– Копьё!
… и почти тут же в руку мне легло массивное отполированное древко, заканчивающееся тяжёлым железным наконечником листообразной формы. Не думая ни о чём, я ринулся к буйволу, отвлекая его на себя и танцуя так, как не танцевал никогда ранее.
– Длинным – коли! – и припав на колено, наконечником полосую его по носу, приводя в совершеннейшее неистовство. Позабыв обо всём, буйвол ринулся на меня, и один из воинов весьма умело вонзил копьё прямо в бычье сердце.
– Хорошо бьёшь! – хвалю его от души, не без труда вспоминая подходящие слова на языке матабеле. Воин сияет и оглядывается – все ли слышали? Ну, мне не жалко… ещё несколько лестных слов, и я возвращаюсь к охоте.
Нгуни бьют копьями прямо через колючую изгородь, но очень редко валят быков с одного удара. Шкуры некоторых испещрены десятками ударов и порезов, в огромных глазах безумие, морды покрыты пеной и засохшей слюной.
Один из быков, настоящий великан, обратил своё внимание на воина, неудачно спрятавшегося за оградой, и придя в совершеннейшее неистовство, начал ломиться прямо через колючие ветви, оплетающие столбы. С яростным рёвом, не обращая внимания на впивающиеся в тело огромные колючки, буйвол проломил ограду, и его огромная голова, увенчанная тяжёлыми рогами, показалась на нашей стороне.
Какое-то мгновение он стоял так, а после, будто собравшись с силами, ринулся в пролом что есть мочи! Один из нгуни, широкоплечий длиннорукий крепыш, бросился ему навстречу, и тяжёлой узловатой палицей сломал переднюю ногу. Но бык всё-таки успел протиснуться, и сейчас, окровавленный, беснуется среди разлетающихся воинов, припадая на одну ногу.
Колоть его копьём спереди бесполезно – огромная голова с тяжёлыми рогами надежно прикрывает грудь, а подобраться сбоку не так-то просто! Воины отлетают кеглями, и один из них, поддетый рогами, улетел на колючую ограду, где и остался лежать изломанной куклой поверх переплетения ветвей. Лишь еле слышные стоны показывают, что он ещё жив.
Падая, воины почти всегда успевают прикрываться щитами, и буйвол безуспешно пытается поддеть их рогами, тратя на это драгоценные секунды. Миг… и я, проскользнув змеёй между чернокожими воинами, наношу смертельный удар копьём прямо в сердце.
Зверь остался лежать, перегородив проход, а воины, даже искалеченные, разразились криками радости.
– Хороший удар, вождь! – вернул мне комплимент давешний воин.
– Вот это бык… – сказал кто-то из воинов, обсуждая недавний бой.
Оглянувшись на Косту, вижу, что у грека схожие приключения, и он ничуточки не скучает.
Стадо буйволов тем временем ушло дальше, и в коридоре из переплетения колючих ветвей показались водяные козлы, спрингбоки и небольшое семейство львов. Хищники бежали крадучись, прижимаясь то и дело брюхом к земле и скаля жёлтые клыки во все стороны.
Воины притаились у бойниц, сделанных на уровне человеческой груди. Подняв копья, они слегка раздвинули листья, прикрывающие бойницу, и терпеливо ждут. Нгуни сейчас – изваяния из обсидиана, и только раздувающиеся ноздри дают понять, что они живы.
Едва вожак прайда прошёл, последовал молниеносный удар копьём сзади под лопатку. Выгнувшись в смертельной судороге, хищник несколько раз дёрнул лапами, выпустив огромные когти, и затих.
Остальным нгуни не так повезло, выбранные ими жертвы оказались более острожными, ну или стояли не так удачно. Львицы, получив по несколько ранений каждая, попытались сбежать, но были добиты в колючем тоннеле через несколько десятков метров и несколько ударов копий спустя.
– Слоны, слоны идут! – взволнованно закричали кафры, и действительно, это были они. Один из воинов, мешая африкаанс с языком зулу, принялся рассказывать мне, что обычно слоны идут первыми, но если стадом управляет старая опытная самка-матриарх, бывает всякое.
Возглавляя стадо, впереди шествует старая слониха и ещё несколько самок, за ними следуют детёныши разного возраста, и замыкают процессию самцы. Идут они достаточно тесно, часто касаясь друг друга своими телами.
Остановившись, матриарх вытянула хобот, будто пробуя воздух на вкус, и решительно свернула в сторону от ложных проходов, ведущих к ловчим ямам! Пойдя вдоль забора, слониха попробовала изгородь на прочность, и найдя слабое место, вырвала несколько столбов, сделав широкий проход.
– Старуха умна! – восхитился самоназначенный переводчик, ничуть, впрочем, не расстроенный. И действительно, избежав одной ловушки, слоны попали в другую. Поднимаясь на крутой склон, впереди они образовали настоящую давку, в которой напуганные слонята и молодняк напирали на слоних, путаясь под ногами. Самцы же, идущие сзади – напротив, сильно растянулись.
– Пойдём, вождь! – улыбаясь желтозубо, поманил меня переводчик, взявший на себя, очевидно, ещё и роль чичероне, – Интересно будет!
Переглянувшись с Костой, не колебались более ни минуты, и сразу же подхватились за матабеле. Несколько минут блужданий в лабиринте из переплетения колючих ветвей, ловчих ям и цепей загонщиков, и мы оказались аккурат позади слоновьего стада, с трудом поднимающегося по крутому склону.
Перебегая от бойницы к бойнице, мы следуем за слонами, наблюдая за ними с расстояния всего лишь в несколько метров. Воины нгуни тем временем притаились у многочисленных узких ходов.
Дождавшись, пока стадо скроется за поворотом, вооружённые топорами кафры выскочили из проходов, почти одновременно подрубив идущему позади самцу задние ноги. Топоры их, похожие на огромные томогавки, довольно глубоко врубились в живую плоть.
Затрубив от боли и ярости, слон неуклюже развернулся и попытался дать отпор своим обидчикам. Но будучи раненым, опасности он почти не представляет. Сильно припадая на задние ноги и размахивая хоботом, самец вертится на месте, в то время как охотники, уклоняясь от хобота, наносят ему по задним ногам всё новые и новые удары.
Внезапно закричали наблюдатели, и из-за поворота, трубя, вернулся один из самцов, придя на помощь собрату. Кто-то из воинов выметнулся ему навстречу, кинув тяжёлый ассегай и очевидно целя в хобот, но тщетно. Стоптав незадачливого храбреца, слон схватил хоботом другого, и сдавив с силой, поднял в воздух, после чего бросил себе под ноги.
Зрелище кровавое и завораживающее, но неандерталец, живущий где-то в мохнатых глубинах моей души, уже удовлетворён убийством буйвола.
… только вот неандерталец в душе Косты не счёл охоту оконченной! Выхватив у одного из воинов топор, грек протиснулся в узкий проход и накинулся на слона сзади с каким-то воинственным кличем, пытаясь подрубить тому ногу. Неудачно… но на счастье одессита, удача не улыбнулась и слону.
Раненый товарищ его, припадая на задние ноги, всё продолжает вертеться на месте, мешая пока ещё здоровому самцу. Впрочем… я бы поставил на слона!
– … ах ты ж… – себя я осознал, уже подбегая к слону с топором в руке. Как, когда… убей Бог, не вспомню…
Увернувшись от хобота, длинным кувырком пролетаю меж ногами-тумбами и выдёргиваю Косту, уже почти прижатого слоновьим задом к колючей изгороди. В руке топор, рядом нога слона, и я, вот ей-ей, рубанул едва ли не наудачу!
… и оказалось – попал. Далеко не идеально, но сумел подранить огромного самца, а потом и Коста, блестя шалыми глазами, рубанул слона по другой ноге.
Слон, припадая на задние ноги, затрубил уже без прежней ярости, а будто прощаясь. А мы, опьянённые кровью и опасностью, всё бегали вокруг, и рубили, рубили, рубили…
Истекая кровью, слон повалился на землю, и только тогда мы отошли, вернувшись за не такое уж надёжное ограждение.
– Ну и зачем?! – сердито поинтересовался я у друга.
– Ну… – Коста пожал широченными плечами, и улыбнулся совершенно по-мальчишески, – скучно стало!
Комментировать «скучно» от командующего морской пехотой Кантонов, я не стал, только сейчас осознав всю глубину, ширину и вонючесть проблемы. Мы же все, все без исключения…
«Адреналиновые наркоманы» – подытожило подсознание. В частной жизни это обернётся глупыми смертями, алкоголизмом и депрессией для многих из нас. А вот в жизни страны… вот не знаю даже, даже приблизительно не могу оценить, насколько это скверно…
… или всё-таки нет?
… а слониха, как оказалось позже – ушла, уведя с собой почти всё стадо. Прорвав оцепление, они ушли, и ни зулусы, ни пилоты преследовать их не стали.
Охота определённо удалась! Впечатлений гости хапнули столько, что иному до конца жизни хватит. Даже Старая Гвардия, на что уж битые-перебитые, и казалось бы, повидавшие всё и вся на свете, ходят как шальные, не в силах подобрать слова, которыми можно выразить впечатления в полном объёме.
Одних впечатлил сам факт охоты с воздуха, её масштаб и небывалое, невероятное количество трофеев, которые Корнейчуков пообещался обработать и отправить при оказии адресатам.
Другие сумели провести правильные аналогии и живо обсуждают возможности воздушной атаки на маршевые колонны противника. Идеи подчас всплывают вовсе уж завиральные, но народ здесь как один повоевавший, не страдающий чинопочитанием, да ещё и связанный если не дружественными, то как минимум, приязненными узами.
Обсуждение получается живым, и насколько я понимаю, применение авиации всерьёз зацепило Старую Гвардию. Так что обсуждать это будут и по прилёту домой, а наша единственная задача – сделать так, чтобы обсуждение это не вышло за пределы не слишком широкого круга. Ну и поскольку вовсе уж рты не заткнёшь, для вражин нужно сместить акценты в нужную сторону.
Самое главное, что верхушка Кантонов стала думать в нужном направлении, поняв перспективы и важность авиации. Здесь тот самый случай, когда адреналиновая зависимость скорее в плюс, нежели в минус! По крайней мере, в краткосрочной перспективе.
Мы все привыкли думать и действовать быстро, не рассусоливая, не впадая в философскую заумь, не откладывая дела в долгий ящик. Не до раскачки было.
Война, потом приток иммигрантов, которых требовалось (и требуется!) срочно накормить, дать работу, расселить. Строительство новых предприятий, закладка плантаций, создание нового государства, и всё – срочно! Галопом!