— Обязан видеть, — сухо ответил король. — Если Фридрих увязнет в войне с этим русским князем, то мне развязываются руки на западе и юге. Можно подумать об Аквитании, можно вернуть Нормандию...
Людовик прошёлся по кабинету, обдумывая возможности. Каждый ход в большой европейской игре должен был приносить Франции выгоду.
— А что известно об этом Викторе лично? Какой он человек?
Маттье перелистал несколько страниц:
— Донесения противоречивы, государь. Одни называют его чародеем и слугой дьявола. Другие — мудрым правителем и справедливым судьёй. Но все сходятся в одном: он не знает поражений.
— Интересно. А возраст?
— Около тридцати пяти лет. Жена — русская княжна из рода Ростиславичей. Детей пока нет, что, кстати, может создать проблемы с наследованием.
Король остановился у окна. Внизу, во дворе Лувра, тренировались рыцари его гвардии. Блеск доспехов, звон мечей, крики командиров — всё это было знакомо и привычно.
— Знаешь, Маттье, что меня больше всего интригует в этой истории?
— Что именно, государь?
— Скорость его побед. За три года создать такую державу... Это требует не только военного таланта, но и административного гения. А таких людей в Европе единицы.
Канцлер осторожно заметил:
— Быть может, стоило бы завязать с ним отношения? Пока другие готовятся к войне...
— Мысль разумная, — согласился Людовик. — Но рискованная. Если папа узнает, что я тайно переписываюсь с "антихристом"...
— А если не узнает? — хитро улыбнулся Маттье.
Король задумался. Действительно, тайная дипломатия была обычным делом в те времена. А выгоды от союза с новой державой могли быть огромными.
— Предположим, я направлю к нему посла. Неофициально, под видом купца. Что могу предложить?
— Торговое соглашение. Военный союз против императора. Признание его титулов в обмен на признание наших прав на спорные территории.
— А что он может предложить взамен?
Маттье развернул подробную карту:
— Смотрите, государь. Его армии сейчас стоят в нескольких переходах от Чехии и Венгрии. Если он нанесёт удар на юг, то отвлечёт значительные силы императора. А мы тем временем сможем действовать на западе.
Людовик кивнул:
— Логично. Но есть одна проблема. Если этот Виктор настолько силён, как говорят, то не станет ли он через несколько лет угрозой и для нас?
— Возможно, государь. Но это проблема будущего. А сейчас он может быть полезен.
Король вернулся к столу и взял перо:
— Хорошо. Готовь письмо к этому русскому князю. Неофициальное, но дружественное. Предлагаем торговое сотрудничество и... обмен информацией о общих врагах.
— Кого посылать?
— Этьена де Боомона. Он умён, осторожен и говорит на нескольких языках. К тому же формально это будет торговая миссия.
Пока канцлер записывал указания, Людовик продолжал размышлять вслух:
— А теперь о крестовом походе. Официально мы его поддерживаем, конечно. Но участвовать будем... символически.
— В каком смысле, государь?
— Дадим тысячу-другую рыцарей под командованием кого-нибудь из младших принцев. Достаточно, чтобы показать благочестие, но не настолько, чтобы ослабить собственные силы.
— Мудрое решение.
— А пока император воюет на востоке, мы укрепим позиции на западе. Английский король Генрих слаб, бароны недовольны. Самое время вернуть Нормандию.
Маттье поднял голову от документов:
— А если крестовый поход окажется успешным? Если Фридрих победит этого русского князя?
Людовик пожал плечами:
— Тогда мы будем среди победителей. Скажем, что наши рыцари внесли свой вклад в священную войну. А если император проиграет... тем лучше для нас.
— Беспроигрышная стратегия.
— Именно. В большой политике нужно быть готовым к любому исходу.
Король подошёл к сундуку, стоявшему в углу кабинета, и достал оттуда шкатулку с золотыми монетами.
— Кстати, о финансах. Сколько стоит содержание тысячи рыцарей в походе?
Канцлер быстро посчитал:
— Около десяти тысяч ливров в месяц, государь. Доспехи, кони, оружие, провиант...
— А доходы от торговли с новой державой могут составить?
— При удачном стечении обстоятельств — до пятидесяти тысяч ливров в год. Они богаты и нуждаются в наших товарах.
— Выходит, торговля выгоднее войны. Как всегда.
Людовик вернулся к карте и ещё раз внимательно изучил восточные земли:
— Знаешь, Маттье, что меня ещё интересует? Как этот Виктор управляет таким разношёрстным народом. Русские, поляки, литовцы, немцы... Как заставить их всех служить одному господину?
— Донесения говорят о какой-то новой системе управления. Равенство перед законом, религиозная терпимость, справедливое налогообложение...
— Опасные идеи, — нахмурился король. — Если они распространятся на запад...
— Именно поэтому папа так настаивает на крестовом походе, государь. Церковь видит в этом угрозу традиционному порядку.
— И правильно видит. Но пока этот порядок работает нам на пользу, не стоит его разрушать.
В кабинет вошёл пажь и доложил о прибытии английского посла. Людовик кивнул:
— Приму через час. А пока закончим с нашими планами.
Он сел за стол и взял чистый пергамент:
— Итак, наша стратегия. Первое — тайные переговоры с русским князем. Торговля, информация, возможный союз против императора.
— Второе — символическое участие в крестовом походе. Показываем благочестие, но силы бережём.
— Третье — пользуемся занятостью императора для решения собственных задач. Нормандия, Аквитания, усиление влияния в Германии.
Маттье записывал каждый пункт:
— А если император запросит большей помощи?
— Сошлёмся на угрозу со стороны Англии. Скажем, что не можем ослаблять оборону западных границ.
— А если папа будет настаивать?
— Папе пожертвуем дополнительную сумму на крестовый поход. Деньги его утешат.
Король откинулся в кресле, довольный проработанным планом:
— Главное правило большой политики, Маттье: никогда не ставь всё на одну карту. У нас будут связи и с императором, и с папой, и с русским князем. Кто бы ни победил — мы останемся в выигрыше.
— Мудрая политика, государь.
— Единственно возможная для короля Франции. Мы слишком сильны, чтобы нас игнорировали, но не настолько сильны, чтобы диктовать всем остальным. Приходится лавировать.
За окном начинало темнеть. Слуги зажигали свечи в канделябрах, а в камине потрескивали дубовые поленья.
— Ещё один вопрос, государь, — сказал канцлер. — А что, если этот русский князь окажется действительно непобедим? Что, если он не остановится на достигнутом?
Людовик долго смотрел на языки пламени в камине:
— Тогда, мой друг, нам придётся пересмотреть всю нашу политику. Возможно, Европе понадобится новый лидер. И почему бы им не стать королю Франции?
— В союзе с этим Виктором?
— Или вместо него. Время покажет.
Канцлер понимающе кивнул. В политике нет вечных союзников и вечных врагов — есть только вечные интересы.
— Начинай подготовку, Маттье. И помни: ни слова никому о наших планах. Пока Европа готовится к войне, мы готовимся к миру. К выгодному для нас миру.
Когда канцлер удалился, Людовик остался один со своими мыслями. Молодой король понимал: наступает переломное время. Старый порядок рушится, рождается что-то новое. И задача Франции — не просто выжить в этих переменах, но и извлечь из них максимальную пользу.
А где-то на востоке русский князь строил свою державу, не подозревая, что у него появился ещё один игрок в великой европейской партии. Игрок осторожный, расчётливый и очень, очень амбициозный.
Игра за будущее континента продолжалась.
***
Большой дворец в Константинополе встречал февральский рассвет отблесками золота на мозаичных стенах. Иоанн III Дука Ватац, император ромеев, стоял в своём кабинете и читал донесение, пришедшее с далёкого севера. В руках василевса дрожал пергамент — не от старости, ибо императору было всего сорок два года, а от волнения.
*«Августейшему василевсу ромеев от архиепископа Новгородского Спиридона. Благочестивейший государь, сообщаю с радостью великой: на севере воссияла новая звезда православия. Князь Виктор Смоленский, приняв благословение церкви, создал державу могучую и обширную. От Днепра до Балтийского моря простираются ныне земли, где звучит православная молитва и царит правда Христова...»*
Иоанн отложил письмо и подошёл к окну. Внизу, в Золотом Роге, покачивались мачты торговых судов — генуэзских, венецианских, русских. Константинополь по-прежнему оставался перекрёстком мировой торговли, но былое могущество Византии уходило в прошлое.
— Михаил, — позвал император.
В кабинет вошёл человек средних лет в богатых одеждах. Михаил Палеолог, великий логофет империи, был одним из самых влиятельных придворных и тонким дипломатом.
— Василевс изволил звать?
— Читал донесения с севера?
— Читал, государь. Поразительные события.
Иоанн вернулся к столу и взял ещё одно письмо — от константинопольского патриарха Мануила II:
— А что говорит патриарх?
— Его святейшество радуется усилению православия, но... — Михаил помедлил.
— Но?
— Но опасается, что новая держава может претендовать на роль защитника всех православных. А это традиционно — прерогатива Константинополя.
Иоанн кивнул. Именно этого он и боялся. В течение восьми веков Византия считалась центром православного мира, наследницей Римской империи, хранительницей истинной веры. А теперь на севере появилась сила, которая могла оспорить это первенство.
— Что известно об этом князе Викторе? — спросил император.
Михаил развернул свои записи:
— Человек загадочный, государь. Появился в Смоленске всего несколько лет назад, но сразу показал удивительные способности — и военные, и административные. Говорят, владеет магией.
— Магия... — задумчиво повторил Иоанн. — А что говорят о его происхождении?