— А если останутся в стороне?
— Тогда они сами отвечают за свою судьбу.
Церемония возведения на великое княжение состоялась в Борисоглебском соборе. Митрополит Игнатий, несмотря на своё недоверие к магии, согласился провести обряд.
— Виктор Ростиславич, — торжественно произнёс он, — принимаешь ли ты на себя бремя великого княжения? Обязуешься ли защищать русские земли, хранить православную веру, судить по правде?
— Принимаю и обязуюсь, — ответил я, стоя на коленях перед алтарём.
— Тогда во имя Отца и Сына и Святого Духа нарекаю тебя Виктором Первым, великим князем всея Руси!
На мою голову возложили великокняжескую шапку — тяжёлый головной убор, украшенный драгоценными камнями и соболиными мехами. В руки дали скипетр и державу — символы верховной власти.
— Да здравствует великий князь! — крикнул Мстислав Удатный.
— Да здравствует! — подхватили остальные.
Зазвонили колокола, заиграли трубы, запели хоры. Смоленск праздновал рождение нового великого княжения.
Но главная работа только начиналась. После церемонии я собрал узкий совет из самых влиятельных участников съезда.
— Итак, господа, — сказал я, — формально я великий князь. Но фактически нужно ещё многое сделать. Создать единую администрацию, организовать общую оборону, наладить взаимодействие между землями.
— С чего начнём? — спросил Данило Галицкий.
— С военной реформы. Каждое княжество выставляет определённое количество воинов в общую армию. Единое командование, единые стандарты вооружения, единая тактика.
— А кто будет командовать? — поинтересовался Мстислав.
— Я лично. Как великий князь имею право верховного командования.
— А что с местными дружинами?
— Остаются при князьях для охраны порядка и защиты от мелких угроз. Но в случае большой войны все силы объединяются.
— Разумно, — согласился Василько. — А что с судебной системой?
— Местные суды сохраняются, — ответил я. — Но появляется высший суд при великом князе для разбора споров между княжествами и особо важных дел.
— А с торговлей что будем делать? — спросил новгородский посадник.
— Создавать единое торговое пространство. Одинаковые пошлины, общие стандарты мер и весов, защита торговых путей.
— Это потребует больших денег, — заметил черниговский посол.
— Деньги найдутся, — уверенно сказал я. — Единая торговля принесёт больше доходов, чем разрозненная.
Следующие недели прошли в интенсивной работе. Составляли списки податей, распределяли военные обязательства, назначали представителей в центральную администрацию.
— Получается что-то вроде федерации, — заметил Якун, изучая проекты документов. — Местное самоуправление плюс центральная власть.
— Именно так, — согласился я. — Слишком жёсткая централизация приведёт к восстаниям, слишком слабая — к развалу. Нужен баланс.
— А что, если кто-то из князей передумает? — спросил Мирослав.
— Тогда применим силу, — просто ответил я. — Единство Руси важнее амбиций отдельных правителей.
В мае пришла весть, которой я ожидал. Константин и Юрий Всеволодовичи прислали грамоту с отказом признавать новое великое княжение.
— Они называют тебя самозванцем, — сказал гонец, привёзший послание. — И призывают всех князей не поддаваться на обман.
— Ожидаемо, — пожал я плечами. — А что конкретно предлагают?
— Созвать новый съезд во Владимире и избрать великого князя по старым обычаям.
— То есть одного из них?
— Видимо, да.
— Передай братьям, — сказал я гонцу, — что у них есть месяц на размышление. Либо они признают новый порядок, либо я приду объяснить им лично.
— А если они не согласятся?
— Тогда Владимирская земля получит нового князя. Более сговорчивого.
Гонец поклонился и поспешил восвояси. А я начал готовиться к возможному походу на восток.
— Война с владимирцами — дело серьёзное, — предупредил Мстислав. — У них сильные дружины и крепкие города.
— У меня есть магия, — напомнил я. — После Галича все знают, что она способна сделать.
— Но владимирцы — не орда. Это русские князья, православные христиане. Народ может не понять.
— Народ поймёт, если правильно объяснить, — возразил я. — Речь идёт не о завоевании, а о восстановлении единства.
— А что, если они обратятся за помощью к орде?
— Тогда станут изменниками, — холодно сказал я. — И получат соответствующее наказание.
К концу мая в Смоленск пришёл ответ от владимирских князей. Они не только отказывались признавать моё великое княжение, но и объявляли меня врагом Руси.
— Значит, война, — сказал Мирослав, выслушав содержание грамоты.
— Значит, война, — согласился я. — Готовь армию. Через неделю выступаем на Владимир.
— Сколько людей брать?
— Десять тысяч. Должно хватить для убеждения упрямцев.
— А что, если они заперутся в городе?
— Тогда покажем им, что каменные стены не спасают от огня.
Поход на Владимир стал первым военным действием нового великого княжения. Армия шла не как завоевательная орда, а как сила восстановления законности.
Но об этом походе — в следующий раз. Сейчас же главное было сделано — Русь получила нового великого князя, способного объединить разрозненные земли.
***
ТГ АВТОРА
https://t.me/GRAYSONINFERNO
Глава 3
Армия нового великого княжения выступила из Смоленска в первых числах июня. Десять тысяч воинов — половина моей дружины, литовские наёмники, эстонские лучники, ливонские рыцари и ополчение союзных князей. Внушительная сила, способная решить любую политическую проблему.
— Как думаешь, сколько времени потребуется на покорение Владимира? — спросил Мирослав, ехавший рядом со мной во главе колонны.
— Зависит от того, насколько братья Всеволодовичи упрямы, — ответил я. — Если поймут ситуацию сразу — несколько дней. Если будут сопротивляться до конца — несколько недель.
— А что с местным населением? Они же русские, православные.
— Местное население пострадать не должно. Мы идём не завоёвывать, а восстанавливать законность. Кто подчинится новому порядку — останется невредимым.
— А кто не подчинится?
— Получит урок, который запомнит надолго, — мрачно ответил я.
Путь до владимирских земель занял неделю. Шли не торопясь, давая возможность вестям о нашем походе опередить армию. Хотелось, чтобы Константин и Юрий успели осознать безнадёжность сопротивления.
На границе владимирских земель нас ждал сюрприз. Небольшой отряд — человек двести — выступил навстречу с парламентёрским знаменем.
— Кто там? — спросил я разведчика.
— Боярин Семён Жирославич, воевода князя Юрия. Просит переговоров.
— Пусть подъезжает.
Семён Жирославич оказался пожилым воином с седой бородой и умными глазами. Он спешился и поклонился мне, но без раболепства.
— Князь Виктор, — сказал он, — князья Константин и Юрий просят отложить военные действия. Они готовы к переговорам.
— О чём переговариваться? — холодно спросил я. — Вопрос ясен — либо они признают новый порядок, либо получают нового князя.
— Князья хотели бы обсудить условия подчинения, — осторожно сказал боярин.
— Условия простые. Полное признание моего великого княжения, участие в общей обороне, единая внешняя политика. Взамен — сохранение местного управления и древних привилегий.
— А что с титулами? Константин Всеволодович считает себя великим князем владимирским.
— Может считать себя кем угодно, — пожал я плечами. — Но подчиняться будет мне.
— Это... это может быть сложно принять.
— Тогда не принимайте. Объясню силой.
Семён Жирославич поклонился и поехал обратно. А я приказал продолжать движение к Владимиру.
— Похоже, они ещё надеются договориться, — заметил Войтех.
— Напрасно надеются, — ответил я. — Время переговоров прошло. Теперь говорят мечи.
На следующий день разведчики донесли — владимирские князья собирают ополчение. К Владимиру стягиваются отряды из Суздаля, Ростова, Ярославля и других городов.
— Сколько они могут выставить? — спросил я.
— Тысяч семь-восемь, не больше, — ответил старший разведчик. — Но это будут местные воины, знающие каждый камень.
— А что с укреплениями Владимира?
— Город хорошо укреплён. Высокие стены, глубокие рвы, много башен. С наскока не возьмёшь.
— Посмотрим, — загадочно сказал я.
К Владимиру мы подошли в середине июня. Древний город встретил нас закрытыми воротами и ощетинившимися стенами. На башнях развевались владимирские знамёна, в бойницах поблёскивали наконечники стрел.
— Красивый город, — сказал Конрад фон Вольфенбург, изучая укрепления. — Жаль, если придётся его штурмовать.
— Не жаль, — возразил я. — Красота без покорности — ничто.
Я приказал разбить лагерь в пределах видимости городских стен, но вне досягаемости стрел. Хотелось дать защитникам время подумать над безнадёжностью их положения.
К вечеру из города выехала делегация во главе с самим Юрием Всеволодовичем. Владимирский князь был мужчиной средних лет, с волевым лицом и гордой осанкой.
— Виктор Ростиславич, — сказал он, не слезая с коня, — зачем ты пришёл в наши земли с мечом?
— Затем, чтобы восстановить единство Руси, — ответил я. — Твоё упрямство мешает великому делу.
— Какому делу? Твоему возвышению?
— Делу защиты русской земли от внешних врагов. Пока мы грызёмся между собой, орда набирается сил для нового похода.
— Орда далеко, а ты здесь, — заметил Юрий. — И ведёшь себя не лучше ордынцев.
— Ордынцы сжигают города и убивают мирных жителей, — холодно ответил я. — Я предлагаю мир на справедливых условиях.
— На условиях моего подчинения тебе?
— На условиях подчинения общерусским интересам.
— И кто будет определять эти интересы? Ты?
— Я. Как великий князь всея Руси.
Юрий усмехнулся:
— Самозванный великий князь. Никто тебя не избирал, никто не признавал по закону.