еркви в Старом Селе священник Николай Пыжевич, помогавший партизанам, в сентябре 1943 г. был убит и сожжен в своем доме карателями вместе с женой и пятью дочерьми, вскоре нацисты заживо сожгли в церкви этого села около 500 местных жителей. В Житомирской области настоятель церкви с. Ивница был расстрелян немцами в 1943 г. вместе с семьей за помощь партизанам и т. д.
В донесении СД от 6 марта 1942 г. сообщалось о расстреле бургомистра г. Кременчуга за то, что он с помощью местного священника крестил евреев, давал им христианские имена и таким образом спасал от смерти. В Черкасской области за поимку священника Г. Писаренко 16 ноября 1942 г. гебитскомиссаром было объявлено вознаграждение в 10 тыс. марок, но предателей не нашлось. Отец Никита из Житомирской области 29 апреля 1944 г. писал в Московскую Патриархию: «В 1942 г. в нашем лесу открылась группа партизан, с которыми я взял тесную связь и помогал им, чем только мог… когда в ноябре месяце 1943 года заняли наш район партизаны Маликовского соединения, я начал писать в Московскую Патриархию и даже послал 100 руб. денег на высылку мне какой-либо литературы или хотя бы, Русского календаря, и до сих пор ничего нет. Я стараюсь всеми силами помогать Красной армии, отдаю весь доход, как хлебом, так и полотном и деньгами». Широко известен случай спасения инокинями из закарпатского женского монастыря в Домбоке 215 детей. Они были взяты монахинями из разбитого эшелона, направлявшегося в Германию, а потом пять месяцев до подхода советской армии нелегально укрывались в обители и т. д.[944]
Некоторые священники, рискуя жизнью, оказывали помощь евреям, которым грозило уничтожение. В этой связи особенно известен пример киевского священника Алексия Глаголева, спасшего десятки людей. Целые семьи евреев спасали на Украине православные священники И. Чубинский (Киевской области), И. Шмыголь (Херсонской области), Ф. Самуйлик, Е. Гейрох, М. Рыбчинский (Ровенская область), протоиереи К. Омельяновский, С. Ожеговский, М. Герасимов (г. Херсон) и др.[945] К счастью, они остались живы, но некоторые за подобную деятельность были убиты нацистами.
В целом религиозное возрождение на Украине носило патриотический характер и протекало так же бурно, как и в западных областях России. Всего за годы оккупации в республике было открыто не менее 5400 православных храмов. В отчетах Совета по делам Русской Православной Церкви указывалось, что на 1 июля 1945 г. на Украине имелось 6072 действующих храма, причем отмечалось, что 587 зданий уже изъяли у приходских общин местные власти, так как они до войны использовались как общественные учреждения (в это число не входят церкви, снятые с регистрации из-за отсутствия священнослужителей). Из получившейся цифры надо вычесть примерно 1300 храмов западных областей Украины, и остается 5400. Подсчеты по отдельным областям также подтверждают эти данные. По документам известно (хотя эти сведения неполны), что в период оккупации было открыто: в Винницкой области 822 храма, Киевской — 798, Одесской — 600, Днепропетровской — 468, Ровенской — 470, Черниговской и Сумской — 410, Полтавской — 359, Житомирской — 400, Сталинской (Донецкой) — 222, Харьковской — 155, Николаевской и Кировоградской — 420, Ворошиловградской — 128, Херсонской — 80 и не менее 70 в Запорожской области[946].
7. Румынская религиозная политика в Молдавии и на Юго-Западе Украины
За год до начала Великой Отечественной войны — 28 июня 1940 г., Румыния была вынуждена передать оккупированную ею в 1918 г. Бессарабию и Северную Буковину (большинство населения которой составляли украинцы) Советскому Союзу. На территории Северной Буковины 7 августа была образована Черновицкая область в составе Украинской ССР. После включения Бессарабии в состав СССР ее южная часть отошла к Одесской области (и епархии), а из остальной части, с присоединением прежней левобережной Молдавской АССР (Приднестровья), в августе 1940 г. образована Молдавская ССР. Все три служивших в Бессарабии румынских епископа и часть священников уехали в Румынию. Оставшаяся в Кишиневе группа духовенства во главе с протоиерем Мисаилом Кирицей отправила на имя Московской Патриархии телеграмму с просьбой выслать на овдовевшую Кишиневскую кафедру епископа.
Вскоре на территории республики была учреждена епархия Русской Православной Церкви, и 3 декабря того же года Московская Патриархия командировала в Кишинев епископа Тульского Алексия (Сергеева) в качестве управляющего православными общинами Кишиневской, Бельской, Измаильской и Черновицкой епархий сроком на 6 месяцев. 12 мая 1941 г. владыку утвердили на Кишиневской кафедре с присвоением титула архиепископа Кишиневского и Бессарабского, оставив в его управлении Измаильскую и Белецкую епархии, и временно возложив на него общее попечение о самостоятельной Черновицкой епархии. В начале лета 1941 г. Московской Патриархией был назначен епископ Черновицкий и Хотинский Дамаскин (Малюта)[947].
В 1945 г. архимандрит Варлаам (Кирица) вспоминал: «Во главе бесс[арабского] духовенства появилась сильная воля и светлый ум… епескоп Алексий в очень короткий срок учредил епархиальное управление, назначил благочинных из достойнейших и вообще серьезно приступил к управлению Бесс[арабской] Церковью, сея в сердцах уверенность в завтрашнем дне; подкупая всех своей простотой и своими манерами, он сумел заставить уважать его епископский сан и исполнять приказания владычны. С приездом епископа Алексия Бессарабская Церковь входит в те покойные берега, откуда вышибли ее исторические обстоятельства после ухода архиепископа Анастасия (1918 г.). Кишиневские жители искренне полюбили и привязались к епископ Алексию. При его вдохновенной службе кафедральный собор был переполнен молящимися»[948].
Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Старогородский) относился к владыке Алексию «с некоторым недоверием, считая его человеком, близким к советской власти». Однако тот в качестве епископа Кишиневского и Бессарабского сумел реабилитироваться перед Московской Патриархией, проведя достаточно сложную операцию по воссоединению приходов с Русской Православной Церковью. Для этого ему необходимо было получить личные заявления священников о приеме их приходов в каноническое подчинение Московского Патриархата, что и было сделано в довольно короткие сроки. Подобная деятельность получила высокую оценку Патриархии, по словам самого владыки Алексия, он был возведен в сан архиепископа именно «за успешное воссоединение румынских приходов к Московской Патриархии»[949].
Следует отметить, что накануне и после прихода советских войск значительная часть духовенства Бессарабии и Северной Буковины — около 500 священнослужителей — уехали в Румынию, где их временно распределили по всем епархиям в качестве помощников настоятелей[950]. Боровшиеся же ранее с румынизацией священники были поощрены. Так, например, летом 1940 г., по ходатайству верующих г. Кишинева, резолюцией Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) протоиерей Владимир Поляков был назначен настоятелем Всехсвятской кладбищенской церкви и награжден митрой[951]. Во всех приходах был вновь введен юлианский богослужебный стиль.
После начала 22 июня 1941 г. Великой Отечественной войны архиепископ Алексий (Сергеев) выпустил патриотическое воззвание к православным верующим Молдавии, призывая их «на непримиримую борьбу с врагом славян». Однако вскоре он эвакуировался в Центральную Россию и был назначен управляющим Орловской и Курской епархиями, а после занятия немцами Орла ему 14 октября 1941 г. присвоили титул архиепископа Тамбовского[952]. В Молдавию владыка уже не вернулся. Его отъезд из Бессарабии оказался внезапным и неизвестным для местного духовенства, в связи с чем румынские власти распространяли слухи, что епископ был убит. В ходе боевых действий первых недель войны, прежде всего в результате бомбардировок немецкой авиацией, были разрушены некоторые православные храмы в Кишиневе, Бельцах и других городах, погибли сотни верующих[953].
Захваченная союзными нацистской Германии румынскими войсками Молдавская ССР как единая административная единица была ликвидирована и разделена на три региона, включавшие часть территории Украины. При Бессарабском генерал-губернаторстве был создан специальный директорат просвещения и религиозных культов, а Кишиневская епархия вновь оказалась включена в состав Румынской Православной Церкви. В первый же день войны с радиообращением к молдавскому народу выступил румынский министр культов, радикально настроенный националист профессор Чебану, уходивший ранее в отставку в знак протеста против включения Бессарабии в состав СССР. Чебану заявил, что немцы и румыны идут в Бессарабию как освободители.
Еще до начала войны были подготовлены священники для отправки в Молдавию, заранее были назначены и благочинные округов. В результате Румынской Патриархии удалось оперативно провести довольно масштабную пропагандистскую акцию. Группа миссионеров совершила объезд бессарабских сел для «утешения освобожденного народа», служа торжественные молебны об избавлении края от советской власти и даровании победы румынскому воинству и союзникам над «врагом всего человечества — большевизмом», в частности, епископ Партений (Чепрон) при участии священников Банаура и Яворского объехал, таким образом, около 150 приходов. Во всех храмах распространялась книга митрополита Буковинского Тита (Симедри) с молитвами об избавлении Бессарабии от большевиков. В целом в румынской пропаганде очень широко использовались реальные факты антирелигиозных гонений в СССР, в том числе личный опыт некоторых молдавских клириков и верующих