г. формально теологические институты, а фактически факультеты в составе университета были открыты, но просуществовали они лишь несколько месяцев до прихода советских войск.
Следует также упомянуть, что Русская Церковь в Прибалтике издавала православные календари, молитвенники, учебники Закона Божия, а с конца 1943 г. выпускала Риге свой журнал под названием «Распоряжения и сообщения Высокопреосвященнейшего Сергия, митрополита Литовского и Виленского, Экзарха Латвии и Эстонии». Кроме того, был создан Союз христианской молодежи, изготавливались антиминсы для новых церквей, осуществлялась значительная помощь вдовам, сиротам, беженцам и даже устраивался церковный музей.
В годы войны скончались двое из троих первоначально подчиненных митрополиту Сергию архиереев Экзархата: 30 июля 1942 г. епископ Мадонский Александр и 13 октября 1943 г. архиепископ Елгавский Карп. В связи с этим Экзарх вместе с другими архиереями в апреле 1942 г. совершил хиротонию архимандрита Даниила (Юзвьюка) во епископа Ковенского, а 28 февраля 1943 г. — протоиерея Иоанна Гарклавса после принятия монашеского пострига во епископа Рижского. Митрополит Сергий также хотел поставить архиереев на Печерскую и Ревельскую кафедры. Так, в частности, кандидатом во епископа Ревельского был намечен архимандрит Гермоген (Кивачук), но эти планы не осуществились.
Несмотря на значительные успехи в церковном строительстве, положение Сергия было очень сложным и противоречивым. Он старался вести осторожную политику, всячески подчеркивая свою верность Московской Патриархии. Однако требования нацистов отмежеваться от июньского 1941 воззвания Местоблюстителя заставили Экзарха отреагировать заявлением: «Советская власть подвергла Православную Церковь неслыханному гонению. Ныне на эту власть обрушилась кара Божия… За подписью Патриаршего Местоблюстителя блаженнейшего Сергия, митрополита Московского и Коломенского, большевики распространили нелепое воззвание, призывающее русский народ сопротивляться германским освободителям. Мы знаем, что блаженнейший Сергий, муж великой учености и ревностной веры, не мог сам составить столь безграмотное и столь бессовестное воззвание. Либо он вовсе не подписывал его, либо подписывал под страшными угрозами, желая спасти вверенное ему духовенство от полного истребления». В то же время Экзарх порекомендовал вдумчиво и внимательно читать, тщательно разбирая в приходах, выпущенную Местоблюстителем известную декларацию 1927 г. о лояльности советской власти[574]. Ему даже удалось временно убедить германские ведомства в том, что Московский митрополит не был действительным автором патриотического воззвания от 22 июня 1941 г.
Следует упомянуть, что значительно позднее, действуя подобным образом, митрополит Сергий 25 марта 1944 г. написал рейхскомиссару «Остланда» письмо, в котором утверждал, что митрополит Ленинградский Алексий «всегда был врагом большевиков» и будто бы хотел в сентябре 1941 г. оказаться на занятой немцами территории. Некоторые ошибки (или намеренное искажение фактов) в этом письме свидетельствуют о том, что Экзарх, сознательно дезинформируя немцев, возможно, стремился таким образом сохранить поминание владыки Алексия на оккупированной части Ленинградской области, уже запрещенное к тому времени нацистами[575].
На созванном по требованию референта гестапо по делам Русской Православной Церкви 23 июля 1942 г. Архиерейском совещании Экзархата в Риге была направлена приветственная телеграмма Гитлеру, обнародовано заявление с отмежеванием от патриотической позиции, занятой Патриархией, и принято решение в обычных богослужениях прекратить возношение имени Патриаршего Местоблюстителя Сергия, сохранив его, однако, в архиерейских богослужениях без титула «Московский и Коменский». Под давлением отдела пропаганды при командовании группы армий «Север» Экзарх в ноябре 1942 г. разрешил проведение съезда православного духовенства Порховско-Дновского округа (хотя сам уклонился от участия в нем), от имени которого в газетах было опубликовано воззвание с выражением благодарности немецкой армии и народу[576]. Подобные поступки Экзарха Патриарший Местоблюститель уже не мог полностью игнорировать. Интересно, что, хотя публичная антикоммунистическая позиция митрополита Сергия стала вполне ясна еще осенью 1941 г., вплоть до сентября 1942 г. его имя продолжало возноситься в московской церкви Преображения, настоятелем которой он ранее служил. Еще более показательно, что в изданной в 1942 г. пропагандистской книге «Правда о религии в СССР» была помещена фотография владыки Сергия (Воскресенского) вместе с Патриаршим Местоблюстителем, под которой указывалось имя Экзарха. А ведь на это нужна была санкция цензуры. Указанную книгу советские разведчики распространяли и в Прибалтике. В сообщении полиции безопасности и СД от 16 апреля 1943 г. говорилось, что у арестованных в Эстонии парашютистов было отобрано «очень действенное большевистское пропагандистское произведение „Правда о религии в СССР“»[577].
Но после получения сообщения об июльском совещании в Экзархате Патриархия вскоре отреагировала на него. В своем послании от 22 сентября 1942 г. Патриарший Местоблюститель Сергий, обращаясь к чадам Православной Церкви, обитающим в Прибалтике, указывал: «Упорствующих же в неповиновении голосу Церкви и хулителей ее церковный суд не потерпит в среде епископства православного». В тот же день митрополит Сергий и еще 14 архиереев подписали «Определение по делу митрополита Сергия Воскресенского с другими»: «Отлагая решение по сему делу до выяснения всех подробностей… 1) Теперь же потребовать от митрополита Сергия Воскресенского и прочих вышеназванных преосвященных объяснения (с опубликованием его в печати), соответствуют ли действительности дошедшие до Патриархии сведения об архиерейском совещании в Риге. 2) В случае, если сведения признаны будут соответствующими действительности, предложить преосвященным немедленно принять все меры к исправлению допущенного ими уклонения от линии поведения, обязательной для архиереев, состоящих в юрисдикции Московской Патриархии…»[578].
Как видно из архивных документов, эта акция была предпринята при участии НКВД в расчете на реакцию международной общественности. 1 октября 1942 г. заместитель наркома внутренних дел Б. З. Кобулов писал секретарю ЦК ВКП(б) А. С. Щербакову: «В фашистской газете „Островские известия“ за 8 августа с. г…помещено сообщение о состоявшемся в Риге съезде епископов Православной Церкви, пославшем приветственную телеграмму Гитлеру… В целях разоблачения прибалтийских епископов, пошедших на услужение фашистам, а также для усиления значения патриотических обращений, выпускаемых церковным центром в СССР, в глазах международного общественного мнения митрополит Сергий Страгородский и состоящий при нем совет епископов в количестве 14 человек выпускает специальное обращение к верующим Прибалтийских ССР с особым церковным определением, осуждающим прибалтийских епископов. Негласно способствуя этому политически выгодному для нашей страны мероприятию, НКВД СССР принимает меры к размножению названных патриотических документов типографским способом и распространению их на территории Прибалтийских союзных республик, временно оккупированных немцами. Прошу ваших указаний о передаче этих же документов по радио для Прибалтийских республик»[579].
Впрочем, сам термин «Определение» свидетельствовал об осторожности и мягкости. Учитывая наличие фронта, разделявшего Экзарха и Патриархию, все изложенные в нем требования приобретали отвлеченное значение. Митрополит Сергий (Воскресенский), в отличие от ряда иерархов, выступавших с прогерманскими заявлениями в других оккупированных республиках СССР, так и не был запрещен в священнослужении. А в апреле 1944 г. Священный Синод постановил: «рукоположения, совершенные им или подведомственными ему епископами… признаются действительными»[580].
Вплоть до осени 1943 Экзарху удавалось лавировать в отношениях с германскими властями. Широко известна его фраза по поводу последних: «Не таких обманывали! С НКВД справлялись, а этих колбасников обмануть не трудно»[581]. Но после избрания в сентябре 1943 г. в Москве Патриарха митрополит Сергий оказался в тяжелом положении. Известие об этом событии вызвало сильную тревогу у германского командования, решившего принять контрмеры. В начале октября Главное управление имперской безопасности совместно с РМО решило подготовить и провести конференцию православного духовенства Экзархата во главе с митрополитом Сергием. Пастырям предписывалось: «1) осуждение и признание недействительным избрание Патриарха, 2) принятие резолюции по поводу „гонения на Церковь в СССР“, 3) торжественное провозглашение анафемы советскому правительству.» Рижское гестапо должно было в срочном порядке выяснить отношение Экзарха к проекту. Но владыка дал понять, что выборы Патриарха были произведены в соответствии со всеми каноническими правилами и оспариваться не могут. Об этом доложили в Берлин[582].
8–13 октября в Вене состоялось совещание духовенства Зарубежной Русской Православной Церкви, признавшее избрание Московского Патриарха неканоничным. Экзарх отнесся к решениям совещания резко отрицательно, что соответствовало и его позиции в отношении эмигрантских иерархов. Видимо, первоначальные попытки владыки примирить Московскую Патриархию и РПЦЗ встретили негативную реакцию архиереев последней, и с тех пор митрополит Сергий последовательно боролся с влиянием эмигрантского духовенства. Так, в сообщении полиции безопасности и СД от 2 февраля 1942 г. указывалось: «Митрополит Православной Церкви Сергий предпринимал шаги для устранения „карловацкого“ епископа Серафима Ляде, Берлин». А 6 августа 1942 г. Экзарх написал руководству рейхскомиссариата «Остланд» о необходимости практического осуществления им управления русскими православными приходами в Средней и Западной Европе, «на основании особого поручения, данного ему местоблюстителем патриаршего престола». Правда, германские власти признали попытки митрополита Сергия добиваться этих прав нежелательными