Всего в период войны на территории Молдавии действовали не менее 950 православных церквей, 15 мужских и 11 женских монастырей (в том числе возобновленная Жабская обитель) с общим числом насельников около 2 тыс. человек. При этом число поступающих в монастыри постоянно росло: в 1941 г. — 27, в 1942 — 39, в 1943 — 45, в 1944 — 50, в 1945 — 86. В 1943 г. был создан новый мужской монастырь — Злотиевский, правда, при этом в 1941–1944 гг. прекратили свое существование Выверицкий мужской и Истерлие-Новский женский монастыри (таким образом, к 1945 г. осталось 25 обителей)[968].
В начальный период войны (к 13 августа 1941 г.) румынские войска, помимо Бессарабии, оккупировали юго-западную часть Украины, получившую название Транснистрия («Заднестровье»). Согласно германско-румынскому соглашению в Бендерах от 30 августа 1941 г., территория между реками Днестром и Бугом общей площадью 42 тыс. кв. км передавалась Румынии в качестве вознаграждения за ее участие в войне с СССР. В Транснистрию вошли левобережные районы Молдавии (территория существовавшей до 1940 г. Молдавской АССР в составе УССР), Одесская область и часть территории Николаевской и Винницкой областей; из 2,2 млн. жителей подавляющую часть (около 75 %) составляли украинцы и русские. Церковная жизнь в советский период здесь, как и везде в СССР, оказалась почти полностью уничтожена. Из 891 церкви, существовавшей на территории между Бугом и Днестром в 1917 г., к июлю 1941 г. 363 были закрыты, 269 — частично разрушены, 258 — разрушены полностью и только одна действовала. Для возрождения церковной жизни в «Заднестровье» имелись гораздо лучшие возможности, чем в немецком рейхскомиссариате «Украина». Организацию религиозной деятельности на территории между Днестром и Бугом взяла на себя Румынская Церковь, распространившая на них без согласования с Московским Патриархатом свою юрисдикцию, хотя ее Священный Синод и выражал некоторые сомнения в каноничности этой акции.
Уже в первом указе от 19 августа 1941 г., которым правительство маршала И. Антонеску регулировало отношения в Транснистрии, была отмечена необходимость открытия закрытых при коммунистах церквей и «возвращения населения в христианство». А в законе от 15 июня 1943 г. исповедание религии объявлялось свободным для всякого человека. Антонеску начал активно поддерживать Православную Церковь, рассчитывая использовать ее в качестве средства румынизации славянского населения, чтобы в будущем полностью включить новые области в румынское государство. С этой целью румынский язык вводился в качестве официального и обязательного для изучения в школах, вывешивались указатели с румынскими названиями улиц и городов, на занятые земли направлялись переселенцы, а Православная Церковь Румынии должна была, проповедуя Евангелие, действовать в румынском духе. При этом она рассматривалась как противовес Русскому Православию, считавшемуся «величайшей панславянской опасностью»[969].
В бухарестских газетах в конце лета — начале осени 1941 г. писали, что Румынская Церковь должна чувствовать себя призванной снова пробудить православный христианский дух на Востоке и в этой связи имеет большие миссионерские обязанности и ответственность перед историей[970]. В окружении Румынского Патриарха Никодима также существовали честолюбивые замыслы. Как вспоминал 6 апреля 1945 г. сам Патриарх в беседе с епископом Кировоградским Сергием (Лариным), «некоторые лица говорили, надо крестить снова Русь, а я их спрашивал: а где апостолы? надо восстанавливать Церковь на Руси, а где исповедники? а где мученики? да и средства надо найти. У нас есть лишь хорошие коммерсанты. Один епископ много писал по этим вопросам в период оккупации, а теперь ему стыдно и он старается реабилитировать себя, да только ему плохо удается это». По словам Патриарха, он, якобы, категорически отказался поехать в Одессу и на месте принять участие в пропаганде «румынского» Православия: «Ведь, приехав в Одессу, надо что-нибудь сказать, а что я скажу, кроме того, что Одесса все равно будет русской». Однако, как минимум, в течение первого года оккупации Патриарх Никодим явно сочувствовал утопическим планам быстрой «румынизации» Православия в Транснистрии[971].
Назначенный 19 августа в качестве румынского губернатора провинции профессор Г. Алексяну наградил немецкого капитана, который по своей инициативе открыл собор в Тирасполе (превращенный в 1930-е гг. в склад для хранения зерна), а позднее лично возглавил Пасхальный крестный ход 1942 г. в Одессе (оккупированной 16 октября 1941 г.)[972]. Военное духовенство и офицеры румынской армии также активно способствовали открытию храмов. Так, по свидетельству командира одного румынского горного полка, их полковой священник освятил на Украине около 200 православных храмов (что, вероятно, было преувеличением) и окрестил свыше 4 тыс. детей[973].
Впрочем, значительная часть церквей в Транснистрии, как и на других украинских землях, была открыта самостоятельно местным населением и уцелевшими от репрессий священниками. Об этом, как и о румынской помощи, в частности, говорится в сообщении полиции безопасности и СД от 1 октября 1941 г. В нем идет речь об округе г. Ананьева, где с 1935 г. отсутствовали богослужения: «Непосредственно после вступления германских войск были снова открыты церкви и два имеющихся священника начали в трех сохранившихся храмах свою деятельность… Вскоре откроется четвертая церковь. До настоящего времени оба священника крестили в Ананьевском округе около 600 детей в возрасте до 8 лет… С румынской стороны уже проявлена забота, чтобы церкви в Транснистрии были снабжены необходимым церковным инвентарем из Румынии. Доставка этих предметов была ускоренно проведена по указанию префекта. Правда, общины должны оплачивать предоставленные им вещи»[974] (всего в Ананьевском округе в период оккупации действовали 44 православные церкви).
В другом подобном сообщении от 14 октября 1941 г. сообщалось, что румыны развернули особенно сильную пропаганду в церковном отношении, преследуя цель произвести впечатление на население, причем в первых богослужениях демонстративно участвовали высшие румынские офицеры. Во многих местах проходившие румынские войска силами военных священников сооружали временные церкви и совершали богослужения[975]. Жителям областей западнее Буга (то есть уже за границами Транснистрии) было объявлено, что румынская сторона берет на себя заботу об организации Церкви и в необходимых случаях требуемые священники будут командированы из Бессарабии[976].
Еще в одном сообщении полиции безопасности и СД от 31 октября 1941 г. отмечалось: «Исходя из того, что большевистское господство с государственно проводимой безбожной политикой не смогло серьезно поколебать религиозное чувство населения и его приверженность Греко-Православной Церкви все еще прочно укоренена, румынская сторона собирается вести антикоммунистическую пропаганду и мировоззренческое воспитание через Церковь. Румынская Православная Церковь хочет командировать в новые области необходимое число священников. Тем временем также создано новое Тираспольское епископство. Его главой назначен бывший румынский военный епископ Антал»[977].
В первые недели оккупации церковные службы в Транснистрии пользовались огромной популярностью: прихожане удовлетворяли «отложенные» при советской власти религиозные потребности — женатые по гражданскому обряду супруги венчались в церкви, отцы и матери активно крестили детей. Однако румынские власти хотели не просто возродить православие в Транснистрии, но и поставить его под свой контроль, ликвидировав религиозное (и, следовательно, политическое) влияние «московского православия». В середине августа 1941 г. немцы зафиксировали случаи насильственного перекрещивания украинских детей румынскими капелланами[978].
В сентябре 1941 г. Румынская Патриархия по решению Священного Синода направила в Транснистрию Православную миссию (Misiunea Ortodoxa Romana) с центром местопребывания сначала в Тирасполе, а потом в Одессе. Задача Миссии, на содержание которой Патриарх и румынское правительство выделили крупные субсидии, состояла в жестком контроле и руководстве религиозной деятельностью и назначении священников на вакантные места. Этим обеспечивались руководящие позиции румынского духовенства в церковной жизни края. И. Антонеску лично давал указания, как вести миссионерскую деятельность в Транснистрии и как подбирать кадры миссионеров. Не случайно они рассматривали себя как силу, которая постепенно должна была организовать церковную жизнь по всей России[979].
Первым начальником Миссии и администратором (управляющим) Одесской епархии был назначен декан богословского факультета Бухарестского университета архимандрит Юлий (Скрибан), еще со времен Первой мировой войны известный своими германофильскими настроениями. Уже в августе Священный Синод по согласованию с Министерством по делам религии поручил ему совместно с Генеральным штабом начать организацию православия на Украине, в первую очередь, для румынского населения (под которым имелись в виду молдаване). Деятельность Украинских автономной (связанной с Московским Патриархатом) и автокефальной Церквей в Транснистрии не допускалась, что нередко вызывало недовольство местных жителей[980]