ы 1929–1945 гг., книга постановлений 1934–1948 гг. Духовного Собора русского монастыря преп. Иова, который почти до конца войны находился в Словакии и вел большую издательско-миссионерскую работу. Следует отметить и дело «Указы Архиерейского Синода РПЦЗ. Распоряжения Патриархии. 1923–1951», в котором собраны предвоенные письма, циркуляры Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия 1940–1941 гг., а также различные материалы по истории Православной Церкви в оккупированной нацистами Белоруссии.
В Архиве Среднеевропейского Экзархата Московского Патриархата в Берлине хранятся документы фонда протоиерея Сергия Положенского (до ноября 1938 г. возглавлявшего «евлогианский» приход русского Западно-Европейского Экзархата в берлинском районе Тегель), которые ярко свидетельствуют о сильнейшем давлении на прихожан со стороны нацистских ведомств и мужественном сопротивлении «евлогиан».
Следует упомянуть и Архив Автокефальной Американской Православной Церкви в Сайоссете (штат Нью-Йорк) – The Archives of the Orthodox Church in Amerika Syosset (OCA Archives). В этом архивохранилище содержатся материалы известного церковного историка протоиерея Димитрия Константинова, переписка Болгарской, Сербской и других Поместных Православных Церквей с Американской Православной Церковью (в то время митрополией) в период Второй мировой войны. Можно использовать и документы Архива русского прихода святителя Николая Чудотворца в Риме (в юрисдикции Московского Патриархата), в частности, переписку многолетнего настоятеля архимандрита Симеона (Нарбекова) и протоколы заседаний приходского совета за 1939–1945 гг.
История Московского Патриархата в 1941–1945 гг. документально отложилась в Архиве Отдела внешних церковных связей Московской Патриархии, в частности, в фонде Америка (Д. 10), и Архиве Церковно-научного центра «Православная энциклопедия» в фонде Московская Патриархия (Ф. 3). Отдельная опись этого фонда – «Внутренне-церковное управление: 1925–1944 гг.» (Оп. 2) – содержит 120 определений Московской Патриархии 1941–1943 гг. о назначении, перемещении и награждении архиереев. Можно использовать и документы по истории Русской Церкви в годы Великой Отечественной войны в епархиальных архивах Московского Патриархата, в частности, в Архиве Санкт-Петербургской епархии. В нем хранятся личные дела священников, служивших в блокадном Ленинграде и на оккупированной части епархии, документы приходов, а также переписка Ленинградских митрополитов Алексия (Симанского) и Григория (Чукова) 1944–1945 гг. с духовенством, освобожденной от немцев территории области.
Подводя итог характеристике источников по избранной теме, можно выделить следующие группы документов: законодательные, нормативные акты, определявшие задачи, формы, методы проведения государственной религиозной политики в масштабах Советского Союза и роль при этом различных партийно-государственных структур; документы, освещавшие роль репрессивных органов в проведении курса властей по отношению к религиозным организациям, формы, масштабы и последствия репрессий; материалы, характеризующие конкретную деятельность на различных уровнях органов госбезопасности, КПСС, государства по реализации общей политики и всех составляющих ее элементов; документы различных ведомств нацистской Германии, осуществлявших религиозную политику на оккупированной территории СССР и в самой Германии по отношению к Русской Православной Церкви; церковные документы, показывавшие реакцию Московской Патриархии и других конфессий в годы Второй мировой войны на действия государственных органов, их внутреннюю жизнь; материалы основных движении церковного сопротивления; нарративные источники, содержащие разносторонний материал о чувствах, мыслях, настроениях и поведении священнослужителей и верующих различных религиозных течений. Отметим, что большая часть этих источников стала доступной для исследователей лишь в 1990-е гг., в связи с проводимой работой по рассекречиванию архивных фондов. Все упомянутые источники были в той или иной степени использованы при написании данной монографии.
В ходе большой исследовательской работы автором были впервые составлены списки убиенных нацистами, их пособниками и националистами священнослужителей и мирян Русской Православной Церкви, а также скончавшихся от голода в блокированном Ленинграде православных священнослужителей, опубликованные в приложении.
Монография написана доктором исторических наук, главным архивистом Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, профессором Санкт-Петербургской духовной академии и Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия Михаилом Витальевичем Шкаровским.
Глава I. Изменение государственно-церковных отношений в СССР в годы Великой Отечественной войны
1. Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви
Годы Великой Отечественной войны стали тем уникальным периодом в советской истории, когда подавляющее большинство верующих жителей Советского Союза поддержало правительство страны и проявило глубокое чувство патриотизма и желание отстоять свою Родину от нацистских захватчиков. Это произошло, несмотря на то что религиозные организации в СССР подвергались длительное время сильнейшим репрессиям, достигшим своего пика в конце 1930-х гг. Подавляющее большинство районов страны к лету 1941 г. (а ведь среди сельского населения, согласно переписи 1937 г., две трети являлись верующими) оказалось вообще без действующих храмов.
Германия напала на Советский Союз 22 июня 1941 г., в день всех святых, в земле Российской просиявших. Казалось бы, начавшаяся война должна была обострить противоречия между государством и Московским Патриархатом. Однако этого не произошло. Складывавшиеся веками национальные и патриотические традиции Русского Православия оказались сильнее горечи обид, и верующие приняли активное участие в борьбе с напавшим на страну врагом.
Перед священноначалием Русской Православной Церкви не стоял вопрос выбора. О нападении на СССР Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) узнал, вернувшись в свою скромную резиденцию из Богоявленского собора, где он служил литургию. Сразу же ушел к себе в кабинет, написал и собственноручно отпечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Это было в тот момент, когда многие государственные и партийные руководители пребывали в растерянности – И.В. Сталин смог обратиться к народу только на 12-й день после начала войны. О каком-нибудь давлении властей на Патриаршего Местоблюстителя при написании им первого военного послания говорить не приходится. «Невзирая на свои физические недостатки – глухоту и малоподвижность, – вспоминал позднее архиепископ Димитрий (Градусов), – митрополит Сергий оказался на редкость чутким и энергичным: свое послание он не только сумел написать, но и разослать по всем уголкам необъятной Родины»[139].
В послании говорилось: «Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину… Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой… Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует победу». В своем обращении митрополит Сергий нигде не упомянул ни Советский Союз, ни его правительство. Он писал: «…Мы, жители России, надеялись, что пожар войны, охвативший почти весь земной шар, до нас не дойдет…» (в этих словах можно найти упрек советским властям, еще в июне 1941 г. уверявшим, что войны не будет). Местоблюститель призывал священников не оставаться молчаливыми свидетелями и тем более не предаваться «лукавым соображениям» о «возможных выгодах» по другую сторону фронта, что было бы, по его словам, «прямой изменой Родине и пастырскому долгу»[140]. Здесь звучал намек на то, что после всех репрессий у некоторых священнослужителей могли появиться подобные мысли. Это пастырское послание было разослано по всем приходам страны и уже вскоре читалось после богослужений.
26 июня в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен «о даровании победы». С этого времени во всех храмах Московского Патриархата стали совершаться подобные молебствия, по специально для них составленным текстам: «Молебен в нашествии супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в дни Отечественной войны»[141].
В проповеди, произнесенной Местоблюстителем после молебна 26 июня, также содержалось прямое указание на то, что положение в СССР перед войной было неблагополучно: «Пусть гроза надвигается. Мы знаем, что она приносит не одни бедствия, но и пользу: она освежает воздух и изгоняет всякие миазмы. Да послужит и наступающая военная гроза к оздоровлению нашей атмосферы духовной… Мы уже видим некоторые признаки этого очищения»[142].
Так началось активное участие Русской Православной Церкви в патриотической борьбе. В речи на Архиерейском Соборе 1943 г. митрополит Сергий, вспоминая июнь 1941 г., говорил: «О том, какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам не приходилось задумываться…»[143].
26 июля глава Ленинградской епархии митрополит Алексий (Симанский) написал свое обращение к духовенству и мирянам: «Церковь зовет к защите Родины». Особенную же известность получило его слово за литургией, произнесенное 10 августа в Московском Богоявленском соборе. Владыка говорил, прежде всего, о патриотизме и религиозности русского народа: «Как во времена Димитрия Донского и св. Александра Невского, как в эпоху борьбы с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу… мы будем непоколебимы в нашей вере в конечную победу над ложью и злом, в окончательную победу над врагом»