— Времена меняются, — пожал плечами Виктор. — Народ должен иметь право выбора.
Василевс долго ходил по кабинету, обдумывая предложение. С одной стороны, это противоречило всем традициям. С другой — альтернатива была ещё хуже.
— А если народ выберет тебя? — спросил он наконец.
— Тогда ты останешься правителем освобождённых территорий в Малой Азии. С титулом деспота и полной автономией.
— А если меня?
— Тогда я остаюсь ханом северных земель. И мы заключаем союз между равными державами.
Иоанн остановился у окна:
— Рискованное предложение.
— Но справедливое. И единственно возможное.
Император долго смотрел на ночной Смоленск. Где-то там, за тысячи вёрст, лежал Константинополь — город его мечты и печали.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Согласен на твои условия. Но с одним дополнением.
— Каким?
— Если народ выберет тебя, я хочу получить в управление Фракию и часть Македонии. Этого достаточно для сохранения династии.
— Договорились.
Они пожали руки, скрепляя соглашение. В этом рукопожатии рождался план, который мог изменить всю восточную Европу.
На следующий день состоялось торжественное подписание договора. В присутствии бояр и византийских вельмож, при звоне колоколов и пении хоров, два правителя поставили подписи под документом, который историки назовут Смоленским соглашением.
— Когда начинаем? — спросил Иоанн после церемонии.
— Весной, — ответил Виктор. — Зима — не время для морских экспедиций. А мне нужно подготовить армию.
— Сколько войска дашь?
— Двадцать тысяч. Лучшие полки, проверенные в боях.
— Достаточно. У латинян в Константинополе не больше пяти тысяч.
— А флот?
— Соберу в Трапезунде. Галеры, транспорты, всё необходимое.
Они ещё неделю обсуждали детали операции, изучали карты, согласовывали планы. И чем больше говорили, тем больше понимали: несмотря на соперничество, они нужны друг другу.
Иоанн привозил легитимность, связи с православными общинами Византии, знание местных условий. Виктор давал силу, ресурсы, военный опыт.
— Знаешь, — сказал василевс в последний вечер, — возможно, это лучший союз в моей жизни.
— Почему?
— Потому что мы равны. Не старший и младший, не сюзерен и вассал. Два императора, два друга.
Виктор поднял кубок:
— За дружбу императоров и освобождение Константинополя!
— За православие и справедливость!
А за окном шумел вечерний Смоленск, не подозревая, что в княжеских покоях вершится история. Готовится операция, которая вернёт православному миру его древнюю столицу.
Два орла готовились лететь на юг, чтобы вырвать святой город из когтей латинских львов.
***
Февральская стужа сковала Смоленск, но в княжеском тереме кипела лихорадочная работа. На большом столе в военном совете лежали карты Босфора, планы Константинополя, донесения лазутчиков. Виктор Крид склонился над документами, изучая каждую деталь предстоящей операции.
— Итак, господа, — сказал он, обращаясь к собравшимся воеводам, — через два месяца мы идём освобождать Царьград. Последний раз проверяем готовность.
Вокруг стола стояли лучшие военачальники державы: Мстислав Храбрый, Витенис, Твердислав Псковский, а также новые лица — молодые полководцы, выдвинувшиеся за годы войн.
— Мстислав, доклад о войсках, — приказал князь.
— Отобраны двадцать тысяч лучших воинов, господарь, — начал старший воевода. — Десять тысяч тяжёлой пехоты, пять тысяч конницы, три тысячи лучников, две тысячи сапёров и штурмовиков.
— Вооружение?
— Лучшее, что есть в державе. Новые мечи из дамасской стали, кольчуги двойного плетения, щиты с железными накладками. А ещё... — он понизил голос, — две сотни воинов вооружены новыми огневыми трубами.
Виктор кивнул. «Огневые трубы» — так называли первые образцы огнестрельного оружия, созданные в секретных мастерских Смоленска. Византийская кампания должна была стать их боевым крещением.
— А обучение?
— Всю зиму проводили учения. Штурм крепостей, бой в городских условиях, взаимодействие с флотом. Войска готовы.
— Хорошо. Витенис, что с конницей?
Литовский воевода встал:
— Три тысячи всадников разделены на лёгкую и тяжёлую конницу. Лёгкая — для разведки и рейдов. Тяжёлая — для прорыва обороны. Кони отборные, из венгерских табунов.
— А корабельная конница?
— Специально подготовлена. Кони привыкли к качке, всадники умеют драться на палубе. Пятьсот отборных эскадронцев.
Виктор был доволен. Морская операция требовала особой подготовки, и его воеводы справились с задачей.
— Твердислав, осадные орудия?
Псковский воевода развернул чертежи:
— Строим новые требушеты по византийским образцам. Дальность стрельбы — до трёхсот саженей. А ещё... — он указал на странную конструкцию, — вот это греческий огонь. Научились делать сами.
— Опасная штука. Обращение изучили?
— Мастера из Константинополя всю зиму обучали наших. Теперь умеем и применять, и тушить.
— Отлично. А что с флотом?
За слово взялся Добрыня Рязанич, молодой воевода, отвечавший за речной флот:
— Готовим сто ладей разного размера, господарь. Тридцать больших — для конницы и осадных орудий. Сорок средних — для пехоты. Тридцать малых — для разведки и связи.
— По Днепру дойдём до Чёрного моря?
— Дойдём. Дно изучили, перекаты знаем. В устье встретимся с византийским флотом.
Виктор подошёл к большой карте, на которой красными флажками были отмечены ключевые точки операции:
— Напоминаю план. Мы идём Днепром до Чёрного моря. Василевс Иоанн подходит морем с юга. Встречаемся у входа в Босфор. Дальше — совместный штурм Константинополя.
— А если византийцы не подойдут? — спросил Мстислав.
— Подойдут. Иоанн заинтересован в этом больше нашего. Но на всякий случай готовимся действовать самостоятельно.
— А что с обороной наших земель? — поинтересовался Витенис.
— Основные силы остаются. В каждой крепости — достаточный гарнизон. Если враги попробуют напасть в наше отсутствие — встретят отпор.
В совет вошёл боярин с донесением. Виктор взял документ и пробежал глазами:
— Лазутчики доносят из Константинополя. Латинский император Бодуэн готовится к осаде. Укрепляет стены, собирает припасы.
— Значит, знает о наших планах? — нахмурился Мстислав.
— Подозревает. Но точных сведений у него нет. А это даже к лучшему — противник, который готовится к осаде, хуже ведёт активную оборону.
Следующей частью совещания был разбор самого штурма. На столе лежал подробный план Константинополя с отмеченными воротами, башнями, слабыми местами.
— Город имеет три линии обороны, — объяснял Виктор. — Внешняя стена со стороны суши, средняя стена и внутренняя цитадель. Самое слабое место — морская сторона.
— Почему? — спросил молодой воевода Станислав Краковский.
— Потому что латиняне — сухопутные воины. Они укрепили сухопутные подступы, но морскую оборону недооценили.
— А что с цепью через Золотой Рог?
— Есть у меня идея, как её преодолеть, — загадочно улыбнулся князь. — Покажу в своё время.
Отдельное внимание уделили снабжению. Армия в двадцать тысяч человек требовала огромного количества продовольствия, фуража, оружия.
— Основные запасы везём с собой, — докладывал интендант Ярослав Суздальский. — Но рассчитываем и на местные ресурсы. Болгары обещали поддержку.
— А деньги?
— Золота хватит на полгода кампании. Если затянется — будем изыскивать на месте.
— Не затянется, — твёрдо сказал Виктор. — Либо возьмём город быстро, либо отступим. Долгая осада нам не выгодна.
Когда военные вопросы были исчерпаны, перешли к политическим. В кампании участвовали не только воины, но и дипломаты.
— Агафья, как дела с союзниками? — спросил князь жену.
— Болгарский царь Иван Асень обещает нейтралитет, — ответила княжна. — Сербский жупан Стефан склоняется к поддержке. Валашские бояре выжидают.
— А венгры?
— Король Бела прямо не отвечает. Но понятно, что против нас выступать не будет — слишком свежи воспоминания о нашей силе.
— Хорошо. А что с церковными делами?
За стол встал архиепископ Спиридон, представлявший духовенство:
— Патриарх Герман благословил поход. Константинопольские священники готовы нас поддержать. Народ ждёт освобождения от латинского ига.
— Отлично. Значит, будем не завоевателями, а освободителями.
К вечеру обсуждение закончилось. Все детали были проработаны, все вопросы — решены. Оставалось дождаться весны и начать поход.
Но Виктор понимал: настоящая подготовка — не только в планах и расчётах. Нужно было подготовить души воинов к великому делу.
— Завтра объявляю общий сбор войска, — сказал он воеводам. — Хочу лично поговорить с каждым полком.
На следующий день на поле под Смоленском собралась вся экспедиционная армия. Двадцать тысяч воинов выстроились по полкам, знамёна развевались на ветру, доспехи блестели под весенним солнцем.
Виктор проехал вдоль строя на белом коне, приветствуя воинов. Затем остановился на возвышении, откуда его было видно всем.
— Воины! — громко начал он. — Через месяц мы идём в поход, равного которому не знала история!
Армия загудела одобрением.
— Мы идём освобождать святой город Константинополь! Сорок лет он стонет под игом латинян! Сорок лет Святая София служит чужой вере!
Крики стали громче.
— Но мы не просто воины — мы освободители! Мы несём православным братьям свободу и справедливость!
— Ура! — закричали полки. — Ура! Ура!
— Путь будет долгим и опасным! Враги сильны и хитры! Но мы сильнее! Мы справедливее! Бог на нашей стороне!
Овации потрясли воздух. Двадцать тысяч глоток кричали, приветствуя своего вождя.
— А теперь — готовьтесь! Проверяйте оружие, берегите здоровье, молитесь о победе! Скоро мы покажем миру, что может русское воинство!
Армия ещё долго кричала, когда князь уехал. В этих криках звучала не только преданность командиру, но и искренняя вера в правоту дела.