величивать гарнизон, запасать оружие и продовольствие.
— На сколько рассчитывать?
— На долгую войну, — мрачно ответил я. — Очень долгую войну.
Вечером, оставшись наедине в своих покоях, я подводил итоги дня. Галич спасён, орда разгромлена, союз с Данилом укреплён. Но главное испытание ещё впереди.
Где-то в степях собирались новые армии. Хан Батый не простит такого унижения и пришлёт ещё более сильные силы. А значит, нужно готовиться к ещё более тяжёлым боям.
Но я был готов к этому. У меня была сила, была армия, были союзники. И главное — была непреклонная воля защищать свою землю любой ценой.
Виктор Крид, князь Смоленский, спаситель Галича, уничтожитель орды. Титулы громкие, но война только начиналась.
***
Возвращение в Смоленск превратилось в триумфальное шествие. Весть о полном уничтожении ордынской армии под Галичем разлетелась по всем русским землям быстрее ветра. На каждой дороге, в каждой деревне нас встречали толпы людей, жаждущих увидеть победителей своими глазами.
— Князь-чародей! — кричали крестьяне, выбегая из своих изб. — Спаситель Руси!
— Покажи нам силу! — просили дети. — Сделай огонь!
Но я берёг силы. Великое заклинание под Галичем отняло почти всю магическую энергию, и восстановление шло медленно. Приходилось довольствоваться простыми фокусами — искрами в воздухе, небольшими огоньками, лёгкими иллюзиями.
— Народ тебя боготворит, — заметил Войтех, когда мы проезжали через очередную деревню под радостные крики жителей. — Такой популярности не было ни у одного князя.
— Популярность — дело хорошее, — ответил я. — Но важнее результат. Орду мы остановили, но ненадолго.
— Думаешь, вернутся?
— Обязательно вернутся. Батый не может простить такого унижения. Вопрос только в том, когда и с какими силами.
На третий день пути нас догнал гонец из Смоленска. Молодой дружинник скакал во весь опор, и по его лицу было видно — новости важные.
— Князь! — крикнул он, едва остановив коня. — В городе посол! Ордынский посол!
— Откуда? — резко спросил я.
— Прямо от хана Батыя! Три дня назад приехал, ждёт аудиенции. Говорит, дело неотложное!
Интересно. Не прошло и недели после разгрома под Галичем, а орда уже шлёт послов. Либо у них очень хорошая связь, либо этот посол ехал ещё до битвы.
— Что ещё говорит посол? — спросил я.
— Мало что. Только повторяет, что от самого хана прибыл и с князем Виктором говорить хочет. Мирослав его в почётном заточении держит — и не обижает, и не отпускает.
— Правильно делает. Хорошо, ускоряем движение. К вечеру должны быть в городе.
Мы прибавили ходу, и к закату показались стены Смоленска. Город встретил нас колокольным звоном и народным ликованием. Вся улица от ворот до княжеского двора была запружена людьми.
— Виктор! Виктор! — скандировали горожане. — Слава победителю орды!
Я приветствовал народ, но мысли были заняты ордынским послом. Что могло заставить Батыя отправить посольство именно сейчас? Неужели весть о разгроме дошла до него так быстро?
— Где посол? — спросил я Мирослава, едва спешившись во дворе крепости.
— В гостевых покоях, — ответил воевода. — Под охраной, но в комфорте. Дважды просил аудиенции, но я сказал — только когда князь вернётся.
— Правильно. А что за человек?
— Странный. Говорит по-русски почти без акцента, знает наши обычаи. Видимо, из пленных русских или из тех, кто давно служит орде.
— Имя назвал?
— Назвался Плано Карпини. Говорит, что христианин и что от папы римского тоже поручения имеет.
Это было неожиданно. Папский легат и ордынский посол в одном лице — такого я ещё не встречал.
— Интересно, — пробормотал я. — Очень интересно. Хорошо, завтра утром дам ему аудиенцию. А пока пусть отдыхает.
— А что с армией? — спросил Мирослав. — Размещать в казармах?
— Размещай. Наёмникам выплати жалованье, смолянам — награды за службу. Все заслужили.
Вечером я долго не мог заснуть, размышляя о цели ордынского посольства. Варианты были разные — от предложения мира до попытки убийства. Нужно было быть готовым ко всему.
Утром я принял посла в большой княжеской палате, в присутствии всех главных бояр. Хотелось, чтобы переговоры были максимально официальными.
Плано Карпини оказался мужчиной средних лет, худощавым, с умными глазами и седой бородкой. Одет был в дорогие восточные одежды, но крест на груди выдавал христианина.
— Князь Виктор, — сказал он, кланяясь, — честь встретиться с прославленным воином.
— Добро пожаловать в Смоленск, — ответил я. — Хотя цель твоего визита мне непонятна.
— Цель проста — передать послание от великого хана Батыя и обсудить возможности мирного урегулирования.
— Мирного урегулирования чего? — насмешливо спросил я. — Вы же на нас напали, а не мы на вас.
— Справедливое замечание, — согласился посол. — Но обстоятельства изменились. Хан получил известия о... происшествии под Галичем.
— Происшествии? — переспросил я. — Интересное название для полного уничтожения пятидесятитысячной армии.
Лицо Карпини дрогнуло, но он быстро взял себя в руки:
— Хан признаёт, что недооценил силу русского сопротивления. И готов к переговорам.
— О чём именно?
— О разделе сфер влияния. Орда прекращает походы на русские земли, а Русь не вмешивается в дела степи.
— И что взамен?
— Торговые привилегии, обмен посольствами, взаимная помощь против общих врагов.
Предложение было неожиданным. Вместо требований покорности — предложение о равноправном союзе. Видимо, разгром под Галичем произвёл сильное впечатление.
— А что Батый думает о том, что я сжёг его лучшую армию? — прямо спросил я.
— Хан признаёт твоё воинское искусство и магическую силу, — осторожно ответил Карпини. — И не хочет терять больше воинов в бессмысленной войне.
— Бессмысленной? — усмехнулся я. — А как же завоевание мира? Как же покорение всех народов?
— Мир велик, народов много. Не все достойны завоевания.
Дипломатичный ответ. Но я чувствовал — за словами скрывается страх. Орда впервые столкнулась с силой, способной уничтожить целую армию, и это их напугало.
— Хорошо, — сказал я. — Выслушаю предложения хана. Но сначала хочу знать — каковы конкретные условия мира?
Карпини достал свиток с печатями:
— Первое условие — немедленное прекращение военных действий с обеих сторон. Второе — взаимное признание границ. Третье — свобода торговли и перемещения. Четвёртое — обмен посольствами для решения спорных вопросов.
— А что с данью? — спросил Якун. — Обычно орда требует дань с покорённых народов.
— В данном случае речь идёт не о покорении, а о союзе равных, — ответил посол. — Никаких даней.
— Интересно, — пробормотал я. — Очень интересно. А если я откажусь?
— Тогда война продолжится, — просто ответил Карпини. — Но хан надеется на мудрость князя Виктора.
— Мудрость... — я задумался. — А что Батый думает о других русских князьях? Ведь договор заключается не только со мной.
— Хан готов заключить подобные соглашения со всеми русскими правителями, которые проявят готовность к мирному урегулированию.
— То есть не только с теми, кто может сжечь армию?
— Сила уважения достойна, но дипломатия порой эффективнее войны, — дипломатично ответил посол.
Я встал и прошёлся по палате, обдумывая услышанное. Предложение было заманчивым, но подозрительным. Слишком уж резко изменилась позиция орды.
— Карпини, — сказал я, остановившись перед послом, — отвечай честно. Что на самом деле заставило Батыя предложить мир? Только разгром под Галичем?
Посол помедлил с ответом:
— Не только. У хана есть проблемы на востоке. Сунская империя собирает силы для контрнаступления. Чингизиды в Каракоруме спорят о наследстве. Держать большие силы на западе становится рискованно.
Вот и вся правда. Орде нужен мир не из-за уважения к моей силе, а из-за собственных проблем. Классическая дипломатическая ситуация.
— Понятно, — кивнул я. — А сколько времени этот мир продлится? До тех пор, пока Батый не решит свои восточные проблемы?
— Хан говорит о вечном мире, — заверил Карпини.
— Вечный мир — красивые слова. Но что их гарантирует?
— Взаимная выгода. Орде выгодно иметь мирные границы на западе, Руси — не тратить силы на войну.
— А если обстоятельства изменятся?
— То соглашение можно будет пересмотреть. Но только по взаимному согласию.
Я вернулся на своё место и внимательно посмотрел на посла:
— Хорошо. Условия выслушал, но решение приму не сейчас. Дай мне три дня на размышление.
— Конечно, князь. Хан не торопит с ответом.
— А пока можешь рассказать о положении в орде. Чисто из любопытства.
Следующий час Карпини рассказывал о внутренних делах степной империи. Картина была интересной — оказывается, орда была не так монолитна, как казалось снаружи. Споры между ханами, проблемы с покорёнными народами, трудности снабжения огромной армии.
— Империя растёт слишком быстро, — признал посол. — Трудно управлять такими пространствами.
— А что думают ханы о магии? — поинтересовался я.
— Боятся, — честно ответил Карпини. — У них есть шаманы, но ничего подобного твоей силе они не видели.
— И что предлагают делать?
— Учиться. Хан был бы рад, если бы ты согласился обучить нескольких ордынских шаманов.
— В обмен на что?
— На знания степной магии. Шаманы орды тоже кое-что умеют.
Интересное предложение. Обмен магическими знаниями мог быть полезен, но и опасен. Давать потенциальному противнику оружие против себя — рискованно.
— Подумаю и об этом, — сказал я. — А теперь отдыхай. Завтра продолжим разговор.
Когда посол удалился, я собрал узкий совет — Якуна, Мирослава, Войтеха и Агафью. Нужно было обсудить предложение орды.
— Что думаете? — спросил я. — Принимать предложение или отказываться?
— Подозрительно, — сказал Мирослав. — Слишком хорошие условия для того, кто ещё недавно хотел нас завоевать.