— Как думаешь, попытаются остановить?
— По-разному. Кто-то попробует силой, кто-то интригами. А кто-то обратится за помощью к внешним врагам.
— И что будешь делать?
— То же, что и сегодня, — улыбнулся я. — Буду решать проблемы по мере их поступления.
За окном уже стемнело. Где-то в городе горели костры — народ праздновал изобличение изменников. А в боярских теремах, наверное, шли тревожные совещания.
Завтра начнётся новый день. День, который может стать решающим в борьбе за смоленский престол.
Но сегодня я уже доказал главное — что готов сражаться за эту власть любыми способами. И что у меня есть сила для этой борьбы.
Виктор Крид больше не был просто гостем в Смоленске. Теперь он был претендентом на княжение. Серьёзным претендентом, с которым нельзя было не считаться.
***
Утром третьего дня после моего триумфального появления в Смоленске я понял, что пора переходить от демонстраций к конкретным действиям. Народ меня поддерживал, часть бояр склонилась на мою сторону, но для окончательной победы требовалось официальное признание. А это означало вече — народное собрание, которое должно было избрать нового князя.
За завтраком Якун сообщил важные новости:
— Вчера поздно вечером ко мне приходили гонцы от разных людей, — сказал он, отламывая кусок хлеба. — Семён Лазаревич просит встречи. Говорит, есть дело важное. А ещё Агафья Ростиславна передавала — хочет с тобой поговорить наедине.
— Интересно, — ответил я. — А что с противниками? Давыд и Святослав молчат?
— Не молчат. Их сторонники по городу ходят, людей подговаривают. Говорят, что ты чужак и колдун, что беды от тебя одни будут.
— Ожидаемо. А много ли их слушают?
— Пока мало. После вчерашнего твоего выступления простой народ тебя поддерживает. Но бояре... бояре дело другое. Они власти боятся, которую понять не могут.
Якун был прав. Магия — это сила, но в средневековом мире она могла как привлекать, так и отталкивать. Нужно было действовать осторожно, не напугать потенциальных союзников.
— Когда назначено вече? — спросил я.
— Завтра в полдень, на Соборной площади. Все три кандидата должны выступить перед народом.
— Значит, сегодня последний день для переговоров, — задумчиво сказал я. — Нужно использовать его с максимальной пользой.
Первым делом я отправился к Семёну Лазаревичу. Его дом располагался в купеческой части города — большой, добротный, но без излишней роскоши. Торговцы умели считать деньги и не любили их тратить попусту.
Семён встретил меня в своих покоях — просторной комнате, стены которой украшали дорогие ткани и заморские диковины. За столом сидели ещё несколько человек — очевидно, представители торгового сословия.
— Проходи, князь, — пригласил Семён, указывая на свободное место. — Познакомься — это Борис Негочевич, глава суконников, Фёдор Микитич из кожевников, и Остап Борисович — он рыбными промыслами заведует.
Я поклонился собравшимся. Эти люди представляли экономическую основу города — без их поддержки править было бы трудно.
— Спасибо, что нашли время для встречи, — сказал я, садясь за стол. — Полагаю, у вас есть вопросы к будущему князю.
— Есть, — кивнул Семён. — И главный из них — что ты собираешься делать с торговлей? Смоленск живёт торговыми путями, и любые изменения здесь могут обернуться бедой.
— Понимаю вашу озабоченность, — ответил я. — Но скажите сначала — что вас не устраивает в нынешнем положении?
Борис Негочевич, грузный мужчина с седой бородой, наклонился вперёд:
— Не устраивает неопределённость. Четыре дня без князя — и торговля уже хромает. Никто не знает, какие пошлины будут, какие законы. А неопределённость — смерть для торговца.
— А ещё не устраивают поборы незаконные, — добавил Фёдор Микитич. — Иные бояре думают, что можно с торговцев драть три шкуры. При князе Мстиславе этого не было.
— И охрана плохая стала, — вмешался Остап Борисович. — На дорогах разбойники появились, речные пути небезопасны. Кто товар защитит?
Я внимательно выслушал все претензии. Проблемы были стандартными для времени междуцарствия — отсутствие твёрдой власти порождало хаос во всех сферах.
— Хорошо, — сказал я. — Теперь скажите — что вы хотите от нового князя?
— Порядка, — коротко ответил Семён. — Чтобы законы были ясными и одинаковыми для всех. Чтобы пошлины не менялись каждый месяц. Чтобы суд был справедливым.
— И защиты, — добавил Борис. — Чтобы торговые пути были безопасными, чтобы разбойников ловили и наказывали.
— И чтобы с заморскими купцами отношения хорошие были, — сказал Остап. — Торговля — дело мирное, войны ей только вредят.
— Всё это разумно, — согласился я. — И я готов это обеспечить. Но взамен мне нужна ваша поддержка.
— Какая именно? — осторожно спросил Семён.
— На вече завтра будут выступать три кандидата. Мне нужно, чтобы торговое сословие поддержало мою кандидатуру.
Купцы переглянулись. Семён откашлялся:
— Понимаешь, князь, дело деликатное. У нас и с Давыдом связи есть, и со Святославом. Прямо выступать против них...
— Я не прошу выступать против, — перебил я. — Я прошу выступать за. За того, кто может дать городу то, что ему нужно.
— А что можешь дать именно ты? — прямо спросил Борис.
Вопрос был ожидаемым. Пора было переходить к конкретным предложениям.
— Во-первых, стабильность, — начал я. — При мне законы будут ясными и неизменными. Пошлины — фиксированными на долгий срок. Никаких внезапных поборов.
— Это хорошо, — кивнул Фёдор. — А ещё что?
— Во-вторых, безопасность. Я создам постоянные дружины для охраны торговых путей. Разбойников будем ловить и судить без пощады.
— Дружины стоят денег, — заметил Семён. — Откуда их брать?
— Частично из княжеской казны, частично из торговых сборов. Но сборы эти будут тратиться именно на защиту торговли, а не на княжеские прихоти.
— И в-третьих? — спросил Остап.
— В-третьих, развитие. При мне Смоленск станет ещё более важным торговым центром. Я буду заключать договоры с соседними княжествами, привлекать заморских купцов, строить новые пристани и склады.
Купцы слушали внимательно. Мои предложения были конкретными и выгодными для них.
— Звучит хорошо, — сказал наконец Семён. — Но есть одна проблема. Ты... ты владеешь силами, которые многие не понимают. Это может отпугнуть иноземных торговцев.
— А может, наоборот, привлечь, — возразил я. — Маг на престоле — это гарантия того, что договоры будут соблюдаться. Кто осмелится обмануть князя-чародея?
— Есть в этом смысл, — задумчиво сказал Борис. — И потом, мы видели, как ты с изменниками поступил. Быстро и справедливо.
— Тогда я могу рассчитывать на вашу поддержку?
Семён помолчал, советуясь глазами с товарищами, потом кивнул:
— Можешь. Торговое сословие будет за тебя голосовать.
— Благодарю, — ответил я. — Не пожалеете.
От торговцев я отправился к Агафье Ростиславне. Она жила в небольшом, но уютном доме рядом с Борисоглебским собором. Дом был скромным — видимо, племянница князя не стремилась к роскоши.
Агафья встретила меня в горнице, украшенной иконами и ткаными коврами. На ней было простое чёрное платье — траур по дяде ещё не закончился.
— Проходи, родич, — сказала она, указывая на лавку у стола. — Садись, поговорим.
— Благодарю за приглашение, — ответил я. — Полагаю, у тебя есть что-то важное.
— Есть, — кивнула Агафья. — Завтра вече, и мне нужно понять — стоит ли тебя поддерживать.
Прямота мне нравилась. С такими людьми проще иметь дело.
— А что тебя смущает?
— Многое, — честно ответила она. — Ты появился как снег на голову, за два дня перевернул весь город, устранил противников... Слишком быстро всё происходит.
— В кризисное время нужно действовать быстро, — возразил я. — Медлительность — враг успеха.
— Может быть. Но меня беспокоит не скорость, а методы. Ты использовал магию против Святослава Воронковича. Это произвело впечатление на народ, но...
— Но?
— Но церковь такого не простит. Митрополит Игнатий уже говорит, что в городе появился слуга тёмных сил.
Это была серьёзная проблема. В средневековом мире поддержка церкви была крайне важна.
— А что ты думаешь? — спросил я. — Считаешь меня слугой тёмных сил?
Агафья помолчала, изучая моё лицо:
— Не знаю. Ты не выглядишь злым человеком. И дела твои пока справедливые — изменников изобличил, народ защитил. Но сила твоя... она пугает.
— Сила — это инструмент, — ответил я. — Она может служить добру или злу, в зависимости от того, кто её использует. Я намерен использовать её для блага Смоленска.
— Намерен — это хорошо. Но как я могу быть уверена, что намерения не изменятся?
Вопрос был справедливым. Нужно было дать ей какие-то гарантии.
— Агафья, — сказал я серьёзно, — я понимаю твои сомнения. Поэтому предлагаю следующее — если ты поддержишь мою кандидатуру, я назначу тебя своим советником по внутренним делам. Ты будешь следить за тем, чтобы моя власть не превратилась в тиранию.
— Советником? — удивилась она. — Женщину?
— А почему нет? Ты умна, честна, знаешь городские дела. К тому же племянница прежнего князя — это придаёт моей власти дополнительную легитимность.
Агафья задумалась. Предложение было неожиданным, но привлекательным.
— А какие будут у меня полномочия?
— Широкие. Ты будешь отвечать за городское управление, суд, сбор податей. Фактически — управлять внутренними делами, пока я буду заниматься большой политикой.
— Это серьёзно, — сказала она. — Мне нужно подумать.
— Конечно. Но завтра уже вече, времени на размышления немного.
— Хорошо, — кивнула Агафья. — Если ты действительно готов дать мне такие полномочия, я поддержу твою кандидатуру. Но с условием — при первых признаках тирании я открыто выступлю против тебя.
— Согласен, — ответил я. — Более того — ты будешь иметь право созвать вече для моего смещения, если сочтёшь нужным.