— Волноваться рано, — ответил я. — Лучше доложи — что у нас с обороной?
— Укрепления достроены, ополчение обучено, запасы накоплены. Дружина готова к бою.
— Отлично. А что слышно о враге?
— Плохие вести. Орда взяла Чернигов, осадила Переяславль. До Киева дошла, сейчас штурмует.
— А Киев держится?
— Пока держится. Но говорят, долго не продержится.
— Значит, времени у нас ещё меньше, чем думал, — задумчиво сказал я. — Нужно срочно готовить армию к бою.
Следующие две недели прошли в интенсивной подготовке. Объединённая армия — три тысячи наёмников плюс смоленская дружина — училась действовать как единое целое. Литовцы учились поддерживать атаки рыцарей, эстонцы — прикрывать отступление пехоты, берсерки — не бросаться в бой без приказа.
— Армия принимает форму, — сказал Войтех, наблюдая за очередными учениями. — Ещё месяц таких тренировок, и будет отличное войско.
— Месяца у нас нет, — напомнил я. — Но и то, что есть, неплохо.
— А что думаешь делать? Обороняться в городе или встречать врага в поле?
— Встречать в поле, — решительно ответил я. — В городе нас заблокируют и возьмут измором. А в поле есть шанс навязать свою тактику.
— Рискованно.
— Любая война рискованна. Но кто не рискует, тот не побеждает.
И тут пришла весть, которая изменила все планы. Гонец из Киева принёс страшную новость — древняя столица Руси пала. Орда взяла город штурмом, разграбила, сожгла. Князь Рюрик бежал, множество жителей погибло или попало в плен.
— Киева больше нет, — сказал гонец, едва держась на ногах от усталости. — Орда движется дальше на запад. Говорят, следующая цель — Галич.
— А потом Смоленск, — мрачно добавил Мирослав.
— Тогда у нас есть ещё недели две, — подсчитал я. — Нужно использовать это время максимально эффективно.
Но времени оказалось ещё меньше. Через неделю разведчики донесли — передовые отряды орды уже перешли Днепр и движутся к смоленским границам. Война стояла на пороге.
— Армия готова? — спросил я Войтеха.
— Насколько может быть готова за такое время, — ответил литовский воевода. — Но все понимают — отступать некуда.
— Тогда завтра выступаем, — решил я. — Встретим врага у границы. Покажем ему, что Смоленск просто так не сдаётся.
Вечером я обратился ко всей армии — смоленским дружинникам и заморским наёмникам, русским ополченцам и балтийским воинам. Все они собрались на площади перед собором, чтобы выслушать своего полководца.
— Воины! — начал я. — Завтра нам предстоит великая битва. Враг силён и многочислен, но мы сражаемся за правое дело. За наши дома, за наших жён и детей, за право жить свободными людьми!
Толпа загудела одобрительно.
— Многие из вас пришли из дальних земель, — продолжал я. — Но сегодня мы все — братья по оружию. Неважно, кто ты — русский или литовец, эстонец или немец. Важно только одно — готов ли ты сражаться до конца!
— Готовы! — грянули тысячи голосов.
— Тогда завтра покажем орде, что такое ярость свободных людей! Покажем им, что Русь ещё жива и будет жить!
Армия взревела от воодушевления. Настроение было боевым — все готовились к решающей схватке.
Ночью я долго не мог заснуть. Завтра начнётся битва, исход которой может определить судьбу всей Руси. В моих руках была армия из шести тысяч воинов — русских, литовцев, эстонцев, немцев, скандинавов. Все они верили в победу, все готовы были умереть за неё.
Но хватит ли этого против стотысячной орды? Покажет завтрашний день.
***
Октябрьское утро встретило меня тревожными вестями. Киев полностью пал, орда двигалась на запад, а русские князья продолжали грызться между собой, словно не понимая масштаба надвигающейся катастрофы. Пора было попытаться образумить их и создать единую оборону.
— Якун, — сказал я, вызвав к себе верного боярина, — готовь гонцов. Отправляю посольства ко всем крупным князьям. Может быть, падение Киева их наконец образумило.
— К кому именно? — спросил он, доставая грамоты и печати.
— К Константину Всеволодовичу в Ростов, к Юрию Всеволодовичу во Владимир, к Данилу Романовичу в Галич, к Мстиславу Удатному в Торопец. И к Михаилу Всеволодовичу в Чернигов, если он ещё жив.
— А что им писать?
— Предложение о военном союзе против общего врага. Объединённая армия, единое командование, координация действий. То, что нужно было сделать ещё полгода назад.
Якун покачал головой:
— Боюсь, поздно уже для таких предложений. Каждый сам за себя думает.
— Попробовать стоит, — упрямо ответил я. — А если не получится, будем действовать самостоятельно.
Первым ответил Мстислав Удатный. Его гонец прибыл через три дня после отправки моего посольства.
— Князь Мстислав шлёт тебе поклон, князь Виктор, — сказал посол, молодой боярин с усталым лицом. — И передаёт, что союз с тобой готов заключить, но условия другие предлагает.
— Какие условия?
— Не общую армию создавать, а каждому в своих землях обороняться. Если на кого нападут, другие помощь высылают.
— Это не союз, а взаимные обязательства, — недовольно сказал я. — Против такого врага нужна единая стратегия.
— Князь Мстислав говорит — единую стратегию кто-то должен возглавлять. А старшинство между вами не определено.
Вечная проблема русских князей — кто главнее. Даже перед лицом смертельной опасности они не могли забыть свои амбиции.
— Передай князю Мстиславу, — сказал я послу, — что согласен на его условия. Но добавлю своё — как только орда появится в наших землях, автоматически объединяем силы под командованием того, к кому враг подойдёт первым.
— Передам, — кивнул посол. — Думаю, князь согласится.
Вторым откликнулся Данило Галицкий. Его ответ был более обнадёживающим.
— Князь Данило готов к полному военному союзу, — доложил его посол. — Общие силы, единое командование, совместная стратегия. Орда уже подходит к галицким землям, времени на споры нет.
— Отличные новости, — обрадовался я. — А сколько воинов может выставить князь Данило?
— Две тысячи дружинников, тысячу ополченцев. Плюс обещал нанять венгерских и польских наёмников.
— Венгров и поляков? — удивился я. — Но они же сами не прочь поживиться русскими землями.
— Князь Данило говорит — лучше дать полякам золото за службу, чем позволить орде разорить всё до основания.
Логично. В критической ситуации приходится союзничать даже с недавними врагами.
— Хорошо, принимаю предложение. Пусть князь Данило собирает силы. Как только орда подойдёт к его границам, высылаю подкрепления.
Но с владимирскими князьями дела обстояли хуже. Константин и Юрий Всеволодовичи формально прекратили войну друг с другом, но реального единства не было.
Гонец от Константина Ростовского принёс уклончивый ответ:
— Князь Константин говорит, что союз с тобой заключить может, но сначала нужно решить вопрос с братом. Пока во Владимирской земле два князя, никакой координации не получится.
— А что предлагает?
— Чтобы ты поддержал его претензии на великое княжение. Тогда он возглавит оборону всей Северо-Восточной Руси.
— И что взамен?
— Общую армию против орды и половину военной добычи.
Предложение было интересным, но опасным. Вмешательство в споры владимирских князей могло создать больше проблем, чем решить.
Юрий Владимирский прислал ещё более странный ответ:
— Князь Юрий готов на союз, — сказал его посол, — но с условием. Ты признаёшь его старшинство и принимаешь участие в походе против Константина.
— В походе против Константина? — не поверил я. — Орда на подходе, а он хочет воевать с братом?
— Князь Юрий считает, что сначала нужно навести порядок в собственном доме, а потом уже воевать с внешними врагами.
— Передай князю Юрию, — сухо сказал я, — что Смоленск не участвует в междоусобных войнах. Когда он будет готов воевать с ордой, пусть пришлёт новое посольство.
Самые неприятные новости принёс гонец из Чернигова. Михаил Всеволодович не только отказался от союза, но и прямо заявил о враждебности.
— Князь Михаил передаёт, — сказал его посол, пожилой боярин с надменным видом, — что союза с самозванцами не заключает.
— Самозванцами? — переспросил я.
— Ты не князь по праву рождения, а захватчик чужого престола. Князь Михаил таких не признаёт.
— Интересно. А что он думает делать с ордой?
— Князь Михаил ведёт переговоры с ханом. Надеется договориться о мире.
— О мире? — не поверил я. — С теми, кто Киев сжёг?
— Князь Михаил считает, что лучше сохранить хотя бы часть русских земель, чем потерять всё в безнадёжной войне.
Значит, некоторые князья уже готовы капитулировать. Это было хуже всех остальных новостей.
— Передай князю Михаилу, — холодно сказал я, — что Смоленск будет воевать до конца. И пусть он не рассчитывает на наше понимание, если выберет путь предательства.
Посол поклонился и удалился, явно недовольный ответом.
К концу недели стало ясно — единого фронта создать не удастся. Мстислав Удатный готов к ограниченному сотрудничеству. Данило Галицкий — к полному союзу, но его силы невелики. Владимирские князья увязли в собственных спорах. Черниговский князь готов к капитуляции.
— Что решаешь? — спросил Мирослав на очередном военном совете. — Всё-таки попробовать создать коалицию из тех, кто согласен?
— Попробовать можно, — ответил я. — Но сначала нужно понять, с чем именно мы имеем дело. Про орду слишком много слухов и слишком мало фактов.
— Что предлагаешь?
— Разведку боем. Возьму часть армии, найду передовые отряды орды, навяжу им бой. Посмотрю, как они сражаются, чего стоят, какие у них слабости.
— Опасно, — заметил Володимер. — А вдруг они окружат и уничтожат разведывательный отряд?
— Вдруг — не довод, — отмахнулся я. — Нужно знать врага в лицо. А слепое сопротивление приведёт только к поражению.
— Сколько людей возьмёшь?
— Тысячу конницы, пятьсот пехоты. Достаточно для серьёзного боя, но не так много, чтобы жалко было потерять.