая масса, которую мы слили в унитаз, она проступала сквозь полотно.
— Попробуем позвать девочку? — предложил я.
— Зачем? Если получится, она же перепугается.
— Ну да, ты права. Но интересно же.
— А что если нас услышит тот, кто это сюда повесил?
— Об этом я не подумал.
Девочка вдруг соскочила с кровати и вышла из комнаты, оставив ноутбук включённым.
— Ушла куда-то.
— В туалет наверно.
— Ладно, давай пока её нет, вскроем картину, — сказала Ева.
— То есть звать мы её не станем, потому что она испугается, а делать новое окно у неё в комнате — да?
— Лучше мы, чем он.
— И то верно.
Ева умела убеждать. Я взял себе фонарик, Ева опять вынула свой маленький универсальный ножик и вонзила в полотно. Она стала вести им по контуру, ткань загнулась, и оттуда посыпались пауки. Мы отскочили назад, пауки падали на пол и барахтались в вязкой жидкости. Ева дорезала полотно, но ничего кроме гор пауков за ним не было. Она немного помогла им выпадать оттуда молотком, словно лопатой, но они не заканчивались. Не было никакой комнаты, лишь горы это чёрной массы.
— Что-то не получилось нихрена, — констатировала она. — Не так-то это просто, как я думала.
— Вероятно, мы не знаем каких-то условий, при которых открывается «окно», либо его способен открыть только похититель.
— Ну наше окно у нас есть, а большего как говорится нам и не надо.
Сбросив нескольких мелких паучков с молотка, Ева вытерла его о юбку.
В обоих концах коридора мы увидели выходы куда-то в темноту. Решили идти туда, куда смотрят картины. Но делать это было непросто из-за архитектуры этого места. У полов, будто нет перекрытий, всюду наружу выступают бетонные укрепления. Мы словно оказались в недостроенном здании непонятного назначения.
— А что будем делать, если появится похититель?
— Ну я нападу на него и постараюсь отмудохать, если он не слишком крупный. А если это какой-нибудь увалень-переросток, лучше будет бежать обратно к порталу.
— Как думаешь, как выглядит тот, кто сделал всё это? — спросил я.
— Не знаю, я представляю большого лысого полуголого мужика с лицом младенца.
— Не-не-не, такого нам не надо.
В тёмном коридоре иногда что-то капало, и я чувствовал, что начинаю немного замерзать. Надо было взять куртку. Перебравшись через все уступы и пороги, мы взобрались к выходу. Из него посвистывал ветер. Мы прошли вперёд и оказались в просторном помещении. Ева осветила гигантские колонны толщиной с одноподъездные девятиэтажки-свечки. Наш слабый фонарик не мог выцепить их верхушку, но от того что мы видели уже мутило внутри. Какое-то время мы молча рассматривали их. Колонны уходили вглубь, насколько хватало света, будто в подземном городе Мория во Властелине колец, только чище и урбанистичнее.
— Надеюсь, тут нет орков, — шепнул я.
— Я тоже вспомнила тот момент. «Тук, болван!».
Мы пошли вперёд. Тишина заставляла ступать осторожно, не издавая лишних шумов и вслушиваться в окружение. Не двигаются ли тени? Я обернулся, проход в коридор терялся в темноте на фоне сплошной серой стены.
В какой-то момент один из нас обнаружил высохшие чёрные разводы на полу. Они сворачивали немного правее, мы решили идти по ним. Нависающие над нами колонны не кончались, у меня кружилась голова от одного взгляда на них.
Следы вели нас к чему-то тёмному на полу. Приближаясь, мы стали понимать — это пропасть. Самый настоящий провал. Остановившись у его края, мы заглянули туда. Прямоугольный бетонный колодец погружался вниз на несколько этажей. В его стены вбито множество металлических пластин, в некоторых местах торчат балки. На единственном выступе лежит проржавевшая железная дверь. Колодец обрывался где-то на пятом этаже, но внизу ничего не было, он словно висел в пустоте. Мне показалось, что всё это место подвешено в нигде посреди мёртвой тишины. От этого мои ноги подкосились, меня повело в сторону, но Ева вовремя оттолкнула меня от ямы.
— Блин, ты слишком буквально воспринял те слова о Туке. Не нужно прыгать туда самому и избавлять нас от своей глупости.
— Прости, что-то голова закружилась.
— Да я понимаю. Ты же не боишься высоты?
— Есть немного.
— Тогда возьми себя в руки, потому что нам придётся спуститься туда.
— А ты уверена, что нам вниз?
— Следы ведут туда.
У пропасти не было никаких перил, поэтому я старался держаться подальше от края. Ева обошла её кругом и нашла короткую ржавую лесенку, свисающую до выступа. Мы подёргали её, она болталась, но вроде не отваливалась. Ева дала мне телефон и молоток, а сама попробовала спуститься. Я видел, что ей и самой страшно, она пыталась действовать осторожно, не перекладывать весь свой вес на лестницу сразу.
Под тяжестью Евы лестница заскрипела, немного просела, но выдержала. Ева спрыгнула на узкий уступ, отряхнула руки от ржавчины, затем я сбросил ей молоток и телефон. Засунув тесак деревянной ручкой в задний карман джинс, я стал спускаться. Сложнее всего было повернуться спиной к пропасти и потом нащупать ногами лесенку. Когда я спрыгивал на уступ, Ева подхватила меня, чтобы я не свалился.
Мы осмотрелись, посветили на дверь, валяющуюся на полу, и вдруг нас осенило: дверь не валялась, она лежала закрытой в дверном проёме. Я светил телефоном и держал Еву за пояс юбки, а она обеими руками схватилась за дверь и потянула на себя. Та распахнулась на удивление просто, хоть и выглядела старой на вид. Наверное, ей регулярно пользовались.
Мы заглянули в темноту. Изогнутый коридор со ступеньками на стене, уводил куда-то влево.
— Ладно, это странно, — хмыкнула Ева. — Но уже не особо удивляет.
— Не похоже что это место задумывалось таким изначально. Выглядит, слово его перевернули.
— Давай попробуем схватиться за те перила, и как-то скатится по стене вниз.
— А что если внизу ещё провал и разобьёмся?
— Поэтому будем держаться за перила.
— Ну давай.
Взявшись руками за перила, вмонтированные в стену, мы спустились на неё и стали медленно сползать вниз. Горизонтальный коридор вывел нас к очередному квадратному колодцу, который походил на шахту лифта. Стены тут покрывал металл. Из стен, словно сучки на дереве, выступали трубы, а в центре громоздилась какая-то опора из решёток и прутьев, напоминавшая башню крана. Всё это покрывала рыжая ржавчина, которая поблёскивала от влаги.
— Смотри, там что-то вроде доски между перекладиной башни и проходом.
— Наверное нам туда.
Использовав опору, как лестницу, мы кое-как опустились к деревяшке. Она шаталась, но нам удалось перебраться по ней к новому коридору, на этот раз круглому. Он походил на трубу канализации, его стены покрывали какие-то склизкие наросты, а понизу текла мутная вода.
— Господи, ну и где мы оказались? — спросил я.
— Не знаю, после портала в раме меня уже ничего не поражает. Если хочешь, давай я провожу тебя назад, пока не поздно. Думаю, дальше лучше не будет.
— Нет, я с тобой, раз уж пошёл. Не буду же я сидеть один в квартире, пока ты тут.
— Хорошо. На самом деле я рада, что ты со мной. Хоть ненависть к похитителю и подгоняет меня, я не уверена, что смогу идти вперёд, если останусь одна.
Когда мы полусогнутые пошли по воде, я мысленно похвалил себя за то, что предложил обуться. Вода просачивалась сквозь подошву, но это было лучше, чем идти тут в носках.
Мы светили себе под ноги и постоянно смотрели вперёд, но кроме темноты ничего не видели. Труба плавно заворачивала то влево, то вправо. Несколько раз мы останавливались, и садились на корточки, чтобы передохнуть, так как идти согнувшись, довольно тяжело.
Я удивился и остановил Еву, когда впереди замаячил жёлтый огонёк.
— Свет? — спросила она. — Похоже на конец туннеля.
— Может мы выйдем к людям?
— Или прямиком к похитителю.
Предположив это, мы стали идти тише, стараясь не хлюпать водой. С приближением света в трубе становилось теплее. Когда до выхода оставалось метров тридцать, мы остановились и прислушались, но кроме журчания воды ничего не услышали. Тогда подошли к краю и выглянули.
Теперь мы очутились в просторном длинном коридоре, освещённом обычными лампочками накаливания. Над потолком и около пола проходили трубы, стены покрывали непонятные наросты, ржавчина и прочие мерзости. Пахло чем-то влажным. Мы спрыгнули, и увидели, что вдоль стены, из которой мы вылезли полно точно таких же труб, как наша.
— Значит, здесь есть электричество, — сказала Ева, выключая фонарик.
Пока мы шли по коридору, я заглядывал в каждое отверстие на тот случай, если кто-то поджидал там. Везде была лишь тьма. Коридор подводил нас к двери, откуда доносились странные звуки. Там будто что-то кипело.
— Что там вариться? — спросил я.
— Пойдем, узнаем.
Мы вышли к развилке с тремя ответвлениями, звук шёл спереди, мы направились туда. Перед нами предстала просторная зала, и первое что бросилось в глаза — это высокая деревянная церковь, чьи купола упирались в железный потолок. Вместо креста на верхушке красовался шпиль загадочной формы.
— Ёперный театр, — прокомментировала Ева.
— Он самый.
Часть стены храма была разобрана, доски сложены на полу. Вместе с ними в разобранном виде лежат скамейки и постаменты, кто-то проводил демонтаж. От всего этого идёт приятный запах свежего дерева. Помещение заполнял дым, сочившийся из неизвестных мест. Вокруг храма стояли пузатые цистерны, в которых что-то бурлило. Их опутывала вереница металлических труб. Ржавые стены помещения покрывала испарина.