«В Латвии и Эстонии создались маленькие, но очень активные группы православных политиков, которые прежде, как светские члены так называемых синодов, играли ведущую роль в соответствующих Церквах и которые теперь стремятся снова захватить власть. Также, к сожалению, оба политиканствующих митрополита, Августин Рижский и Александр Ревельский, присоединились к этим группам. Остальные епископы и значительно превышающее большинство священников и мирян стоят далеко от этих групп, а часто настроены в отношении их и враждебно… С точки зрения церковно-политической было бы правильно положить в основу церковного порядка следующие принципы: 1) Принцип единства. — Было бы странно, если бы в Остланде существовали четыре рядом стоящие Православные Церкви — Белорусская, Литовская, Латвийская и Эстонская. Три последние уже объединены в Экзархате. Стоило бы Экзархат связать с белорусскими епископствами в более высокую единицу… 2) Принцип канонической законности. — Чтобы избежать теперь и в будущем неизбежно следующих за схизмой ссор, Православная Церковь в Остланде должна пока оставаться в рамках Российской Патриархии… 3) Принцип автономии… 4) Принцип церковного единоначалия…»[530].
В образованный указом Гитлера от 17 июля 1941 г. рейхскомиссариат «Остланд» (РКО) во главе с Хинрихом Лозе вошли четыре генералбецирка — Литва, Латвия, Эстония, Белоруссия, и Сергий неоднократно пытался непосредственно участвовать в жизнедеятельности Белорусской Православной Церкви. Однако все эти попытки были строжайшим образом пресечены немцами.
Некоторое время будущее Экзархата оставалось неопределенным. Чиновники центрального аппарата Рейхсминистерства занятых восточных территорий (РМО), исходя из своей концепции максимально возможного раздробления и ослабления Русской Православной Церкви, выступали за его ликвидацию. В начале сентября на целый месяц в Прибалтику лично приехал руководитель группы религиозной политики этого министерства К. Розенфельдер, который посетил Таллин (Ревель), Псков, Ригу, Тарту (Дерпт), Каунас (Ковно), Вильнюс (Вильно) и Псково-Печерский монастырь, где его интересовали древние сокровища, библиотека и архив обители. Розенфельдер встречался с митрополитом Сергием, несколькими православными священниками, а также вел переговоры с офицерами СД, курировавшими религиозные вопросы в Прибалтике. По итогам поездки он написал своему начальству три докладные записки с конкретными предложениями относительно проведения церковной политики в «Остланде».
Из них видно, что Розенфельдера, рассчитывавшего увидеть на бывшей советской территории воспитанное в атеизме население, неприятно удивила высокая религиозность последнего: «Православная Церковь ощущает себя больше, чем когда-либо заботящейся о народе. Также, по моим сегодняшним наблюдениям и впечатлениям во время моей поездки в Остланд, сформировалось представлении, что Церковь и христианство на Востоке после исчезновения большевизма переживают новый подъем». Относительно Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) руководитель группы религиозной политики считал, что она должна исчезнуть, пo-возможности, путем вхождения в сохранившуюся в России Церковь. Его точка зрения отрицательного отношения к РПЦЗ совпадала с позицией СД: «Прежде всего, в СД негативно указывают на возможный приход на Восток православного архиерея в Германии — епископа Серафима». Интересен в этой связи цитируемый отзыв о РПЦЗ Экзарха Сергия: «Он сказал, что примирение противоречий между эмигрантской Церковью и Церковью митрополита Сергия в Москве является его задачей, и он уже предпринял некоторые шаги в этом направлении»[531].
В упоминавшейся докладной записке от 7 октября Розенфельдер высказал следующие предложения: «1) Осторожность по отношению к эмигрантской церкви. 2) По возможности препятствовать Православной Церкви в России превратить Московский Патриархат в общецерковный центр на Востоке. Поддержка возникновения автокефальных Церквей в отдельных рейхскомиссариатах. 3) Представителя Московской Церкви в Остланде Экзарха Сергия насколько возможно быстро удалить из Остланда, чтобы полностью исключить там влияние русских, СД собирается первоначально выслать Экзарха в Ковно. Точка зрения СД состоит в том, чтобы, удалив Экзарха от главного места событий в Остланде, не упускать его совсем из поля зрения из-за очень ценной информации, которую от него получают о Московской Церкви»[532].
В этом пункте мнение Розенфельдера о необходимости полного удаления митрополита Сергия и ликвидации Экзархата отличалось от точки зрения СД. В записи переговоров руководителя группы религиозной политики с оберштурмфюрером СС Либрамом, отвечающим в оперативной команде «Остланд» СД за Православную Церковь, 8 сентября в Риге сообщалось мнение последнего о необходимости в какой-нибудь форме оставить Русскую Православную Церковь, «чтобы не создавалось опасного вакуума»[533].
Негативно относились к Экзархату и другие чиновники РМО. Например, его представитель при группе армий «Север» 9 декабря 1941 г. писал руководителю главного отдела политики министерства Лейббрандту: «Назначенный в советский период в Ригу московскими правителями Экзарх Сергий был оставлен на своей должности военной администрацией и также введенным затем гражданским управлением в результате, по-моему, ошибочного мнения, что эту Церковь можно было бы использовать в борьбе против большевизма… Эстонцы православного вероисповедания отвергают его [Экзарха], как присланного Советами. Они противятся его попыткам распространить свою власть на эстонских представителей этого вероисповедания. В Печорах эта борьба вспыхнула открыто, так как местный бургомистр заменил попа русской национальности. Некоторые восприняли это как признак эстонских национальных стремлений к самостоятельности. Я придерживаюсь другого мнения. Мы, скорее, должны приветствовать сопротивление эстонцев. По-моему, для нас не может не быть важным то, что с созданием охватывающих обширные территории церковных организаций в дальнейшем возникнет фронт против немцев. Эта опасность существует, если мы допустим или, может быть, даже поддержим церковные организации выше рамок прихода. Тогда через некоторое время мы окажемся перед фактом, что в различных рейхс- или генералкомиссариатах существуют утвердившиеся церковные организации, которые имеют естественные намерения расширить свою власть, вспоминая о времени, когда Православная Церковь полностью господствовала во всей частной и общественной жизни народов восточного пространства». При этом представитель РМО полагал, что его точка зрения согласуется с генеральной линией рейхсминистерства[534].
Месяцем раньше — 1 ноября 1941 г., сотрудник политического отдела РКО Масков представил рейхскомиссару Лозе крайне тенденциозный доклад «Вторжение Греко-Православной Церкви в прибалтийское пространство и ее русификаторские устремления в царской России», в котором подчеркивал: «Римско-византийская идея воздействует и сегодня, и Греко-Православная Церковь также и большевизмом в отдельных случаях рассматривается как господствующая Церковь. Из доклада Белорусского национального комитета в Вильно от 11 августа 1941 г. следует, что местный православный священник всегда ощущал и сейчас ощущает себя патриотом Москвы и мечтает о господстве Москвы, все равно, идет ли речь о царском или большевистском. Даже сегодня он не скрывает в разговорах своих симпатий к большевикам… Экзарха Сергия местные жители при Советах называли „чекистом“. Ему быстро удалось завоевать много сторонников среди православных русских, в основном из низших слоев». Масков выделял среди православного духовенства Латвии три политических течения: 1) царистское — за единую великую Российскую империю; 2) коммунистическое — его представляли митрополит Сергий, рижский протоиерей Н. Македонский и др.; 3) националистическое латышское во главе с митрополит Августином. Подобная ситуация, по мнению автора доклада, существовала и в других генерал-бецирках Остланда, старообрядцы же тоже казались ему враждебными, так как в период советской власти не были настроены против коммунистов из-за русского национализма[535]. Однако Экзарху уже в начале июля удалось установить контакт с командованием группы армий «Север» и сделать предложение направить миссионеров в занятые российские области. В середине августа со стороны соответствующих служб вермахта было получено разрешение на создание «Православной миссии в освобожденных областях России». В целом германская военная администрация проявляла гораздо более терпимый подход к Русской Церкви, чем гражданская.
Организация миссионерской работы на Северо-Западе России стала главным в деятельности митрополита Сергия в годы войны. Он взял на себя попечение о религиозных нуждах православного населения областей, прилегавших к Экзархату, вполне законно, так как митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) оказался в блокированном Ленинграде: «Мы почли долгом своим на время принять эту территорию под свое архипастырское покровительство, — писал в 1942 г. Экзарх, — чтобы немедленно приступить на ней к восстановлению церковной жизни, и для этой цели направили туда миссионеров из Экзархата, духовенство которого большевики, за короткое время своего владычества в прибалтийских странах, не успели полностью уничтожить»[536].
Посылая священников в районы Ленинградской области, владыка Сергий давал им определенные указания поминать на богослужениях митрополита Алексия и не включал местные приходы в свой Экзархат. Деятельность так называемой Псковской миссии будет подробно освещена в следующем параграфе. Именно указанная миссионерская работа являлась одной из основных причин сохранения Экзархата, так как в этом проявило заинтересованность командование группы армий «Север».