Первая польская крепость, которую встретили русские войска, называлась Ломжа. Небольшой городок с деревянными стенами и башнями, гарнизон – человек триста местного ополчения под командованием какого-то мелкого шляхтича.
Виктор подъехал к воротам под белым флагом. На стенах показались защитники – бородатые мужики в самодельных доспехах, вооруженные рогатинами и самострелами.
– Эй, воевода! – крикнул князь по-польски. – Выходи говорить!
Из ворот вышел молодой шляхтич в потертом кафтане. Лицо бледное, руки дрожат – видно, впервые видит такую армию.
– Я... я Войцех Ломжинский, староста города, – пролепетал он. – Чего... чего хотите?
– Сдавайся, – просто сказал Виктор. – Открывай ворота, складывай оружие – и никого не тронем. Будешь упираться – сожжем город дотла.
Войцех оглянулся на стены, где столпились его люди. Видно было: все понимают безнадежность сопротивления.
– А если сдамся... что с нами будет?
– Кто хочет – может уходить. Кто остается – будет служить мне. Жалованье хорошее, добыча честная.
Польский шляхтич помедлил, потом снял шапку:
– Сдаюсь. Только пощадите людей.
Ломжа пала без единого выстрела. Большинство гарнизона разбежалось, но несколько десятков поляков изъявили желание служить новому господину. Виктор велел им влиться в состав своих полков – не отдельными отрядами, а вперемешку с русскими воинами.
– Зачем ты их принимаешь? – спросила Агафья, которая ехала с войском в богато украшенной телеге. – Еще предательство устроят.
– Не устроят, – уверенно ответил Виктор. – Во-первых, они вперемешку с нашими. Во-вторых, жалованье им плачу исправно. В-третьих... – он усмехнулся, – они видят, что я побеждаю. А все любят служить победителю.
Дальше дорога шла через польские села и местечки. Везде русские войска встречали настороженно, но без открытой враждебности. Крестьяне прятались в домах, пока не убеждались, что никто их грабить не собирается. Купцы сначала убегали, потом осторожно возвращались и даже предлагали товары.
– Странно, – заметил Витенис. – Где польское войско? Где ополчение?
– Собирается где-то в глубине, – объяснил Виктор. – Герцог Конрад Мазовецкий не дурак. Понимает: встречать меня на границе бесполезно. Будет заманивать вглубь страны, а потом ударит, когда мы растянемся.
Действительно, серьезное сопротивление началось только под Плоцком. Столица Мазовии оказалась хорошо укрепленной крепостью с каменными стенами и мощными башнями. А главное – здесь собралось польское войско.
Герцог Конрад Мазовецкий был опытным полководцем. Он не стал запираться в крепости, а расположил свою армию на выгодной позиции – на холмах перед городом, прикрыв фланги болотами и речками.
У поляков было около восьми тысяч воинов. Тяжелая конница – рыцари в доспехах на больших конях. Пехота – городское ополчение и крестьянские отряды. Несколько сотен арбалетчиков. И самое опасное – полтысячи тевтонских рыцарей, прибывших на помощь по просьбе герцога.
Виктор изучал вражеские позиции в подзорную трубу, стоя на соседнем холме.
– Сильная позиция, – признал Мстислав. – В лоб не возьмешь.
– А кто сказал, что пойдем в лоб? – усмехнулся князь.
В тот же день к польскому лагерю подъехал парламентер под белым флагом. Это был молодой боярин Ратмир, хорошо говоривший по-польски.
– Что передает твой господин? – спросил герцог Конрад, принимая посла в своем шатре.
Конрад Мазовецкий был мужчиной лет сорока пяти, с седеющей бородой и умными глазами. Рядом с ним сидели польские воеводы и комтур тевтонских рыцарей – высокий немец с холодным лицом.
– Князь Виктор предлагает решить дело без кровопролития, – ответил Ратмир. – Признайте его власть, откройте ворота Плоцка – и все останутся живы.
Герцог засмеялся:
– Чтобы я, Пяст, потомок Болеслава Храброго, кланялся какому-то русскому выскочке? Никогда!
Тевтонский комтур добавил:
– Твой господин – еретик и слуга дьявола. Папа объявил против него крестовый поход. Скоро сюда придут армии со всей Европы.
– Возможно, – спокойно ответил Ратмир. – Но сначала они должны будут пройти через вас. А это... сомнительно.
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что завтра утром вашей армии здесь не будет.
Поляки переглянулись. Один из воевод, горячий Збигнев Одровонж, вскочил с места:
– Угрожаешь? Так знай: мы готовы к бою!
– Это не угроза, – невозмутимо ответил Ратмир. – Это предупреждение.
Ночь прошла тревожно. Польские часовые напряженно вглядывались в темноту, ожидая внезапного нападения. Но русский лагерь был тих, только изредка мелькали огоньки костров.
А между тем в темноте происходило нечто удивительное. Половина русской армии – шесть тысяч воинов – снялась с места и начала обходной маневр. Они шли лесными тропами, которые показали местные проводники, огибая польские позиции с севера.
Виктор лично возглавил этот маневр. Войска двигались в полной тишине, без барабанов и труб. Каждый воин знал: малейший шум может погубить весь план.
К рассвету обходящие полки заняли позицию в тылу у поляков, перекрыв дорогу на Варшаву. Теперь армия герцога Конрада оказалась в окружении.
Сражение началось, когда взошло солнце. Мстислав Храбрый со своими полками атаковал поляков с фронта – не очень решительно, больше для видимости. Герцог Конрад обрадовался: противник лезет на сильную позицию, можно его разгромить.
Польская конница пошла в атаку. Тяжелые рыцари понеслись с холма, ощетинившись копьями. За ними бежала пехота с воинственными криками.
И тут раздались трубы с тыла. Из леса вылетела русская конница под личным командованием Виктора. Удар пришелся точно в центр польского обоза, где находились резервы и командование.
Началась резня. Польские рыцари, увязшие в схватке с передовыми полками Мстислава, не могли быстро развернуться. А русская конница рубила обозную прислугу, захватывала знамена, сеяла панику.
Герцог Конрад попытался повернуть часть войска против напавших с тыла, но было поздно. Его армия оказалась растянута между двумя фронтами, потеряла управление, начала распадаться.
Тевтонские рыцари держались дольше всех. Их черные плащи с белыми крестами мелькали в гуще боя, они отчаянно пытались прорубиться к своему комтуру. Но русские воины окружали их плотным кольцом, не давая соединиться.
Финал был быстрым. Комтур тевтонцев пал, сраженный стрелой псковского лучника. Герцог Конрад, раненный в руку, был взят в плен. Остатки польской армии бежали, бросая оружие и знамена.
К полудню все было кончено. На поле боя лежали сотни тел, большинство – в польских и немецких доспехах. Русские потери оказались удивительно малы – меньше ста человек.
Виктор принимал пленного герцога в захваченном польском шатре. Конрад Мазовецкий сидел на деревянном стуле, держа раненую руку на перевязи. Лицо мрачное, но достойное.
– Ну что, ваша светлость, – сказал Виктор, – готовы ли теперь к переговорам?
– Ты выиграл сражение, – ответил герцог. – Но не войну. За мной придут другие.
– Возможно. Но пока что Мазовия моя. И Плоцк тоже мой.
Действительно, как только весть о поражении дошла до города, ворота крепости открылись. Местные бояре вышли с хлебом и солью, предлагая покорность.
– Что будешь с нами делать? – спросил Конрад.
Виктор задумался. Этот вопрос был ключевым. От ответа зависело, станет ли Польша союзником или останется врагом.
– Предлагаю компромисс, – сказал он наконец. – Ты остаешься герцогом Мазовецким, но признаешь мою верховную власть. Платишь дань, даешь войска для моих походов, но внутренние дела решаешь сам.
Конрад поднял голову:
– А взамен?
– Взамен я защищаю твои земли от врагов. И гарантирую, что мои воины не будут грабить твоих подданных.
Это было неожиданное предложение. Обычно завоеватели либо убивали побежденных правителей, либо превращали их в марионеток. Виктор же предлагал настоящее партнерство.
– Почему? – спросил герцог. – Почему не убьешь меня и не назначишь своего наместника?
– Потому что ты знаешь свой народ лучше любого наместника. Потому что поляки привыкли к тебе и будут слушаться. А мне нужна спокойная тыловая область, а не мятежная провинция.
Конрад долго молчал, обдумывая предложение. Наконец кивнул:
– Согласен. Но с условием: если ты нарушишь договор, я имею право его расторгнуть.
– Договорились.
Так Мазовия стала первой польской землей, вошедшей в состав державы Виктора Крида. Но это было только начало. Впереди лежали Куявия, Великая Польша, владения Тевтонского ордена в Пруссии.
И каждая новая победа приближала тот день, когда крестоносные армии всей Европы двинутся на восток, чтобы сразиться с "русским антихристом". Но Виктор был готов к этой встрече. Его держава росла, крепла, готовилась к решающей схватке за будущее континента.
***
Краков встретил осень 1239 года тревожными колоколами. По улицам древней столицы Польши бегали гонцы, во дворцах собирались воеводы, а на Вавельском холме король Болеслав V Стыдливый принимал последние донесения с фронтов.
Новости были катастрофическими. За летние месяцы русские войска прокатились по половине страны. Пали Плоцк, Варшава, Познань. Герцоги один за другим склоняли головы перед Виктором Кридом. А теперь двадцатитысячная армия русского князя стояла всего в двух переходах от Кракова.
— Ваше величество, — говорил воевода Пакослав Старый, указывая на карту, — нужно отступать за Карпаты. Собрать там новые силы, дождаться помощи от венгров...
Молодой король, которому едва исполнилось двадцать лет, качал головой:
— Не могу бросить Краков. Это сердце Польши.
— Лучше живое сердце в изгнании, чем мёртвое на троне, — возразил другой воевода, Клемент из Рущи.
В зал вошёл запыхавшийся гонец. Весь в пыли, с расцарапанным лицом — видно, скакал без остановок.
— Ваше величество! — воскликнул он, падая на колени. — Русские у Сломинки! Авангард их войска будет здесь завтра к вечеру!