— Но и выгодно, — возразил Якун. — Мир даст нам время укрепиться, развить торговлю, решить внутренние проблемы.
— А что, если это ловушка? — спросила Агафья. — Усыпить нашу бдительность, а потом ударить?
— Возможно, — согласился я. — Но риск есть всегда. Вопрос в том, что выгоднее — продолжать войну или попробовать мир.
— Война нам дорого обходится, — сказал Войтех. — Содержание наёмников, укрепления, постоянная готовность к бою. Мир позволил бы сэкономить ресурсы.
— Но война закаляет, — возразил Мирослав. — В мирное время армия слабеет, воины расхолаживаются.
— А что с другими князьями? — спросил Якун. — Если мы заключим мир, а они продолжат воевать?
— Тогда будем помогать союзникам, — ответил я. — Договор не запрещает военную помощь друзьям.
Спор продолжался долго. Аргументы были с обеих сторон, и каждый имел своё мнение. В конце концов я принял решение:
— Мир заключим, но с условиями. Во-первых, орда выводит все войска с русских земель. Во-вторых, даёт компенсацию за разорённые города. В-третьих, обменивается заложниками в знак доброй воли.
— А если орда не согласится? — спросил Мирослав.
— Тогда продолжим войну, — пожал я плечами. — И покажем им ещё несколько уроков.
На следующий день я изложил свои условия Карпини. Посол выслушал внимательно и задал несколько уточняющих вопросов.
— Условия серьёзные, — сказал он в конце. — Мне нужно посоветоваться с ханом.
— Сколько времени потребуется?
— Месяц, не меньше. Дорога до ставки далёкая.
— Хорошо. А пока можешь остаться в Смоленске как почётный гость.
— Благодарю за гостеприимство.
Карпини уехал через неделю, нагруженный подарками и сопровождаемый почётным эскортом. Теперь оставалось ждать ответа Батыя.
— Что будем делать, если хан откажется? — спросил Мирослав.
— Готовиться к новой войне, — ответил я. — А что ещё?
— А если согласится?
— Тоже готовиться к войне. Мир — это передышка между боями, а не конец противостояния.
Месяц прошёл в активной подготовке. Укрепляли город, обучали воинов, налаживали связи с союзниками. К зиме Смоленск превратился в настоящую крепость.
И в декабре вернулся Карпини. На этот раз его сопровождал целый посольский поезд — десятки повозок, сотни людей, богатые дары.
— Хан принял твои условия, — сообщил он на аудиенции. — Мир заключается на условиях, которые ты предложил.
— Все условия? — уточнил я.
— Все. Орда выводит войска, выплачивает компенсации, обменивается заложниками.
— Отлично. Когда подписываем договор?
— Хан предлагает провести церемонию в нейтральном месте. На границе между нашими землями.
— Согласен. Но с одним условием — на церемонии присутствуют представители всех русских князей.
— Это возможно организовать.
Договор был подписан в феврале 1238 года, в степи между Смоленском и ордынскими землями. Собралось несколько сот человек — представители орды, русские князья, иностранные наблюдатели.
Батый приехал лично — невысокий монгол средних лет, с умными глазами и жёсткой линией рта. Он долго изучал меня взглядом, прежде чем протянуть руку для приветствия.
— Значит, ты тот, кто сжёг мою армию, — сказал он через переводчика.
— Я тот, кто защищает свою землю, — ответил я. — Любыми способами.
— Уважаю силу, — кивнул хан. — Надеюсь, мы найдём общий язык.
— Надеюсь и я.
Церемония подписания прошла торжественно. Зачитали текст договора на нескольких языках, поставили печати, обменялись клятвами.
— Мир между ордой и Русью заключён, — объявил Карпини. — Да будет он долгим и справедливым!
— Да будет! — ответили собравшиеся.
Но я знал — это только передышка. Настоящая война ещё впереди. И к ней нужно готовиться уже сейчас.
Виктор Крид, князь Смоленский, заключил мир с ордой. Но мечи он не убирал в ножны.
***
Весть о заключении мира с ордой разлетелась по всем русским землям быстрее весеннего половодья. Одни князья восхваляли мою мудрость, другие обвиняли в предательстве общерусского дела. Но все хотели одного — встретиться со мной лично и понять, что происходит.
Первым прибыл Мстислав Удатный. Торопецкий князь приехал в Смоленск уже через неделю после подписания договора, взяв с собой небольшую, но отборную дружину.
— Виктор, — сказал он, обнимая меня при встрече, — наделал ты шуму на всю Русь. Одни тебя святым называют, другие — антихристом.
— А ты что думаешь? — спросил я, ведя его в княжеские покои.
— Думаю, что поступил правильно. Война с ордой — дело проигрышное. Лучше мир на хороших условиях, чем победа ценой разорения всех земель.
— Не все так думают.
— Не все понимают реальность, — пожал плечами Мстислав. — У тебя есть сила сжигать армии, у остальных её нет. Значит, и выбор у них иной.
Мы долго говорили о ситуации на Руси. Картина была сложной — некоторые князья готовы были принять ордынский мир, другие призывали к священной войне, третьи просто прятались в своих городах, ожидая развития событий.
— Нужно собрать съезд, — сказал Мстислав. — Обсудить общую позицию. Иначе каждый будет действовать сам за себя.
— Согласен, — кивнул я. — Но кто его организует? Великого князя нет, Киев в руинах, владимирские братья до сих пор грызутся между собой.
— А что, если ты возьмёшь инициативу на себя? — предложил Мстислав. — После победы над ордой у тебя есть авторитет.
— Но нет формальных прав. Я не великий князь.
— Права можно получить, — загадочно сказал Мстислав. — Если знать, как к этому подойти.
В следующие дни в Смоленск потянулись другие князья. Данило Галицкий прислал своего брата Василька. Михаил Черниговский, несмотря на прежние разногласия, тоже отправил посольство. Даже из далёкого Новгорода приехали бояре с грамотами от посадника.
— Все хотят знать, что ты задумал, — сказал мне Якун, подсчитывая прибывших гостей. — И все боятся остаться в стороне.
— Боятся правильно, — ответил я. — Времена меняются, и кто не успеет приспособиться, тот останется за бортом.
К концу марта в Смоленске собралось небывалое количество знатных людей. Княжеские братья, воеводы, посадники, митрополиты — вся политическая элита уцелевшей Руси.
— Пора проводить съезд, — сказал Мирослав. — Больше откладывать нельзя — город не выдержит такого количества гостей.
Съезд назначили на начале апреля. В качестве места выбрали Борисоглебский собор — самое большое и торжественное здание в городе. Участники расположились по рангу и старшинству, но все понимали — главное слово будет за мной.
— Князья и бояре русские! — начал я, поднимаясь с места. — Мы собрались в трудное время, когда Русская земля стоит на перепутье. Старый порядок рушится, новый ещё не установился.
Зал слушал внимательно. Все понимали — от решений этого съезда зависит будущее русских земель.
— Орда заключила со мной мир, — продолжал я. — Но это не значит, что угроза миновала. Рано или поздно они вернутся. И встретить их нужно не разрозненными княжествами, а единой силой.
— А кто эту силу возглавит? — крикнул кто-то из зала. — Великого князя нет, Киев разорён.
— Вот об этом и нужно говорить, — ответил я. — О том, как восстановить единство русских земель.
Данило Галицкий поднялся со своего места:
— Князь Виктор, ты спас мой город от орды. За это я тебе благодарен. Но почему именно ты должен возглавить Русь?
— Потому что у меня есть сила это сделать, — просто ответил я. — И потому что я готов взять на себя эту ответственность.
— А что с традициями? — вмешался посланец от владимирских князей. — Великое княжение переходит по старшинству в роду Мономаха.
— Традиции хороши, когда они работают, — возразил я. — А сейчас они не работают. Старшие в роду не могут договориться между собой, Киев лежит в руинах, орда у границ. Время чрезвычайных мер.
— И что предлагаешь? — спросил Мстислав Удатный.
— Создать новое великое княжение. Не киевское и не владимирское, а общерусское. С центром в городе, способном защитить себя и другие земли.
— То есть в Смоленске?
— В Смоленске. Здесь есть сильная дружина, крепкие стены, надёжные союзники. И главное — здесь есть князь, который может противостоять орде.
Василько Романович, брат Данила Галицкого, встал со своего места:
— Допустим, мы согласимся признать тебя великим князем. А что получим взамен?
— Защиту от внешних врагов, справедливый суд, развитие торговли, — ответил я. — И главное — единство вместо раздробленности.
— А что с местными княжениями? — поинтересовался черниговский посол. — Они сохранятся?
— Сохранятся, но как части единого государства. Местные князья останутся правителями своих земель, но подчинятся общей политике.
— Это же вассалитет, — заметил новгородский посадник. — А Новгород всегда был вольным городом.
— Новгород сохранит особый статус, — пообещал я. — Внутреннее самоуправление, торговые привилегии, право выбора князя. Но внешняя политика и оборона — под общим руководством.
Споры продолжались три дня. Каждый участник съезда хотел выторговать для себя максимальные выгоды. Но постепенно становилось ясно — альтернативы моему предложению нет.
На четвёртый день Мстислав Удатный встал и произнёс ключевые слова:
— Князь Виктор! Ты показал силу в бою с ордой, мудрость в заключении мира, справедливость в управлении Смоленском. Я, Мстислав Мстиславич, князь Торопецкий, признаю тебя великим князем всея Руси!
— И я признаю! — поддержал Василько Романович.
— И я! — крикнул черниговский посол.
Один за другим поднимались участники съезда, признавая моё старшинство. К концу дня за меня высказались все, кроме владимирских представителей.
— А что скажут Константин и Юрий Всеволодовичи? — спросил я посланца из Владимира.
— Мои князья... размышляют, — уклончиво ответил тот. — Им нужно время для принятия решения.
— Время у них есть, — согласился я. — Но не бесконечное. Либо они присоединяются к общему делу, либо остаются в стороне.