ы забросила. Уже нисколько не находила интересными, да и времени стало не так и много, пока всё сделаешь, пока уберёшь, плюс подготовка. У неё самой всё вокруг сплошное прошлое, только без принцев, графьёв и королевичей.
Учёба почти сразу началась с контрольных, благо, что программа вроде как была похожей и, кажется, в прежней школе они её даже немного опережали, а училась Юля хорошо.
Её привела возрастная полноватая тётка, вроде классная руководительница, просто представила Юлю классу, спросила, хорошее ли у неё зрение и сказала сесть на свободное место. Ну как «на свободное», были места за первой партой у стены, за третьей партой у окна, а ещё полностью свободна четвёртая парта в среднем ряду. Но на самом деле свободное место оказалась только на «галёрке», как выяснилось, три человека из класса болели. А так вместе с Юлей в 9 «А» стало двадцать четыре человека: одиннадцать парней и тринадцать девчонок.
На первой же перемене её спросили, откуда приехала. Она ответила, что из Пскова, сообщив, что маме предложили хорошую работу, и больше ничего. Больше слушала, что девчонки говорили и какой у них расклад в классе.
Записных сплетниц звали Вера и Марта. Один из парней — Миша — встречался с Верой, из-за чего той завидовали все девчонки. Отсутствовали девочки-тройняшки. Одна из них должна была стать её соседкой по парте. Юля спросила, почему они не сидят вместе, раз сёстры.
— Так их Тамара Петровна сразу рассадила, как они к нам в пятом классе пришли, — ответила ей на вопрос Света, сидящая перед ней. — Ну, чтобы типа они не списывали, наверное, или там со всеми познакомились, типа общались там с нами. Хотя из них только Озара нормальная, остальные типа… не очень. Ты вообще попала, с Горгоной сидишь.
— А почему Горгона? — тихо спросила Юля. — Это что, её зовут так?
— Да нет, это погоняло такое, кликуха типа, — фыркнула Света.
— А-а… Ну просто в моём классе была Изольда и Стелла, и ещё один Емельян и Харитон, так что я подумала, а вдруг это имя такое.
— Да не, их так-то зовут Озара, Ожега и Оляна, все на «О» и фамилия «Правда», они у нас самые необычные по именам.
Внятного объяснения, почему Ожега «Горгона», Юля не получила, но когда увидела соседку, поняла, что это, скорее всего, из-за её необычайно красивых разноцветных глаз, обрамлённых просто неприлично длинными чёрными пушистыми ресницами без всякой туши, но точно не накладных и не приклеенных — прям настоящих. Они сильно контрастировали на довольно бледном лице без веснушек или прыщей. Юля могла посмотреть на соседку почти в упор, так что не увидела никакой косметики или пудры. У той и правда была такая потрясающе ровная кожа, словно её подростковые гормоны и вовсе не коснулись. У Юли тоже не было прыщей, мама сказала, что это у них семейное, а ещё поведала секрет умывания постоявшим в тепле кефиром, чтобы точно ничего не выскакивало, так что в прошлом классе Юле многие завидовали. Почти у всех девчонок были прыщи. И теперь Юля, увидев кого-то подобного, поняла — почему. Видимо, это тоже было генетическим — у Оляны и Озары оказалась тоже хорошая кожа. Все три сестры были похожи, но не совсем уж неотличимо, у них были разного оттенка глаза и волосы, форма губ, в общем, отличить легко.
Ожега отличалась также и самым «холодным» из всех троих взглядом. И почти неестественным спокойствием на лице, граничащим с безразличием. Такого, про который в романах писали «аристократическое». Юля кое-что понимала в безразличии: столько лет хлебала его от отца, — но у Ожеги это точно не было чем-то презрительным или неприятным. Только через несколько дней Юля поняла, что то, что сначала приняла за маску спокойствия, было уверенностью, причём настолько сильной, что рядом с соседкой Юля иррационально чувствовала себя в безопасности. Словно одно её присутствие создавало вокруг этакую магическую сферу, из-за который на их парту старались даже не смотреть.
В последний учебный день декабря на перемене к Ожеге подошли её сёстры и Оляна вежливо спросила, придёт ли Юля на дискотеку и ёлку завтра в школу.
— Завтра? — растерянно переспросила она.
— Да. Ты разве не видела объявления возле учительской?
— Нет… Как-то пропустила, — выдавила из себя Юля, мысленно ругая за себя невнимательность. — А во сколько?
— В шесть вечера, — доброжелательно ответила Озара. — Весь класс будет.
— Значит, я приду, — изобразила улыбку Юля. Не хватало по глупости отделиться от всех и стать белой вороной. К тому же ей показалось, что трое сестёр неплохо к ней относились, а значит, может быть, они даже смогут подружиться. Проведённое вместе время сближает…
На всякий случай она сходила до учительской и в ворохе всякого действительно увидела объявление о ёлке для старших классов тридцатого декабря.
Проблема была только в том, что никаких особых нарядов у неё не было, но… хотя бы она узнала о ёлке не после того, как та прошла, а значит, ещё можно успеть.
После уроков Юля позвонила маме.
— Мам, у нас завтра, оказывается, вечер в школе…
Глава 18Школьная елка
В Пскове вместе с Катей они прошлись по магазинам одежды, накупили повседневных нарядов, колготок, обуви и красок для волос, а вот чтобы найти платья для ёлки отправились в Санкт-Петербург: у Кати был ещё один амулет перемещения. Озара, да и её сёстры были весьма довольны шопингом. С волосами коллегиально решили повременить, чтобы сделать сюрприз уже на празднике, и Катя пообещала, что смотается к ним в Себеж, чтобы сделать им причёски и покрасить волосы. Подстричься решила только Ожега и ещё в пятницу записалась в парикмахерскую на Челюскинцев на утро четверга. Каре было простой стрижкой, с ней должны были справиться даже новички, но эта парикмахерская, в принципе, считалась лучшей в городе. Ожегу подстригли там аккуратно и красиво так, как она и хотела: с чёлкой и длиной до середины шеи.
Катя появилась в их квартире ещё до того, как Ожега вернулась из парикмахерской, и развела кипучую деятельность. Оляну уговорила на несколько прядей «платиновый блонд», чтобы освежить её светло-русые волосы. Озару быстро покрасила цветом «красный орех». И когда Ожега вернулась, выкрасила и её в цвет «тёмный шатен».
— Ну вы вообще стали супер-пупер, — высказалась по результатам своих трудов Катя. — Сейчас ещё лёгкий макияж, чтобы подчеркнуть вашу естественную красоту, и просто «вау» будете.
— Да, ты так хорошо постаралась над нами, Катя, Ожега и Озара такие красавицы, — искренне улыбнулась Оляна.
— Признайся, ты наша фея-крёстная? — хмыкнула Ожега.
— Ага, фея я, фея. Главное, чтобы карета в тыкву не превратилась, — хихикнула Катя в ответ.
Озара посмотрела на себя в зеркало. Ей нравился её новый цвет… какой-то мягко-рыже-красный. Чуть менее яркий, чем у их новой гостьи Гнезда — Радмилы.
— Дальше нужно будет только подкрашивать корни и подстригать, когда отрастут, но… У кудесников часто длина сохраняется неизменной просто по желанию — за счёт магии, — подошла к ней Катя. — Но есть и заклинания, чтобы твой генетический материал не могли взять. Впрочем, для большинства ритуалов требуется добровольно отданные волосы или другие «частички» кудесника. Не знаю, как с этим у народов Нави дела обстоят…
— Это только в сказках оборотни свои звериные шкурки оставляют где попало, чтобы какой-нибудь человеческий муж или жена сдуру спалил ту в огне. Как с Царевной- Лягушкой в сказке вышло, — отозвалась Ожега.
Ассоциативно Озаре вспомнилась, что образами лягушек и ящериц любили морочить людям головы и испытывать своих суженых в Роду Кикимор. Впрочем, поговаривали, что земноводные и пресмыкающиеся могли быть вовсе не наведёнными, а истинной видовой принадлежностью второй ипостаси наследниц этого Рода. Мол «гадами ползучими» все прислужники и жрицы Морока стали по Слову старых богов; прокляли они и Морока с Кривдой, да и то неведомо, как именно.
— Ведьм, помнится, тоже на кострах сжигали в дремучем средневековье, — подмигнула через зеркало Катя.
— Всё от того, что в те времена люди ещё не забыли об очищающей силе огня, — поделилась своими мыслями Озара. — Звериная шкура — это метафора отданного человеку оборотнем доверия. Снять шкуру, как снять доспех, позволить максимально приблизиться или, как ещё говорят, «залезть под кожу».
— Ну, да, а доверие человек традиционно не оправдывает, — не удержалась от комментария Ожега, покосившись на Оляну.
— Скорее, в сказках говорится о неприятии людьми звериной сущности избранников.
— А огонь проявляет намерения, делает их ясными. После испытания огнём пары в сказках или распадаются, или становятся крепче, — вспомнила Оляна и тихо хмыкнула чему-то своему, хотя Озара догадывалась, что сестра подумала про Мишу.
— Ой, ну вы загнули, — прыснула Катя. — Всё проще. Такое поведение людей называется ксенофобией.
— Ожега, ты так похожа на тётю Брану, — сказала Оляна, переводя тему. — Конечно стрижка это не кеш, но цвет волос и их длина… похожи в общем.
— Кеш? А… это типа дреды? — вспомнила Катя. — Озара, помню, как-то видела такого парня и подумала… Всё ещё сложно поверить, что вы знаете настоящих горгон. Волосы-змеи и все дела.
— У них не всегда волосы-змеи, я же говорила, — улыбнулась Озара.
Короткая стрижка действительно шла Ожеге, открывая длинную шею. Ещё и чёрное платье на бретельках длиной до середины бедра обтягивало, как вторая кожа, и не скрывало, казалось, вообще ничего. Сверху на голые плечи сестра накинула совсем коротенькую жилетку-болеро, расшитую блестящими нитками. В школе Ожега собиралась переобуть сапоги на чёрные босоножки с ремешками похожего серебристого цвета.
Оляна выбрала сине-голубое платье в китайском стиле с воротом-стойкой, но почти без рукавов длиной до колена. Озара помнила, что такое платье называется «ципао», однажды в чём-то подобном у них были гости из Восточной части Беловодья. Изначально на спинке была вышивка белыми нитями и золотисто-серебристыми пайетками в виде китайского Змея без крыльев. Оляна раздобыла такие же пайетки и не поленилась довышить Змею правильные крылья. Получилось очень красиво. Катя сделала Оляне две шишки по бокам, чтобы открыть этот изящный узор, только спереди выпустили две прядки, чуть их подвив с помощью купленной также в Пскове плойки. Катя накрасила Оляну тушью как-то чуточку в диагональ и сделала дымчато-серые стрелки в уголках глаз, так что их разрез казался одновременно и больше, и чуть раскосым.