— Да, и, как сказала Ракита, очень способная, — кивнула мама-Алёна. — И красавица, не отнять… Думаю, легко жених сыщется, вон как все на неё смотрят.
Оляна снова взглянула на чуть пухленькую рыжую девушку с довольно крупным ртом и россыпью веснушек на щеках, которой на вид было лет восемнадцать-двадцать. Та не была совсем уж дурнушкой, но и красавицей её точно с трудом можно было назвать. Удивило, что мама так посчитала, но Оляна лишь пожала плечами.
Они продолжали рассматривать гостей, а мамы рассказывали, кто из какого Рода или клана. Их посетил, например, весьма многочисленный Небесный клан, который состоял из Родов Финистов, Рарог, Сирин и Семаргл. Все их представители брали своё начало от старых богов и, за исключением Семарглов, обращались в птиц. Семарглы же в своём обороте становились крылатыми зверями. Мама-Арина сказала, что во времена падения Прави из потерявших разум семарглов в Греции вывели магических животных, которых назвали грифонами. А путём химеризации и вырезания крыльев в Азии появились и магические защитники храмов комаину, которых ещё называли «собакольвами».
Род Финистов обращался преимущественно в крупных и очень быстрых хищных птиц типа соколов, кречетов и балабанов, и Оляна прекрасно помнила сказку про Финиста Ясна Сокола — одного из прародителей их Рода. Род Рарога по легендам происходил от волшебной огненной птицы Рарог и богини зари Заряницы. Их потерявшие способность перекидываться в людей потомки стали известны людям как жар птицы или фениксы, а другая ветвь образовала Род. Причём жар-птицами, в чём-то похожими на огненных павлинов, становились именно мужчины Рода, а более скромными фениксами — женщины. Бабушка Зина когда-то говорила, что эти Рода предпочитают ожидать суженых.
Сирины, которые жили в их Гнезде, тоже происходили из Небесного клана, но можно сказать, что со временем практически образовали свой маленький Род, который происходил от сирины Авдотьи Лебедь Белой — бабушки их нянюшки Белавы.
История её была довольно печальной и, как ни странно, даже нашла отражение в былинах и сказках Яви. Именно про бабушку их няни Белавы написал сказку Пушкин, рассказав в стихах весьма отредактированную версию вынужденного замужества, рождения детей и побега в Беловодье. Когда они её читали, даже подумали, что эту историю Пушкину рассказал кто-то знающий, а тот «облагородил».
Красавицы из народа Нави часто становились наваждением для мужчин из Яви, но обычно русалкам, сирин и другим оборотням удавалось легко скрываться от навязчивых ухажёров. История Авдотьи Лебедь Белой стала широко известной ещё и потому, что её мужем стал знаменитый в те времена богатырь, который «добыл» себе жену, хладнокровно подстрелив из лука, когда та, в попытке избежать нежелательного кавалера, обернулась лебедью. А после «взял в жёны», долгое время насильничая и удерживая подле себя. Даже выпив сонное зелье, богатырь не отпускал от себя жену, а когда куда-то отправлялся, помещал её в большую бочку, чтобы не сбежала. В такой бочке Авдотья родила своего первенца.
Небесный клан долго искал пропавшую Авдотью, но её поиски были тщетны. Лишь однажды после уговоров мужа ей удалось побывать у одного ручейка, по которому она смогла шепнуть весть. Тот ручеёк был под властью богини Костромы, и о судьбе девушки узнала прабабушка, которая отправила дедушку Огнеслава помочь и вызволить Авдотью из плена. В тот момент та уже была беременна девочками-двойняшками.
Авдотья Лебедь Белая стыдилась вернуться в свой клан и осталась со своими детьми в Гнезде. Её сын вырос богатырём и позже стал удельным князем. А сама Авдотья стала первой женой дедушки Огнеслава, который принял её сына и дочерей как родных, тем более что других детей у них не было. Сейчас, зная про особенности Яви для деторождения, Оляна понимала почему: после тех испытаний Авдотья вряд ли хотела возвращаться туда, где познала столько горя. Да и после всех испытаний, что отмерила ей судьба, прожила она не так и много: пару сотен лет, не больше. Дедушка Огнеслав оставался вдовцом около пятидесяти лет, а потом женился на Гере Горгоне.
Пир закончился — точней, истекло время их обязательного присутствия на нём, — и сёстры пошли к Оляне в красные хоромы. Во-первых, было ближе, во-вторых, следовало ещё много что обсудить. В Яви завтра была уже пятница, но в субботу они могли заняться обещанным преображением. К тому же ближе к концу года проводили школьную ёлку, а в классе делали вечер, так что, посовещавшись, они решили подготовиться к такому мероприятию и сделать сюрприз именно на школьном празднике.
— Когда мы отправимся? — спросила Ожега. — Так-то можно и сейчас, а то время позднее, а завтра в школу ещё вставать, собираться.
— Я записку от родителей уже взяла, — кивнула Озара. — Надо только решить, как быть с коловершами. В Яви им будет мало магии для развития, а здесь какое-то время не будет нас. Или придётся каждый вечер возвращаться.
— Да… сложный выбор, — согласилась Оляна, погладив свою пушистую подружку по чёрным ушкам. — Но я хочу для них самое лучшее. Тут о них позаботятся, покормят, а мы сразу из школы сюда. Там в квартире нас всё равно не будет. Да и как мы пронесём их через портал? Там же вода… Моде, возможно, будет всё равно, он гусь, они водоплавающие, но за других я волнуюсь. Неизвестно, как они себя поведут в ледяной воде.
— Кстати, я думала над созданием ошейников, которые позволят нашим коловершам бывать и в Яви, даже прикинула по материалам, но нужны некоторые ингредиенты, которых у меня нет, надо сделать заказ бабушке. Нужен волос индрик-зверя, ну и так, по мелочи, — сказала Озара. — А по поводу школьного вечера можно посоветоваться с Катей. Полагаю, она нам сможет многое подсказать.
— Значит, в любом случае нам лучше всего отправиться уже сегодня, — подытожила Ожега. — Пятницу учимся, узнаём, что там по вечеру и контрольным, в субботу займёмся шопингом, а в воскресенье проведаем Модю и остальных коловершей.
Оляне оставалось только согласиться с сёстрами, настояв лишь на том, что всех троих коловершей стоит оставить в одном тереме, чтобы они не заскучали. На том и порешили.
До портальной башни добрались без проблем. Оляне показалось, что её ночное зрение стало острей, так что темнота, освещённая лишь зимними созвездиями и убывающим месяцем, нисколько не мешала. Короткий рывок под водой, и вот они уже у себя дома.
Вещи лежали так, как Оляна их оставила, спешно собираясь в Беловодье, и показалось, что всё, что было до Инициации, случилось пару месяцев назад.
Оляна легла в свою постель, вытянула ноги и расслабилась… расслабилась впервые после ритуала и наконец свершившейся Инициации.
В школе узнали сразу несколько новостей. Во-первых, в понедельник, когда они отправились в Гнездо, в класс перевели новенькую. Села эта Юля Сорокина за заднюю пустующую парту в среднем ряду, и вышло, что как раз там, где обычно одна сидела Ожега. Теперь у сестры появилась соседка. Была вроде нормальной девчонкой, а ещё очень симпатичной, из-за чего парни посматривали с интересом, а девчонки с неприязнью.
Во-вторых, Верка с Мишей официально объявили себя парой и теперь ворковали каждую переменку. Верка постоянно поглядывала на Оляну и, кажется, в её присутствии удваивала усилия, показушно вешаясь на Мишку. К огромной радости Оляны, она усилием воли смогла отсечь неприятный информационный поток от завистливой одноклассницы и была так счастлива, что, кажется, вызывала недоумение своей реакцией всех остальных, явно настроившихся на «реалити шоу» со скандалами и драками.
В-третьих, все контрольные одна за другой были на следующей неделе с понедельника по четверг. Учёба до двадцать девятого декабря, то есть как раз до четверга, потом каникулы, а с девятого января снова в школу. А тридцатого декабря, в шесть вечера, будет школьная ёлка для старших классов, то есть девятых, десятых и одиннадцатых, с дискотекой. Девчонки обсуждали предстоящее событие, потому что там будут мальчики постарше, с которыми некоторые были «знакомы», то есть по факту видели в школе и строили глазки. Школа у них была относительно небольшой, так что все классы учились в одну смену с девяти утра и в основном до двух двадцати. У одиннадцатого класса уроки были до трёх десяти.
Озара ещё ночью, когда они прибыли в квартиру, связалась с Катей, та ответила, что всё решит, и позвала их в Псков на выходные.
Вечером в пятницу, когда они вернулись из школы и ужинали на кухне, на подоконник кто-то приземлился и в окно постучались.
— Ох! — от неожиданности подпрыгнула на месте Оляна. Она сидела спиной к окну.
— Кто там? — оживилась Ожега.
Озара уже открыла окно, и они увидели взъерошенную сову, которая имела что-то вроде рюкзачка за спиной.
Оказалось, что посланница принесла им амулет перемещения до дома бабушки Евдокии и дедушки Глеба, и, отучившись в пятницу, они воспользовались приглашением и отправились к родне в Псков.
Глава 17Пропаданка
В Себеж Юля с мамой переехали поспешно, собрав буквально две сумки с одеждой и её ноутбук и учебники. Мама вообще сначала сказала ей, что они только проведать заболевшую бабушку, а потом оказалось, что та вполне здорова, а они сбежали на… неопределённый срок. Юля понимала, что своей ложью мама пыталась её защитить, но всё равно было дико обидно за недоверие. Неужели она бы не поняла⁈ Или захотела бы остаться? Не слепая же и взрослая: пятнадцать лет уже. Юля видела, что у мамы творится с отцом. Скандалы и сцены ревности звучали в их квартире чуть ли не каждую неделю, сколько она себя помнила. Отец был буквально одержим мамой, ревновал к каждому столбу, стоило той отлучиться, названивал через каждые пять минут, если задерживалась, иногда встречал с работы, ругался из-за новых вещей, в которых мама выглядела «слишком красиво», или если пользовалась косметикой. Когда-то Юле даже казалось это романтичным… проявлением настоящей любви. Позже — слишком навязчивым контролем всего и вся, перешедшим всяческие границы.