е имея возможности ни прибавить скорость, ни маневрировать должным образом, он становится лёгкой добычей не только для морской авиации, но и для любого судёнышка с торпедными аппаратами.
Если оное будет иметь абсолютное превосходство в скорости, то такая кроха может совершать столько попыток торпедирования, сколько ей будет удобно! И что немаловажно – когда.
Механики тем временем завершили ремонт «Альбатроса» и подошли с вопросом.
– Торпеды? Хм… вешать! – решительно киваю я, ещё раз поглядев на диспозицию британцев на карте, представленную воткнутыми булавками с флажками-названиями. Бой ещё не завершён!
По всем военно-морским канонам, мы можем записать эту победу себе, но нам нужна не просто победа, а полный разгром эскадры, физическое её уничтожение. Так, чтобы конвою из Индии, составленному преимущественно из транспортников, грузовых судов и плавмастерских, пребывающему сейчас на полпути в Африку, не с кем было объединяться!
Объединившись, они смогут сделать нашу победу уже не столь безоговорочной. А это – снова кровь… и ладно бы – только британская!
– Володя! – кричу сигнальщику, – Слезай! Со мной полетишь!
Сверху полыхнуло шумной радостью, и парень буквально ссыпался на палубу, спеша войти в Историю. Сжимая сигнальные флажки, он смотрел на меня отчаянными глазами и явно боялся, что я вдруг передумаю.
Океанские волны стали ощутимо больше, так что взлетал я некоторой опаской. Поднявшись в высоту, сделал круг, привлекая внимание к аэроплану командующего. Рассмотрев с высоты диспозицию своими глазами, я начал отрывисто командовать сигнальщику.
Володя, надёжно привязанный, вылез из кабинки стрелка на фюзеляж, и начал размахивать флажками, репетуя мои приказы ещё и вслух.
– … всем! – надсадно кричал он, пересиливая шум ветра, рокот двигателя и звуки боя, – Внимание!
Убедившись, что сигнальные мачты на судах расцвели должным сочетанием флагов, я приказал Володе вернуться в кабинку стрелка и пошёл на снижение. К британцам я подошёл, дав изрядного кругаля и барражируя над самой поверхностью океана.
Флот Его Величества наконец-то сообразил, куда стрелять, и сейчас отчаянно жёг остатки боекомплекта, выстреливая куда-то в горизонт. Рисковать зряшно, приближаясь на дистанцию уверенного поражения, не стал, и пройдясь вдоль сгрудившихся в отару транспортников, сбросил издали три торпеды, посчитав их за достойную цель.
Где-то очень глубоко мелькнула мысль, что если я сейчас попаду, то вычеркну из жизни не менее полка, но никаких рефлексий это не вызвало. «Альбатрос», полегчав более чем вдвое, подпрыгнул на миг, но я уверенной рукой ухватил его под уздцы, и ушел на бреющем, пользуясь горящими транспортниками, как прикрытием от артиллерийского обстрела.
– Один – на части! – восторженно орал сигнальщик, перегнувшись через перегородку и вертя головой то вперёд, то назад, – Две торпеды разом! Бах, и пополам!
Описывал он излишне эмоционально, но очень чётко, так что уводя аэроплан, я в общем-то представлял картину происходящего за моей спиной. Две торпеды потрачено на один транспортник, одна ушла куда-то, и решительно непонятно – сгинула ли бесполезно в океанских просторах, или же зацепила какое-никакое судёнышко.
Атаку мы провели более-менее одновременно, а это почти два десятка аэропланов, каждый из которых нёс по две, а то и три торпеды. И ведь можем повторить…
Да! Как выяснилось, ещё один британский транспортник втюхался таки в тот, разбитый двумя торпедами, и погружающийся сейчас в морские глубины. Считать ли это своей победой? А чорт его знает… но всё-таки, наверное нет! Или да? А… неважно!
Снова поднявшись в высоту, я увидел догорающий флагман и…
… Победу! Хоть сколько-нибудь значимые суда горели, стояли на месте, пытаясь завести под пробоины пластырь, или уползали за горизонт со скоростью улиток. Несколько мелких судёнышек, каким-то чудом оставшихся относительно целыми в этом сражении, на всех парах спешили покинуть место боя.
– Володя! – обернулся я назад, – Давай снова туда… да постой! Дослушай сперва! Приказ – догнать все убегающие суда. Любые!
– Чтоб не предупредили? – мгновенно сообразил он. Ну да… недаром в гимназии экстернат проходит, голова светлая!
– Да! Всё, сигналь!
Володя снова вылез на фюзеляж и замах флажками. Я делаю круг, дабы убедиться, что на всех сигнальных мачтах вывешены должные сигналы, и остаюсь в воздухе, наблюдая за происходящим.
Бой… а точнее избиение, длилось ещё около часа. Беглецов догнали, и кого торпедировали, а кого – взяли на абордаж! Впрочем, большая часть поспешила сдаться в плен… если такая возможность предоставлялась.
Позже выяснилось, что среди сдавшихся британцев самым старшим офицером оказался капитан-лейтенант.
Через час сдался последний транспортник, нагнанный в десятке миль от места сражения. Гражданские моряки и портовые рабочие, составляющие у нас костяк морской пехоты, брали их на абордаж (часто без малейшей нужды), разоружали экипажи и пассажиров, то бишь британских и индийских солдат, и деловито перегоняли суда в порт.
Одновременно велись спасательные работы, наши моряки и морпехи вылавливали из воды тысячи и тысячи вражеских солдат и матросов из океана. Местами поверхности океана была буквально усеяна головами людей, и хотя мы весьма спешно вытаскивали людей из воды, акулы успели собрать свою кровавую дань.
Стрелять в морских хищников приходилось довольно-таки часто, но как правило безрезультатно. Да и агонизирующие туши, истекая кровью, привлекали всё новых сородичей, сходящих с ума от обилия пищи.
Несмотря на то, что сражение происходило в виду Дурбана, некоторые захваченные и сдавшиеся в плен корабли так и не дошли до него, утонув по дороге. Не помогли ни спасательные работы, ни божба морпехов, которым полагалась доля трофеев за помощь в перегонке судна.
Я к этому времени, приводнившись подле «Каллисто», проводил на борту импровизированное совещание. Чорт его знает, почему всех взяла такая нетерпёжка, что и до города дотерпеть не в силах, но ладно!
Впрочем, назвать это совещанием я явно поторопился… Лейтмотивом[146] тянулось «Как мы их…» Я дал всем возможность выговориться, потому что лучше – так, сумбурно вспоминая прошедший бой и собственные подвиги, смеясь невпопад и цедя спиртное, не чувствуя вкуса.
Всех пилотов морской авиации осталось в живых – пятнадцать человек, а не попятнаных ранами – четверо, включая меня, и сколько из них вернётся в Небо, врачи пока не знают…
… но всё-таки – Победа! Пока ещё не окончательная и не безоговорочная, но по факту, из Большой Войны ЮАС вышла. Да, будет добивание вражеской пехоты в Капской колонии, и нам предстоит ещё встретить конвой из Индии, но по сути – всё!
Британия не в силах здесь и сейчас бросить на нас хоть сколько-нибудь значимые силы. Кончились.
А Кейптаун и новые вражеские конвои… Теперь, когда мы разбили основные силы врага в этом регионе, и нет необходимости таить от всех существование морской авиации, каким же интересным становится рейдерство!
– … и пожалуй – прибыльным, – сказал под самым ухом Санька, баюкающий раненую руку.
– Я вслух сказал? – удивился я.
– Угум, – задумчиво кивнул брат, – А знаешь… возьмусь! Сейчас оклемаемся, разобьём Индийский конвой, погоняем кандидатов в морскую авиацию, и…
– Ты не против? – опомнился он, – Или есть какие-то планы?
– А знаешь… и нет, – усмехнулся я, – Ты всё очень хорошо сказал. Опыт, опять же! Не одно, пусть даже два-три сражения, а полноценное боевое слаживание! Да ещё и… хм, прибыльное.
– Да я больше за парней! – засмущался брат, – К делёжке пирога многие тогда опоздали, а…
– Я не против, – перебиваю его, – Хорошая идея! Если эта война принесёт не только горе, но и прибыль, притом за счёт врага, то почему бы и не да!?
На берег до поры мы сходить не стали, и как выяснилось, не зря. Разного рода инцидентов с пленными хватило, в том числе из-за нашей спешки в попытках выловить из воды всех без разбора.
Были попытки захватить экипажи судов, везущих спасённых британцев в порт, была стрельба, трупы наши и британские…
… и стойкая репутация британцев как людей без чести! Последнее весьма неприятно сказалось на их пребывании в плену, и хотя никакой жесточи мы себе не позволяли, но былое бесконвойное перемещение под честное слово кануло в лету.
Встречу в Дурбане и последующий стихийный митинг, с которого нас не хотели отпускать, я пережил с трудом. Победная эйфория била по мозгам хуже вина, хуже любых наркотиков, и голова была звонко-пустая, до предела набитая лозунгами и обещаниями, которые я поспешил вывалить на воодушевлённых граждан.
Не обещая Победы малой кровью, я сделал акцент на усилиях всех граждан ЮАС, которые и сломали хребет дряхлеющему льву Альбиона. На то, что мы… все мы (!) сделали для Победы всё и немножечко больше!
– … нам предстоят ещё тяжёлые бои и потери близких, – вещал я, возвышаясь над толпой, стоя на поставленной «на попа» тяжёлой чугунной скамейке. – Не все из нас доживут до окончательной победы, но будут жить наши родные и близкие, будет жить страна! Наша страна! Отныне и навсегда – наша!
Я чуть качнулся, но удержался на ногах и продолжил, напрочь отпустив вожжи фантазии. В моей речи смешалось настоящее, плавно перетекая в будущее, и ах…
… какое это будущее было чудесным! Рисуя широкими мазками картину не такого уж далёкого будущего – с широкими автострадами, пассажирскими аэропланами, кинотеатрами в каждой деревне и главное – социальным лифтом и равными правами для всех граждан, я видел их глаза, в которых недоверие постепенно заменялась надеждой, а та – яростной уверенностью, что так – будет!
Эпилог № 1
Конвой из Индии мы перехватили в сотне миль от Дурбана. Составлен он был из вовсе уж древнего хлама, которому давно пора было отправиться на слом. Ну да специфика Колоний…