– Тих-ха… – командир материализовался рядышком так, будто и не человек вовсе, а лешак, да и выглядит соответствующе, только что с африканским колоритом, – Никшните! Заболтались, сороки… слышите, колёса скрипят?
– Виноват! – шепотом отозвался Андрей, не вставая с земли, чтобы не поправлять потом маскировочную накидку, должным образом утыканную веточками и травой.
– То-то, что виноваты… – пробурчал Серафим, сдвигая чуть вверх маску Лешего, – Да спрячьтесь получше-то, ироды! Не первое задание, а как, прости Господи, стажёры какие…
Роэль густо покраснел и потупил взгляд, принимая вину на себя. Очень уж он близко к сердцу принял эту историю… Молодой африканер полностью разделяет убеждения ныне покойного Дядюшки Поля, который в своё время заявил индусам, обратившимся к нему с просьбой дать им некоторые гражданские права: «Индусы по самому своему рождению должны находиться в рабском услужении у европейцев».
Под ответом президента Трансвааля подписался бы, пожалуй, каждый африканер! Роэль не исключение, и наверное, молодой человек и сам не сказал бы уверенно, что его более всего раздражает в индусах.
Как истинный бур, он вырос с фанатичным убеждением, что его народ Избран самим Господом, а удел потомков Хама и Сима – прислуживать потомкам Яфета[85]. Ему, как и прочим африканерам, казалось, что выступая за свои права, индусы идут против воли Господа, нарушая предначертанное и приближая Апокалипсис.
В этом виделось нечто удивительно кощунственное, идущее вразрез с пожеланиями Господа. Африканер возмущался совершенно искренне, не понимая и не желая принимать никаких аргументов, не видя в них решительно никакой логики и заранее расчеловечивая оппонентов.
Но и вне религиозного контекста возмущение его было ничуть не меньшим. Какого чорта?!
Да, африканеры не любят цветных и неприязненно относятся к индусам, ну так они их в Африку и не звали! Это Британия создала такую ситуацию, когда индусы, спасаясь от голода на родине, вынуждены подписывать кабальные контракты, и прежде всего – с англичанами.
Ну так и воюйте против них, боритесь за свои гражданские права человеческое достоинство. В Индии! Но нет же…
… и Роэль, как и многие африканеры, запоем читавший «Книгу Джунглей», находил самые прямые аналогии с шакалом Табаки!
Осназовцы затаились в кустах, замаскировавшись ещё пуще – так, что пожалуй, случись здесь охотник с ищейкой, то он прошёл бы трёх шагах, ничего-то не заметив. Некоторое время спустя на дороге показался вооружённый белый подросток верхом на костлявом мерине, настороженно оглядывающий окрестности.
Серафим, справный мужик из Сенцова, поморщился, стараясь не глядеть на сопляка прямым взглядом. Некоторые, он знает это хоть бы и по себе, способны почувствовать взгляд, особенно когда глядят прямо, как через прицел. А боковым, как бы вскользь, и ничево!
Несколько минут спустя показались наконец тяжело гружёные поскрипывающие фургоны, судя по флажкам, принадлежащие Королевскому полку ополченцев Наталя.
«Щуку съели, а зубы остались», – мелькнуло в голове у корнета, разглядывающего давнего врага без особых эмоций. Британские колонисты и пробританские буры, изгнанные победителями с земель, которые обе стороны считали своими, противник неприятный.
В той войне они не проявили себя хоть сколько-нибудь значимой военной силой, но сейчас… Сейчас всё изменилось!
Поначалу это были благодушно настроенные патриоты Британии, выполняющие обычно функции милиции на приграничных территориях. Изредка, объединившись в небольшие отряды, они совершали рейды на подконтрольные Союзу территории, не слишком, впрочем, себя утруждая.
Большая их часть считала, что записавшись в полк, они полностью выполнили свой патриотический долг. Так и служили, патрулируя окрестности собственных ферм, да изредка выбираясь в полк на побывку. Потом уже, ближе к концу войны они начали было воевать всерьёз, но развернуться всерьёз им не дали.
Сейчас основу полка составляют недобитки из старого состава, да всякая шваль из числа особо обиженных. Какие из них вояки, Бог весть, но каратели получились знатные!
Несколько удачных рейдов на территорию ЮАС не дали результатов, значимых для Британии с военной точки зрения, но…
… правительству Южно-Африканского Союза больше не надо убеждать фермеров с приграничных территорий в необходимости эвакуации. Королевский полк ополченцев Наталя сделал за них эту работу.
Здесь, глубоко в собственном тылу, милиционеры Капской колонии чувствуют себя уверенно и беспечно, но Серафим не обольщается. Каратели они или кто, но стрелять в здешних местах умеют все, равно как читать следы и преследовать раненого зверя.
«Тихохонько надо работать, – мелькнуло у него в голове, – как в аптеке! Эти, случись чего, преследовать будут до последнего, а здешние места, как ни крути, они знают куда как лучше нас!»
Помимо озабоченности, мелькнуло в голове и лёгкое злорадство. Худой скот-то у врага! Не зря, ох и не зря конница Дзержинского делала рейды в самую сердцевинку Капской колонии, выгрызая всяческое осмысленное сопротивление и помогая бурам из Союза уводить стада….
… а что увести не удавалось – резать! Сколько там награбили, и сколько перерезали падальщикам на поживу, это только гадать можно. А падёж? От бескормицы ли, от эпидемий…
Но ведь удачно ведь вышло, а?! Экая лядащая скотина у милиционеров… У армии может и получше, да не слишком! Одну только лошадёнку драгунскую через окиян перевезти в такую цену встанет, что дешевле выйдет самого драгуна взнуздать! А пушки тягать? Да повозки просто! Душа радуется…
Один из возчиков, подъезжая ближе к засаде, сделал последнюю затяжку и выколотил трубку о козлы, переговариваясь с кем-то невидимым в глубине фургона. Морщинистое лицо его, со следами давнего ожога, исказилось в гримасе, в которой только человек привычный опознал бы улыбку. Высморкавшись в горсть и обтерев ладонь о козлы, возчик смачно отхаркался, сплюнул на пыльную грунтовую дорогу и запел, сперва негромко…
– Своей возлюбленной позабыт,
В холодном доме совсем один[86],
– выводил он на удивление чистым голосом.
– Жестоким горем, сижу, убит
– Твой преданный паладин,
– подхватил невидимый напарник из глубины фургона.
– И сердце бьётся едва-едва,
И гулок стук его в тишине
– Твои зелёные рукава
Мне грезятся в полутьме….
Песню начали подхватывать остальные, и Серафим невольно заслушался. Хорошо ведь выводят, паскуды!
– Я был послушным твоим слугой,
Ни в чём нельзя меня обвинить.
Не мог помыслить я о другой,
Не мог тебе изменить.
Во всём для меня ты была права
Я видел и слышал тебя одну.
Твои зелёные рукава
Держали меня в плену.
О, сколько платьев, шарфов, колец
Тебе я, любимая, подарил…
Сорил деньгами, и, наконец,
Совсем себя разорил.
За то осудит меня молва,
Но деньги – пыль, и богатство – вздор,
Когда зелёные рукава
Ласкают усталый взор…
Прощай же, дева моей мечты,
Господь да хранит тебя в том краю,
Где без меня продолжаешь ты
Беспечную жизнь свою.
Но, может, услышав мои слова,
Меня пощадит милосердный бог.
Твои зелёные рукава
На мой возвратив порог.
Фургоны тянулись один за другим, но наконец, последний из них скрылся за дальним поворотом дороги. Потянулись томительные минуты ожидания, а дорога меж тем стала несколько оживлённей, отчего напряжение стало нарастать.
Необходимость соблюдать полную неподвижность, пребывая при этом в полной боевой готовности, утомляет просто необыкновенно. Тик-так… тянутся уже не минуты, а секунды – так, что даже полёт быстрокрылых стрекоз кажется замедленным и нарочитым, будто их рисовали для синематографа.
Объект запаздывает… а жара тем временем несколько спала, и движение стало ещё более оживлённым. Благо, Бофорт-Уэст городок небольшой, да и местная экономика преимущественно аграрная, так что столпотворения на дороге всё ж таки нет. Но и того, что есть…
Наконец, вдали показалась искомая повозка, и Серафим, достав маленький бинокль, приподнялся на локтях, всматриваясь до боли в глазах. Внешность у адвоката достаточно примечательная, а за время подготовки к операции осназовцам пришлось досконально её изучить, равно как и внешность всех мало-мальски близких к индусу людей, так что ошибка исключена.
Профиль, анфас, профиль в три четверти, в темноте, в европейском платье, в индийском, с бородой и без… Не ошибутся.
Подав условленный сигнал, корнет снова поднял бинокль и закусил губу. Метрах в трёхстах позади повозки адвоката тащились его соплеменники, то бишь возможные свидетели…
– А свидетели нам не нужны… – прошептал он, и после короткого раздумья подал ещё несколько сигналов, проорав малой птахой, коих в этих местах – как воробьёв в Москве. А чтоб не путать, орал нарочито с небольшими ошибками, которых человеку понимающему – за глаза, а издали – ну никак не разберёшь.
Прикрыв ненадолго глаза, Серафим живо представил, как Роэль бежит назад по заранее присмотренному маршруту, будто наяву видя каждый кустик, канаву и деревце, огибая их вместе с африканером. Продолжая мысленный хронометраж, он открыл глаза и спрятал бинокль.
Расстояние ещё изрядное, но лица пассажиров и возницы уже не спутать. Достаточно…
Чуть опустив глаза, дабы не давить индусов взглядом, он ждал… Повозка приближалась, а топавшие позади индийские кули, напротив, слегка приотстали.
Серафим явственно представил себе, как Роэль, не добегая до них с полсотни метров, рыкнул, умело подражая леопарду, и ни разу не воинственные кули, сгрудившись и ощетинившись палками, пятятся по дороге назад. Развитое воображение даже показало это так живо, что он будто побывал в синематографе.