Мы прошли дальше и остановились посередине. Мимо проехала двуколка. В это время суток почтовые кареты разъезжались из Лондона, начиная свое долгое странствие в разные части страны. Я сказала Шарлотте, что мы можем написать письмо Мозесу и Джонасу, когда прибудем на место, а Уильям прочитает его. Потом я растерла ее озябшие руки. Через несколько минут я увидела Лайла, подходившего с северного берега, он согнулся против ветра и низко надвинул кепку на лоб. Мое сердце забилось быстрее, я улыбнулась и отошла от балюстрады, чтобы он мог лучше видеть нас. Но он никак не показал, что узнал меня, и не улыбнулся, хотя ускорил шаг. Когда расстояние сократилось, я поняла, что это не Лайл. Его лицо было более бледным, и он был выше, с широко распахнутыми светлыми глазами. Из-под его кепки выбивались рыжие волосы.
– Нед, – изумленно сказала я. – Что ты здесь делаешь?
Я улыбалась, но одновременно и хмурилась. Мои ощущения были странными, как во сне. А потом я поняла.
Другой человек бежал к нам с той стороны, откуда пришел Нед, – высокий мужчина в черном плаще, скособоченной шляпе и черных перчатках. Это их с Недом я видела на противоположной стороне моста пять минут назад.
Ведро льда как будто опрокинулось мне на спину, когда сыщик холодно посмотрел на меня и увидел понимание в моих глазах. Я очень крепко держала Шарлотту за руку, и она морщилась от боли. Я оттолкнула ее за спину в надежде, что она не почувствует моей дрожи.
Нед не смотрел на меня. Он повернулся к сыщику.
– Это она, – угрюмо пробормотал он и кивнул в сторону Шарлотты.
– Мы уже встречались, – сказал сыщик. Его голос был ровным и надтреснутым, как старая кожа.
– Нет…
Он метнулся к девочке. Нед перехватил мои запястья, пока я кричала, а сыщик обхватил Шарлотту за плечи и оторвал от меня. Она плакала и махала руками, стараясь дотянуться до меня.
– Не надо, Нед! Не делай этого!
Коляска ждала у северного края моста и теперь подъехала к нам, остановившись посередине. В мелькании теней и водовороте движений я заметила, как сыщик заталкивает мою кричащую дочь внутрь. Ее пронзительные крики врезались мне в душу. В следующую секунду кучер тряхнул удилами, и лошади тронулись с места. Колеса повернулись, и коляска описала широкий полукруг на мосту, возвращаясь к тому месту, откуда приехала. В тот же миг кто-то рванулся к нам с северного конца. Он держал в руке какое-то длинное орудие, – то ли факел, то ли дубинку.
– Лайл! – закричала я. – Они забрали Шарлотту!
Нед продолжал крепко удерживать мои запястья, и я плюнула ему в лицо, когда Лайл подбежал к нам и врезал ему кулаком в челюсть. Но Нед был готов и уклонился, по пути выпустив меня и замахнувшись на Лайла. В следующий момент они сцепились друг с другом на мостовой. Факел упал где-то рядом, и я едва не споткнулась об него, когда ринулась за двуколкой, которая плавно свернула в ночи и исчезла из виду. Не было никакого смысла бежать за ней; я знала, куда она направлялась.
Онемевшая и потрясенная, я смотрела туда, где она исчезла, пытаясь осмыслить происшедшее. Кряхтение и удары у меня за спиной означали, что мужчины продолжали драться друг с другом. Лайл пользовался своим факелом, как дубинкой, и я услышала глухой стук, когда он ударил моего брата. Мне хотелось, чтобы Лайл убил его. Если бы у меня был нож, пистолет или палица, то я бы сама это сделала. Я бы изо всех сил колотила, стреляла и колола, чтобы его остекленевшие глаза не могли больше видеть звезды. Он бы истекал алой кровью. Нет: его кровь была бы такой же черной, как и его душа.
Часть 4Александра
Глава 19
Рыжеволосый мужчина явился во второй половине дня. Я сидела на стуле у окна, накрывшись одеялом, и смотрела на улицу. Дело было на шестой день, и все утро шел дождь, стекавший по окнам и блестевший на мостовой. Когда в прихожей раздался стук дверного молотка, я снова отпустила свой разум и отправилась в то место, где было лишь вечное «теперь». Но стук вырвал меня из дремы, и я моментально выпрямилась. На улице не было экипажа; значит, кто-то пришел пешком. Мое сердце забилось сильнее, но потом мимолетный интерес прошел, и я снова погрузилась в сумеречное состояние. Скорее всего, это был доктор Мид, который в последние дни навещал меня с обстоятельностью прилежного родственника, посещавшего больную тетушку. Я не нуждалась в его тониках и припарках, а тем более в заботе о моем рационе теперь, когда я употребляла лишь крошки мяса и кусочки хлеба и оставалась бодрствовать без свечей почти до рассвета, глядя на улицу. У меня больше не было достаточно теплой одежды, даже при жарко натопленном камине, поэтому я стала носить старое пальто Дэниэла, тяжело свисавшее с моих плеч, как у отставного генерала.
Я ждала, когда Агнес объявит имя посетителя, но минуту спустя дверь распахнулась, и я ощутила чужое присутствие. Я не стала поворачиваться, и она сказала, что какой-то джентльмен хочет видеть меня, но не назвала его имя. Когда она проводила его и закрыла дверь, то я поняла, что гляжу в лицо брата Бесс. Я сразу же узнала его – худощавого и бледнолицего мужчину, который выглядывал во двор несколько недель назад.
Агнес ошиблась: он не был джентльменом. Бедно одетый, он держался не почтительно, а скорее нахально. Его взгляд был чрезвычайно напряженным; казалось, он ощупывал меня глазами. Такое рвение было отвратительно, хотя, как выяснилось впоследствии, его манеры были не такими отталкивающими, как его поведение. Когда он предложил сообщить мне сведения о местонахождении Шарлотты, – вернее, о том месте, где она должна была оказаться, сначала я приняла его за мошенника. Я промолчала, пока он с запинками бубнил, что за плату может раскрыть, где будут Бесс и Шарлотта. Ему было известно, что сегодня ночью они собирались бежать из города, и он может отбить ребенка. Он то и дело запинался и так сильно дрожал, что я приняла его за больного. Но потом я обратила внимание на невнятность его речи и землисто-серый оттенок лица. Хотя ему было не более тридцати лет, его нос и щеки были покрыты багровой сеточкой лопнувших кровеносных сосудов. «Да он же пьяница», – с отрешенным интересом подумала я. Он принялся объяснять, почему собирается предать свою сестру, и тогда я поверила, что Бесс на самом деле его сестра: у него был такой же маленький нос и большие, слегка выпученные глаза, какие достались по наследству Шарлотте. Выходит, этот мужчина тоже был родственником Шарлотты.
Я выслушала его слова, а потом спросила, сколько денег он хочет получить. Он стал очень тихим и задумчивым, потом собрался с силами, откашлялся и с фальшивой бравадой объявил, что ста фунтов будет достаточно.
– Хорошо, – сказала я после долгой паузы.
Его лицо странно исказилось, но потом я поняла, что он улыбается.
– Спасибо, мисс, – сказал он. – Премного обязан, вы не пожалеете об этом!
Тогда мне показалось, что он может действовать по чужому указанию. К тому времени мне хотелось, чтобы он поскорее ушел: я ощущала запах спиртного, и было что-то глубоко неприятное в его отчаянии и медоточивой почтительности после обещания награды. Но он медлил, и я чувствовала, что он хочет попросить меня о чем-то еще. Я ждала.
– И еще одно, мисс, – промямлил он, шаркая ногами. – Девочку забрала моя сестра, поэтому мне будет тяжело, если она попадет в тюрьму… особенно из-за меня, понимаете? Я надеялся, что вы не будете преследовать ее… в обмен на девочку.
– Ах, вот оно что.
Теперь я поняла. Значит, они сговорились. Все это время я проверяла замки и запоры на дверях и окнах в надежде избавиться от воров. Вместо этого я поселила воровку в собственном доме, а теперь предлагала деньги другому вору.
– Прекрасно, – сказала я. – Но вы возьмете с собой еще одного человека. Его зовут мистер Блур. Он живет на Ченсери-Лейн, и его контора находится под вывеской с соколом. Скажите ему, чтобы он нанял двуколку.
Он кивнул, ворочая челюстями, как будто жевал табак. Потом он повернулся и ушел. Я передернула плечами, обуреваемая желанием распахнуть окна и проветрить комнату.
Дорожные часы в коробке из красного дерева прилежно тикали, и я наблюдала за вращением узкой золоченой стрелки, пока не стемнело. Доктор Мид не пришел, и других посетителей тоже не было. На столе рядом со мной лежала куча газет, где я ежедневно оповещала о вознаграждении за возвращение Шарлотты в целости и сохранности, а также депеши от Бенджамина Блура – частного сыщика, которого доктор Мид нашел по объявлению в General Advertiser. Там был его гравюрный портрет, в кепке и с жезлом в руке, вместе с предложением услуг частного сыска и взыскания долгов. Доктор Мид все устроил: договор подряда и сумму гонорара. Мистер Блур пришел ко мне домой и произвел тщательный осмотр, делая записи в блокноте с кожаной обложкой. Я была поражена его габаритами; его ладони были размером с маленькую сковородку. Его лицо было гладким и дубленым, как кожа, а маленькие поросячьи глазки были посажены близко к бесформенному носу. Он посоветовал нам размещать собственные объявления в газетах, доктор Мид позаботился об этом: на сегодняшний день их было уже двенадцать.
– Эта девушка, Бесс, – сказал мистер Блур. – Вы настаиваете на ее задержании?
Я молчала целую минуту. Дорожные часы продолжали тикать, а доктор Мид и мистер Блур напряженно смотрели на меня.
– К каким последствиям это приведет? – спросила я.
– Я уведомлю магистрата, и ее поместят в камеру до суда.
– А потом?
– Потом она может быть оправдана. – Его праздный тон намекал на то, что это крайне маловероятно. – Либо ее сочтут виновной. В таком случае она отправится в тюрьму – скорее всего, в Ньюгейтскую. Либо ее сошлют в колонии. Либо повесят. Зависит от того, в чьих руках окажется судейский молоток.
При этом он улыбнулся, как будто произнес остроумную шутку. Я сглотнула и подалась вперед.
– Когда вы найдете ее, приведите ее ко мне, – сказала я. – Тогда я решу, что с ней делать.