— О… — моргнула Юля, осознав, что ничегошеньки в клановых иерархиях не смыслит и лезть в чужой монастырь точно не следует.
— Значит… Ты не против со мной в Змейлор отправиться и быть… помощницей? — Она не произнесла «фамильяр», но это первое, что в голову пришло, когда наставница Алёна про Добрынку и её превращения сказала. Служанка-почтальон-фамильяр.
Добрынка чуть нахмурилась.
— Чего бы мне против быть? Если ты замуж выйдешь за кого из этой Академии, так и может для меня кто найдётся. К тому же будут мне признательны княжны что старшие, что младшие, а они добрых дел не забывают и щедро благодарят. К тому же помогать мне не чужому люду, а, почитай, сестре родной, роднее не бывает.
Юля выдохнула, подумав, что какое же у них всё-таки разное с сестрой воспитание. Та воспитана в какой-то мере «удобной», чётко «по заветам предков». И это несмотря на то, что вроде переходный возраст быть должен, с капризами и сильными перепадами настроения. Или когда не перед кем «выделываться» и стремишься к выживанию и как можно лучше в жизни устроится — не до выделывания?
— Но я всё равно как-то не знаю… Все эти статусы, иерархии, так сложно для меня. Непривычно.
— А ты привыкай, — хмыкнула Добрынка. — Ты как думаешь, кому это всё принадлежит? — Она махнула вокруг.
— Как кому? Роду Сирин?
— Неверно. Род Сирин живёт под рукой князя Остромира из Рода Горынычей, удельного князя Беловодья.
— Но вроде бы какие-то земли Горынычей они ещё до Китежграда закончились, — припомнила Юля. — Наставница упомянула.
— Глупая. Это были личные земли Рода, — фыркнула Добрынка. — Небесный Клан, Горгоны, Яги, Берендеи, Китоврасы и ещё множество кланов и Родов живёт под рукой князя Остромира. Ты ещё скажи, что не знаешь, сколько всего в Беловодье удельных князей?
— Сколько? Пятьдесят? Сорок? — спросила Юля, ориентируясь на примерное количество субъектов Российской Федерации. Да и стран в той же Европе было то ли двадцать шесть, то ли около тридцати.
— Восемь, — припечатала Добрынка. — Восемь Хранителей — восемь уделов. И два из них практически за Родом Горынычей, потому что княжич Огнеслав женил сына названого, родича нашего, на царевне из Бхаратаварши, наследнице Юго-Восточного удела.
— То есть хочешь сказать, всё Беловодье вроде как всего на восемь частей поделено? — удивилась Юля. — Значит, Бармия — это тоже отдельный удел?
Добрынка кивнула.
— Хорошо тогда, — выдавила Юля из себя улыбку, пытаясь осознать. — Какие на сегодня планы? Когда мы отправляемся?
— Так только завтра в конце заурницы, — ответила сестра. — Сегодня день делать ничего нельзя, окромя как Авсень праздновать да пировать.
— Да, день равноденствия, — кивнула Юля. Об этом вчера говорили, но она хотела убедиться, что всё верно поняла и к ним это тоже относится. — Увидим, как его в Небесном клане празднуют.
Добрынка кивнула и улыбнулась.
Глава 12Приглашение
Ожега вскочила на заре, в начале насти, торопливо умылась, вышла из комнаты, где обитала в одиночестве, и решила не будить сестёр… Утро — её время для полёта. Она любила встречать рассвет вот так — на крыльях. Вдыхая прохладный воздух и улавливая начавшие движение потоки воздуха.
Карпаты были прекрасны. И одновременно будили глухую тоску. В Карпатах всё совсем не так, как дома. А здесь они заперты на ближайшие семь лет. Им даже не дали попрощаться или испросить совета. А ещё… Посланники ни сюда, ни отсюда не долетали.
Острое зрение хищника разглядело среди каменных валунов пасущегося Модю. Тот нашёл небольшую лужицу и сосредоточенно мочил там пёрышки. Мыться в душе в комнате Ожега ему не разрешала. Модя начищал хвост и, казалось, совершенно её не замечал.
Ожега сложила крылья и камнем ринулась вниз, а потом ловко схватила задними лапами свою нахохлившуюся добычу, которая в последний момент попыталась удрапать от неё, и прижала к себе.
Модя протяжно гоготнул: «Отпусти», и Ожега сбросила его с высоты, наблюдая, как коловерша раскрыл крылья и опять нацелился на свою лужу. Она сделала круг над Змейлором, дождалась, пока Модя отвернётся, закопошится, и опять спикировала, целясь в тёмную спинку.
В этот раз коловерша был начеку и с радостно-воинственным гоготом убежал в ёлки. Ожега догоняла, аккуратно лавируя между толстых стволов, а потом вернулась в человеческую форму и прыгнула на гуся с высоты, хватая его за гузку с победным кличем.
Модя изогнул шею, как будто проверяя количество пёрышек на хвосте, а затем резко сделал поистине змеиный бросок, метясь в лицо, да ещё и «выплёвывая» из себя меч. Ожега тоже извернулась, отпрыгивая, выхватывая летящий в неё клинок прямо в воздухе, и встала в стойку.
Порхнувший крыльями Модя тут же угрожающе растопырил перья и зашипел, кидаясь в яростную атаку. Раз! Раз! Ещё! Пытаясь её подловить. Ожеге даже показалось, что коловерша как-то увеличился в росте, так как такой гусище ей по пояс точно не смог бы поместиться в её переноску.
— Ай… — зашипела она, когда в руку с мечом вцепился крепкий твёрдый клюв, и моментально разорвал расстояние, как только она попыталась ударить в ответ. Модя быстро учился и был реально опасным противником.
Они покружили друг напротив друга, делая выпады и уворачиваясь, а потом Модя «сдулся» и зашипел вовсе не на Ожегу, а чуть левее.
На лесную полянку, которую Ожега облюбовала для их тренировок, вышел высокий парень в тёмных очках, из-за которых её обожгло узнаванием. Василиск из клана Аспидов! У него ещё имя… похожее, как у брата. Яровзор.
Когда он подошёл к ним с Оляной и начал задвигать про защиту и упрекать, что здесь нет Огневзора, Ожега серьёзно вспылила. Впрочем, оставив ярость при себе и не нарываясь ещё до начала учёбы. Хватило проблем и в школе Яви. Вместо этого она позвала Озару, которая была более дипломатична и умела отправлять на дальние болота так, что человек или люд с радостью туда спешил. Так вышло и на этот раз. Но из-за этого Яровзора и его замашек Ожега внутренне негодовала весь вчерашний вечер. Во-первых, она не справилась с ситуацией сама и не смогла обуздать себя. Во-вторых, этот Яровзор напомнил ей о её слабости и неспособности защитить сестёр. В-третьих, этот парень оказался просто бесящий сам по себе. Хотя бы тем, что на малюсенький миг, то ли из-за запаха, то ли специфического говора с некоторым шипением, она ощутила какое-то сродство, как бывало с ней в детстве в Клубке Горгон с двоюродным братом, который защитит и пошипит на ночь сказки. Крошечная слабость. Просто воспоминание о брате, которое этот Яровзор непонятно с чего принял на свой счёт. Нашёлся тоже защитничек.
Ожега решила не обращать внимания на парня, который с важным видом кивнул ей и пристроился на валуне под деревом, усаживаясь и замирая на припекающем утреннем солнышке. Словно нарываясь, чтобы с ним заговорили, попросили уйти. Но поляна общая, а не её личная, так что будет лишь какой-нибудь бессмысленный спор. Лучше потратить время на тренировку, а не пикировку.
Ожега яростно рубанула воздух мечом. Раз за разом повторяя удар. Быстрее. Сильнее. Чётче!
Сознание воина должно быть свободно от посторонних мыслей на тренировке и тем более во время боя, но… Краем глаза она держала в поле зрения расслабленную фигуру в солнечных очках.
Хуже всего то, что она действительно не смогла защитить никого, когда это понадобилось. Перед глазами раз за разом появлялась картина того, как Ящер «наградил» Радмиллу. Глупая-глупая-глупая Кикимора!
Самонадеянная. Недальновидная. Жалкая!
И пусть последние эпитеты уже относились к самой Ожеге, а не к Радмилле. Но и спустя более двух сороковников легче не становилось.
Ожега не чувствовала прогресса. Все её успехи оказались ничем перед превосходящим силой противником. И это повергало в отчаяние. Неимоверно злила собственная беспомощность. Она никогда не хотела повторения того, что произошло на берегу Финского залива. Во что бы то ни стало они должны стать сильнее и дать бой! Потому что иначе… Ожега не мыслила своей жизни сдавшейся. Не быть собой — это самое страшное.
Василиск, как будто задремавший на солнце в полном соответствии со своим именем, ярил взор, не давая толком сосредоточиться. Но стоило только остановиться и повернуться к нему, чтобы всё таки спросить, что он тут потерял, то Ожега поняла, что на камне уже никого не было.
«Сзади!» — предупредил Модя, который во время её тренировки с мечом сидел в стороне, не показывая своих навыков.
Она резко развернулась и замерла с мечом в ладони от груди Василиска.
— Зачем подкрадываешься? — еле сдерживая злость, процедила Ожега. Как же Яровзор выбесил её своей выходкой! Чуть на меч не напоролся! Не хватало им ещё тут неприятностей и каких-нибудь разбирательств в местной «мозгопыточной», а то и просто пыточной или острога! В Змейлоре совершенно точно сурово наказывали тех, кто не соблюдал правила, невзирая на статус.
— Время для завтрака, — сказал Василиск, чуть отвернувшись и, кажется, рассматривая Модю. — Никогда не видел фамильяров гусей.
Ожега поколебалась, посмотрев на меч, раздумывая, стоит ли при Яровзоре складывать его на привычное «место», то есть в Модю. Ножны, впрочем, тоже были в коловерше. Её гусак сам пришёл на помощь, требовательно гагакнув и пристроившись рядом вразвалочку, а потом и незаметно «заглотив» её меч, пока Яровзор отвернулся на шум.
На поляну вышла Оляна и удивлённо замерла, на миг открыв рот.
— Ожега… Ты не одна? Я хотела тебе кое-что сказать… э… срочное.
— И что же? — покосилась Ожега на стоящего столбом Яровзора.
— Сегодня же выпускной у семикурсников… — посмотрела на Василиска Оляна. — Нас туда пригласили как наследниц Горынычей… Вчера ещё. Поздно вечером.
— Меня как наследника клана Аспидов тоже пригласили, — сказал Яровзор. — На этот праздник принято ходить парами.
— Да… Я тоже хотела тебе об этом сказать, — кивнула Оляна. — Сказали, что нужно быть с парой.