Съезд проходил в Софийском соборе под председательством киевского митрополита. Атмосфера была напряжённой — все понимали серьёзность ситуации, но мало кто знал, что конкретно предпринять.
— Братья мои, — начал Рюрик Ростиславич, — на Русь идёт неведомая сила. Если не объединимся, все погибнем поодиночке.
— Объединиться-то мы согласны, — ответил Константин Всеволодович, — но кто будет главным? Кто командовать будет?
— Я старший среди Мономашичей, — заявил Рюрик. — Мне и командовать.
— Ещё чего! — возмутился Юрий Всеволодович. — Я великий князь владимирский, моя дружина больше!
— А я говорю — надо по очереди командовать, — вмешался Мстислав Удатный. — Каждый месяц новый главный.
Спор разгорался, грозя перерасти в драку. Я слушал и удивлялся — неужели перед лицом смертельной опасности русские князья будут выяснять, кто из них важнее?
Наконец не выдержал и встал:
— Князья! — сказал я громко. — Пока мы спорим, враг к нашим границам подходит. Не время выяснять, кто старше!
— А ты кто такой, чтобы нас учить? — огрызнулся Рюрик. — Чужак объявился, а указывает!
— Чужак, который литву разорил, — спокойно ответил я. — И который готов Русь защищать, а не о титулах спорить.
— Виктор прав, — поддержал Данило Галицкий. — Надо план обороны составлять, а не место под солнцем делить.
— Какой план? — скептически спросил Константин. — Никто этих восточных воинов не знает, никто с ними не воевал.
— Тогда надо узнать, — предложил я. — Послать разведчиков, лазутчиков. Изучить их тактику, слабые места найти.
— А время есть на изучение? — спросил Мстислав Удатный.
— Время есть, если мы его создадим, — ответил я. — Надо выдвинуть заслоны, замедлить их продвижение. А тем временем готовить главные силы.
— И где эти главные силы собирать? — поинтересовался Юрий.
— На Днепре, — предложил я. — У переправ. Если враг дойдёт до Днепра, там его и остановим.
План был разумным, и большинство князей его поддержало. Договорились создать заградительные отряды на востоке, а основные силы собрать у Киева.
Но когда дошло до конкретных обязательств, начались новые споры. Кто сколько воинов даёт, кто чем снабжает, кто за что отвечает — каждый вопрос превращался в торг.
— Так мы до зимы договариваться будем, — раздражённо сказал Мстислав Удатный.
— А что предлагаешь? — спросил Рюрик.
— Предлагаю каждому действовать самостоятельно, — ответил Мстислав. — Кто может — выставляет заслоны. Кто не может — готовит оборону своих земель.
— Это не оборона, а развал, — возразил Данило Галицкий.
— Лучше организованный развал, чем неорганизованное единство, — философски заметил я.
В итоге съезд завершился ничем. Формально договорились о совместной обороне, но на практике каждый остался при своём мнении.
Вернувшись в Смоленск, я немедленно приступил к подготовке. Если общерусская оборона не получается, значит, придётся рассчитывать только на себя.
— Мирослав! — позвал я воеводу. — Начинаем мобилизацию. Собираем всех, кто может держать оружие.
— Всеобщую мобилизацию? — уточнил тот.
— Пока частичную. Но готовься к всеобщей. Если враг дойдёт до наших границ, каждый мужчина станет воином.
— Сколько времени даёшь на подготовку?
— Месяц, — ответил я. — Не больше.
Август прошёл в напряжённой подготовке. Укрепляли стены, запасали оружие, обучали ополченцев. Весь Смоленск превратился в военный лагерь.
И вот в начале сентября пришла весть, которой все боялись. Неведомая армия форсировала Дон и движется к Днепру. Впереди неё бегут толпы беженцев — половцы, русские поселенцы, жители разорённых городов.
— Сколько до нас? — спросил Якун.
— Если пойдут прямо — недели две, — ответил я, изучая карту. — Если будут города брать по пути — месяц.
— А Киев что делает?
— Киев собирает дружины. Но медленно и неорганизованно.
Тучи сгущались над Русью. Где-то на востоке шла армия, о которой никто ничего не знал. Русские князья продолжали спорить и интриговать. А время неумолимо шло к развязке.
Но я был готов встретить любого врага. Смоленск при мне стал сильным, дружина — закалённой, народ — единым. Чего бы ни стоила грядущая война, мой город её переживёт.
Виктор Крид, князь Смоленский, никого не боялся. Даже неведомых воинов с востока.
Буря приближалась. Но я встречу её во всеоружии.
***
Сентябрь принёс тревожные вести. С востока неумолимо приближалась орда, о которой рассказывали страшные истории. Киевский съезд князей завершился ничем — каждый готовился защищаться в одиночку. Но у меня был иной план.
— Мирослав, — сказал я воеводе, стоя на крепостной стене и глядя на восток, — наша дружина хороша, но её недостаточно. Тысяча семьсот человек против армии в сто тысяч — это не сражение, а самоубийство.
— Что предлагаешь, князь? — спросил он, нахмурив бровь. — Всеобщее ополчение поднимать?
— Ополчение тоже подниму. Но этого мало. Нужны профессиональные воины. Много профессиональных воинов.
— Где их взять? Русские князья сами дружины собирают, никто не поделится.
Я усмехнулся, вспоминая недавний литовский поход:
— А кто говорил о русских князьях? В Прибалтике полно воинов, оставшихся без господ после нашего похода. Наёмники, изгнанники, искатели удачи. За хорошую плату они послужат кому угодно.
— Литовцы? — удивился Мирослав. — Но они же наши враги!
— Были врагами, — поправил я. — А теперь могут стать союзниками. Серебро не пахнет, а хорошее жалованье лечит любые обиды.
— Опасно. Что если они в решающий момент перейдут к противнику?
— Тогда мы их перебьём, — просто ответил я. — Но думаю, не перейдут. У наёмников своя честь — они верны тому, кто платит.
Вечером я созвал военный совет. В княжеской думе собрались все командиры — Мирослав, тысяцкий Володимер, сотники, десятники. Нужно было обсудить план новой кампании.
— Друзья мои, — начал я, — враг близко. Наших сил недостаточно для обороны. Поэтому собираюсь ещё раз идти в Прибалтику, но теперь не для разорения, а для найма воинов.
— Кого именно нанимать думаешь? — спросил сотник Ратмир.
— Всех, кто умеет воевать и согласен служить за деньги. Литовских дружинников, эстонских лучников, ливонских рыцарей-изгнанников, скандинавских берсерков. Любых профессионалов.
— Берсерков? — переспросил Володимер. — Это же безумцы, их в бою не остановишь.
— Зато дерутся как демоны, — возразил я. — А именно такие воины нам нужны против восточной орды.
— Сколько людей планируешь набрать? — поинтересовался Мирослав.
— Тысяч пять-шесть. Чтобы общая армия составила семь-восемь тысяч. Этого должно хватить для серьёзного сопротивления.
— А деньги где брать? Такая армия дорого обойдётся.
— Деньги есть, — заверил я. — Литовский поход принёс богатую добычу, казна полна. Потратим на оборону Руси — дело правое.
— Кого с собой брать? — спросил Ратмир. — Всю дружину?
— Нет, дружина остаётся охранять Смоленск. Возьму только отборный отряд — человек триста. Для переговоров много людей не нужно, а если придётся силу применить, магия поможет.
План был рискованным, но других вариантов не оставалось. Русские князья увязали в спорах, время уходило, а враг приближался. Нужно было действовать быстро и решительно.
Утром следующего дня я отобрал триста лучших воинов и приготовился к выступлению. Брал с собой не только оружие, но и золото — много золота. Наёмники ценят звонкую монету больше красивых речей.
— Готов к походу, князь, — доложил Мирослав, выстроив отряд во дворе крепости.
— Отлично. Пока меня нет, ты отвечаешь за оборону города. Укрепления достраивай, ополчение обучай, запасы накапливай.
— А что, если восточная орда подойдёт раньше, чем ты вернёшься?
— Тогда держись как можешь. Но думаю, месяца два у нас есть. Успею и воинов набрать, и вернуться.
— Удачи тебе, князь, — сказал Мирослав, кланяясь. — Возвращайся поскорее.
Отряд выступил на рассвете. Путь лежал на север, через леса и болота, к берегам Балтийского моря. Там, где полгода назад я жёг литовские города, теперь предстояло искать союзников.
Первые дни похода прошли спокойно. Шли по знакомым дорогам, через земли, которые ещё помнили смоленские мечи. Население встречало нас настороженно, но без открытой враждебности — видимо, понимали, что на этот раз мы пришли не как завоеватели.
— Князь, — сказал мне сотник Ратмир на третий день пути, — как будешь с местными договариваться? Они же нас до сих пор боятся.
— Страх — это хорошо, — ответил я. — Страх заставляет серьёзно относиться к предложениям. А там уж золото своё дело сделает.
— А вдруг не захотят служить тому, кто их земли разорил?
— Захотят. У воинов короткая память на обиды, если дело касается хорошего жалованья.
На пятый день дошли до развалин Кернаве. Город так и остался пепелищем — литовцы не стали его восстанавливать. Но в окрестностях появились новые поселения, куда переселились уцелевшие жители.
— Стой! Кто идёт? — окликнул нас литовский воин, выскочивший из-за деревьев.
— Виктор, князь Смоленский, — ответил я, не останавливаясь. — Иду по мирным делам.
— Виктор... — воин побледнел, узнав имя. — Тот самый, что Кернаве сжёг?
— Тот самый. А ты кто?
— Гедрим, сын Миндовга, — ответил юноша, выпрямляясь. — Мой отец был здесь князем.
— Помню твоего отца, — кивнул я. — Храбро сражался. А что скажешь, сын храброго воина — хочешь мстить за отца или заработать честным трудом?
Вопрос поставил молодого литовца в тупик. Он явно ожидал угроз или издевательств, но не деловых предложений.
— О чём речь? — осторожно спросил он.
— О службе. Набираю воинов для защиты Руси от восточной орды. Плачу хорошо, кормлю сытно, делюсь добычей честно.
— А зачем мне защищать Русь? Это не моя земля.
— Потому что если восточная орда дойдёт до Балтики, твоя земля станет следующей, — объяснил я. — Лучше остановить врага подальше от дома.