— Что это значит? — спросил я.
— Пока мы проводили свой ритуал, русалка решила провести свой. Я пыталась помешать ей, но у меня ничего не вышло.
— Неужели ничего нельзя сделать? — словно сама у себя спрашивала Нарина.
— Ну, одна идея у меня всё-таки есть — она тупая и простая как две копейки, но именно поэтому может сработать.
— Какая?
— Нужно пойти туда и закрыть крышку гроба. На ней были защёлки с секретом, которые мы с Семёном вскрыли. Запрём их обратно.
Мы оба глянули на Мидо.
Сама мысль — отправиться туда — казалась безумием.
— Серьёзно?
— Это наш единственный шанс остановить их, пока они не закончили ритуал. Я понятия не имею, что произойдёт по его завершению и выяснять не хотела бы.
Было решено что мы с Мидо пойдём одни.
Я поделился с ней маминой одеждой, она ей оказалась по размеру. И вооружившись вёдрами в каждую руку, мы вышли на улицу.
Перед домом набрали снега из сугробов. Мы рассудили, что таким образом сможем отбиться от той чёрной заразы, если понадобиться.
Пока мы это делали в четырёхэтажном доме вдруг погас свет. Но только в нём, у меня на пятом, откуда за нами присматривала Нарина — по-прежнему работал телевизор, а фонари освещали оранжевым улицу. Мы с Мидо были слишком хорошо настроены, чтобы испугаться такого.
В такой бурный снегопад, на фоне чёрного леса, да ещё и без света в окнах — этот дом теперь сам напоминал чей-то огромный саркофаг. А тёмные окна походили на глазницы давно мёртвого существа, изъеденные временем. И снег постепенно укутывал его, словно саван.
Двери подъездов стояли нараспашку, вероятно их открыли жильцы, стекаясь в квартиру на четвёртом. Нам это было только на руку. Мы с Мидо переглянулись, кивнули друг другу, и пошли внутрь.
Зайдя в подъезд, словно очутились в вязкой темноте. Но не той темноте, что согревала нас в моей панельке. Эта темнота окутывала плотным коконом, стараясь выдавить из тела последнюю храбрость.
Мы осторожно поднимались наверх, держа по ведру в каждой руке. Свет фонарей снаружи узкой полоской пробивался сквозь грязные окна между пролётами. В его отсветах складывалось впечатление, будто стены дышат или даже шевелятся.
А может так и было!
От стены стал отслаиваться кусок чего-то вязкого и тёмного. Вовремя спохватившись, я поставил одно ведро, а снег из второго с размаху выплеснул в стену, поймав чёрную жижу налету. Она пронзительно завопила, словно десяток крыс и, свалившись комком на ступеньки, задымилась.
— Молодец, — похлопала меня по плечу Мидо. — Быстро среагировал.
Мы открыли окно, чтобы напустить в подъезд снега, а сами двинулись выше. Наши шаги отдавались глухим эхом, как будто подъезд этого дома был огромным желудком, который только и ждал, чтобы проглотить ещё одну жертву.
Перила неприятно липли к рукам. Входные двери каждой квартиры были открыты. С площадки третьего этажа прямо мне в лицо вдруг кинулась ещё одна жижа. Я успел прикрыться ведром и она налипла на него, пытаясь добраться до моего рта. Мидо окотила меня снегом вместе с ней. Когда пальто задымилось, я экстренно сбросил его, оторвав все пуговицы.
— Чёртовы твари, — плевался я.
— Снег в вёдрах начинает таять, поторопимся.
На последнем этаже было совсем тихо, словно ветер снаружи полностью прекратился, и на площадке не было ни одного жильца. Мы прислушались к звукам в квартире — полная тишина. Может быть они уже ждут нас, а может и нет.
Прежде чем входить мы шёпотом обсудили план действий.
— Ты же помнишь, что крышка стоит у стены на входе в комнату? — спросила Мидо.
— Ага.
— Предлагаю ворваться туда, окатить первых попавшихся снегом, остальных растолкать, используя вёдра, а потом схватить крышку и положить её на гроб.
— А если они её опять откроют?
— Не должны. Замки сработают автоматически, и вряд ли эти дурни догадаются, как открыть их без нашей помощи.
— Вот мы ворвёмся и сможем сделать это, а выходить как?
— Не догадываешься? — улыбнулась Мидо. — Тем же путём, который ты подсказал мне тогда.
— Будем прыгать в окно? Ого.
— Этот способ — имба с такой высотой сугробом.
Условившись, мы приоткрыли незапертую дверь квартиры — в коридоре не было ни души. Хотя я сам лично видел, как жильцы толпились тут повсюду. Из тёмного проёма потянуло странным запахом, — смесью мазута, подвальной сырости и чего-то третьего, незнакомого для меня.
Мы напряглись, и вместо того чтобы бежать, осторожно вошли в квартиру. Первое что мы оба увидели — у стены в комнате не было крышки гроба. Упустить её из виду невозможно, учтивая размеры.
— Этого-то я и боялась, — прошептала Мидо. — Они её куда-то упёрли.
Мы двинулись вперёд, поскрипывая досками под линолеумом.
Было очень странно видеть эту квартиру не по ту сторону окна, а самолично. В комнате с гробом тоже никого не оказалось, сам он стоял на месте, однако было в нём одно отличие, которое заставило нас с Мидо замереть на месте.
Трёхметровый монолитный прямоугольник из тёмного дерева, который занимал почти всю комнату — оказался пустым. В нём больше не было тела девушки в красном платье. От одного этого осознания мои ладони покрылись потом.
— Где она? — еле слышно прошипел я.
— Спрятаться за шкафом вряд ли могла.
— И где остальные?
Мидо покачала головой. Насколько мы могли судить со своего места — гроб был пуст, а в комнате никого не было. Складывалось впечатление, что люди вообще покинули этот дом, но мимо нас они бы вряд ли прошли. Я перевёл взгляд на окна своей квартиры, однако из-за метели ничего толком не видел. Я лишь знал что где-то там на кухне сидит Нарина и с тревогой наблюдает за нами.
— Без крышки мы его не закроем, — сказала Мидо чуть громче. — Пойдем, посмотрим.
Чем ближе мы подходили к этой махине, тем сильнее у меня сжималось всё внутри. Я не видел у гроба дна. Там были лишь тесные стены опускающиеся куда-то глубоко вниз. Именно оттуда вырывался странный поток вонючего воздуха. Этот запах был такой силы, что его можно почти осязать — липкий, будто подводная слизь, он оседал в горле, вызывая тошноту.
Наши с Мидо взгляды одновременно вперились в старую верёвочную лестницу, концы которой терялись где-то в глубине гроба. Она выглядела старой, настолько ветхой, что казалось, только тронь её — и она осыплется трухой.
— Ты думаешь о том же, о чём и я? — с полуулыбкой спросила Мидо.
— Бросить всё и свалить отсюда?
— Да нет. Они оставили за собой этот проход, намерено или случайно, но это наш шанс узнать тайны, которые и не снились человечеству!
— Ты хочешь спуститься туда?!
— Ну конечно, и я вижу в твоих глазах искры того же любопытства, не отрицай. Если бы тебе не было интересно, ты бы не стал так долго следить за окном этой комнаты, не помог бы мне и не пошёл сюда.
— Я не уверен.
— Твоё подсознание захвачено этим, как и моё. Давай спустимся вниз и узнаем, что же там таится. К тому же крышка гроба, вероятно, тоже находится там.
В чёрных глазах Мидо сиял роковой азарт. И я понимал, что не могу противиться ему.
Прежде чем страх заставил бы меня передумать, я кивнул ей и мы стали перебираться через толстые бортики гроба. Вёдра с подтаявшим снегом пришлось оставить в квартире.
Чем глубже мы опускались, — держась за шершавые верёвки и упираясь ногами в резные ступеньки, — тем сильнее терялся во мраке свет уличных фонарей, освещавших комнату.
Глава 31. Спуск туда, где воды молчат
Мои ноги коснулись земли первыми, затем с лестницы спрыгнула Мидо. Мы молча огляделись.
Теперь мы стояли в огромной словно бы подземной пещере, потолок которой терялся в полумраке. Её узкие стены повторяли форму гроба, но уходили куда-то вперёд в темноту. И здесь была не кромешная тьма, как мне показалось.
Постепенно наши глаза привыкли, и мы заметили, что на стенах плясал мягкий зеленоватый свет. Судя по всему, его источником были странные на вид и влажные на ощупь водоросли, покрывавшие собой все стены. Когда я провёл по ним пальцами, они сжались, будто живые и недовольные моим вмешательством.
— Где это мы? — спросил я.
— Не знаю, какие-то копи, по крайней мере, их выверенная прямоугольная форма указывает на искусственное происхождение.
— По мне так они просто повторяют форму гроба.
— Их форма бесспорно как-то связана с ним.
Ориентируясь при помощи этих водорослей, мы двинулись вперёд.
Пещера будто бы шла под наклоном вниз. И чем дальше мы спускались, тем больше она казалась не просто пещерой, а чем-то другим. По краям от стен начали появляться колонны, высеченные с ужасающей детализацией. По форме они напоминали голые человеческие тела, но было в них что-то чужеядное.
Стены расширялись, превращаясь в просторные галереи, и арки над нашими головами были украшены барельефами, сюжеты которых я не желал рассматривать слишком подробно. Один лишь их чудовищный вид, действовал на меня угнетающе.
Мыслями я постоянно возвращался к Нарине, которая осталась ждать на кухне — это помогало.
Мидо и я брели как во сне, потеряв счёт времени. Когда я уже начал бояться, что мы никогда не выйдем отсюда, стены пещеры вдруг расступились, и перед нами внезапно открылось море.
Оно заполняло собой всё подземное пространство, и было столь огромным, что его границы уходили в бесконечность. И хотя в слабом зелёном свете мы не могли полностью его обозреть, почему-то сразу поняли, что перед нами не крохотное озеро, а нечто много большее и глубокое.
Поверхность воды была чёрной, как нефть и гладкой, словно зеркало. Где-то на многие километры выше над водой нависали сталактиты, огромные, словно клыки чудовища, застывшего в вечном зевке. Рассмотреть их мы могли лишь благодаря тем же водорослям, что опутывали их острые перевёрнутые шпили.
От размеров этого моря меня едва не вывернуло наизнанку. Оно было слишком большим и невероятным, чтобы существовать.