— Согласен. Константинополь в православных руках — это хорошо для всех нас.
— А ты не жалеешь, что отказался от короны?
Виктор посмотрел на просторы Босфора, где уже поднимали паруса русские ладьи:
— Нет. У каждого своя судьба. Твоя — здесь. Моя — там, на севере.
Флотилия снялась с якоря и двинулась к выходу из Босфора. На флагманской ладье развевался стяг с двуглавым орлом — символ державы, которая простиралась теперь от Балтийского моря до Чёрного.
А в Константинополе император Иоанн стоял на балконе Большого дворца и смотрел вслед удаляющимся кораблям. Город был его, престол отвоёван, мечта сбылась.
Но он понимал: главная работа только начинается. Нужно было превратить разрушенный Константинополь в процветающую столицу, объединить православный мир, защитить империю от новых врагов.
Однако теперь у него был могущественный союзник на севере. И это внушало уверенность в будущем.
Константинополь снова стал православным. Новая эпоха в истории Восточной Европы началась.
***
Июльское солнце безжалостно палило смоленские берега, когда на горизонте показались паруса возвращающегося флота. Сотни жителей ранним утром высыпали на пристани и набережную — весть о том, что князь возвращается из Константинополя, разнеслась по городу ещё вчера вечером.
Агафья стояла на башне княжеского терема, вглядываясь в даль. Рядом с ней теснились бояре, духовенство, представители ремесленных цехов. Все ждали новостей о походе, исход которого решал судьбу не только Византии, но и всей державы.
— Вон флагманская ладья! — закричал один из дозорных. — Стяг князя!
На мачте «Северного орла» действительно развевался личный штандарт Виктора — двуглавый орёл на алом поле. А это означало, что князь жив, здоров и возвращается с победой.
Первой к пристани причалила разведывательная лодка. С неё сошёл гонец и тут же поскакал к терему. Через несколько минут он уже стоял перед Агафьей, запыхавшийся от быстрой езды.
— Княжна! — воскликнул он, падая на одно колено. — Константинополь взят! Город освобождён! Князь здоров и невредим!
Агафья на мгновение закрыла глаза, благодаря Бога за благополучное окончание похода. Последние месяцы были для неё тяжёлым испытанием — управлять державой в отсутствие мужа, ждать вестей из далёкого похода, готовиться к любому исходу.
— А потери? — спросила она.
— Малые, княжна. Не больше трёхсот человек убитыми и ранеными.
— Хвала Господу. Передай всем воеводам: готовить встречу. И пусть в городе объявят — сегодня праздник!
Колокола Успенского собора начали звонить, возвещая о победе. К их голосам присоединились колокола других церквей, и вскоре весь Смоленск гудел от торжественного звона.
А между тем флот подходил к пристани. Сто ладей выстроились в правильном порядке — сначала военные корабли с войсками, потом транспорты с добычей и пленными, замыкали строй раненые и обозные суда.
Виктор стоял на носу флагманской ладьи в походном кафтане, поверх которого была накинута византийская мантия — подарок императора Иоанна. В руках он держал золочёный свиток с грамотой о союзе между двумя православными державами.
— Домой, — тихо сказал он Мстиславу, стоявшему рядом. — Как хорошо это звучит.
— И правда, господарь. Константинополь — город славный, но Смоленск роднее.
— А вон и Агафья ждёт, — улыбнулся князь, заметив фигуру жены на пристани.
Когда флагманская ладья причалила, первой на борт поднялась Агафья. Она бросилась в объятия мужа, не обращая внимания на толпы зрителей.
— Соскучилась? — шепнул Виктор, обнимая жену.
— Очень. Каждый день молилась о твоём благополучии.
— Молитвы дошли по назначению. Вот, смотри.
Он показал ей грамоту императора Иоанна:
— Союзный договор на веки вечные. Две православных державы — одна семья.
— А кто правит в Константинополе?
— Иоанн. Народ выбрал его, и я не стал спорить. Город в православных руках — этого достаточно.
Агафья кивнула, понимая мудрость решения мужа. Титулы были не так важны, как реальная власть и влияние.
— А теперь к народу, — сказал Виктор. — Люди ждут.
Они вышли на пристань, где собралась огромная толпа. Купцы, ремесленники, крестьяне из окрестных сёл — все хотели своими глазами увидеть триумфатора.
— Люди смоленские! — громко начал Виктор, и толпа мгновенно стихла. — Возвращаюсь к вам с великой победой! Константинополь освобождён! Святая София снова служит православию!
Гул одобрения прокатился по толпе.
— Наши воины показали всему миру, что значит русская доблесть! Наши корабли прошли от Днепра до Босфора! Наше оружие сокрушило врагов православия!
— Ура! — закричала толпа. — Ура князю Виктору!
— А теперь — празднуем! Три дня в городе будет народное гуляние! Бочки с мёдом и пивом — за мой счёт!
Ликование достигло небес. Люди бросали в воздух шапки, женщины махали платками, дети кричали от восторга.
А тем временем с кораблей выгружались сокровища Константинополя. Не награбленные — Виктор строго запретил грабежи. Это были дары благодарного императора Иоанна и доходы от торговых операций.
Золотые монеты, серебряная посуда, драгоценные ткани, редкие книги, произведения искусства — всё это богатство потекло в княжескую казну. Держава становилась не только сильнее, но и богаче.
— Сколько всего? — спросила Агафья у казначея Семёна Лазаревича.
— Не менее ста тысяч гривен золотом, княжна. Плюс товары, плюс книги. Богатство невиданное.
— И что князь планирует с этим делать?
— То же, что всегда. Часть — в казну, часть — на развитие городов, часть — наградить отличившихся воинов.
Действительно, Виктор никогда не копил богатства ради самого богатства. Деньги должны были работать на процветание державы.
К вечеру в княжеском тереме начался торжественный пир. В большой палате собрались все высшие сановники державы, прибывшие воеводы, представители духовенства, послы союзных стран.
Столы ломились от яств. Жареные лебеди и кабаны, осетры и стерляди, медовуха и заграничные вина — всё самое лучшее было выставлено для празднования победы.
— Друзья мои, — встал Виктор с кубком в руке, — сегодня великий день! Мы вернулись из похода, равного которому не знала история!
— За князя! — загремели голоса. — За победителя!
— Но главное не в том, что мы победили, — продолжил Виктор, — а в том, ради чего мы воевали. Православие торжествует! Справедливость восстановлена! Святыни возвращены!
— За православие! — поддержали пирующие. — За святую веру!
Когда первые тосты были произнесены, начались рассказы о походе. Мстислав Храбрый повествовал о штурме константинопольских стен, Витенис — о морских сражениях, Твердислав — о встрече с византийским императором.
— А помните, как цепь взрывали? — смеялся молодой боярин Ратмир. — Такой грохот, что чайки за версту попадали!
— А как латинский император сдавался! — добавил другой воин. — Весь бледный, руки трясутся!
— Ничего, теперь он в Италии сидит, вспоминает константинопольские денёчки, — хохотнул третий.
Но не только о военных подвигах говорили за столом. Виктор рассказывал о встречах с учёными мужами, о византийских мастерах, которые согласились переехать в русские земли, о новых торговых возможностях.
— Привёз я с собой не только золото, — сказал князь, — но и знания. Константинопольские мастера научат наших строить корабли нового типа. Греческие учителя будут преподавать в наших школах. А византийские купцы проложат торговые пути до самой Индии.
— А что с военным союзом? — поинтересовался архиепископ Спиридон.
— Заключён на вечные времена. Император Иоанн — наш брат в православии и друг в политике. Враги, подумавшие напасть на одного из нас, получат ответ от обоих.
— Мудро, — кивнул священник. — Два православных орла сильнее стаи католических волков.
Пир продолжался до глубокой ночи. Рассказывали истории, пели песни, вспоминали павших товарищей. А под утро, когда гости начали расходиться, Виктор остался наедине с ближайшими соратниками.
— Ну что, господа, — сказал он, откинувшись в кресле, — большая игра выиграна. Что дальше?
— Отдыхать надо бы, — предложил Мстислав. — Армия устала, казна пополнена, враги на время притихли.
— Правильно, — согласился Витенис. — Дать людям пожить спокойно, детей растить, хозяйство вести.
— А что с западными границами? — спросил Твердислав. — Император Фридрих не простит нам Константинополя.
— Фридрих сейчас воюет с папой, — ответил Виктор. — Ему не до нас. А когда закончит — мы будем готовы.
— А французы?
— Король Людовик умён. Понимает, что прямая война с нами ему не выгодна. Будет торговать и дипломатировать.
— А папа?
— Папа... — Виктор задумался. — Папа, конечно, проклянёт нас ещё раз. Объявит новый крестовый поход. Но охотников идти на нас поубавилось после Моравской битвы.
Действительно, разгром крестоносной армии и падение Константинополя произвели на Европу ошеломляющее впечатление. Держава Виктора Крида стала реальностью, с которой приходилось считаться всем.
— Значит, можем передохнуть? — уточнил Мстислав.
— Можем. И должны. Войны выигрывают не только мечом, но и мирным трудом. Пусть люди строят, торгуют, учатся. Это тоже сила.
Когда воеводы разошлись, Виктор остался с Агафьей. Они сидели в тишине княжеских покоев, наслаждаясь покоем после месяцев разлуки.
— Устал? — спросила жена.
— Очень. Но доволен. Сделали большое дело.
— А что думаешь о будущем?
Виктор подошёл к окну, откуда был виден ночной Смоленск. Город спал, но в некоторых домах ещё горели огни — праздновали возвращение князя.
— Будущее... Хочется верить, что оно будет мирным. Что наши дети вырастут не в лагерях, а в городах. Что они будут учиться, а не воевать.
— А если враги снова нападут?
— Тогда снова будем воевать. Но теперь у нас есть союзники, есть опыт, есть сила. Справимся.