— Тогда договорились, — протянула она руку. — Союз?
— Союз, — согласился я, пожимая её руку.
От Агафьи я направился к церкви. Нужно было как-то решить проблему с духовенством. Митрополит Игнатий мог серьёзно помешать, если настроит против меня верующих.
Борисоглебский собор встретил меня полумраком и запахом ладана. У алтаря служил молебен сам митрополит — пожилой человек с седой бородой и строгими глазами. Рядом стояли несколько священников помладше.
Я дождался окончания службы и подошёл к митрополиту:
— Владыка, можно с вами поговорить?
Игнатий внимательно посмотрел на меня:
— Виктор Ростиславич, не так ли? Тот самый, что магией пользуется?
— Тот самый, владыка. И хотел бы объясниться с вами.
— Объясняться? — митрополит поднял бровь. — А в чём, собственно?
— В том, что моя сила не имеет ничего общего с тёмными силами. Это дар божий, который я использую для защиты правды.
— Дар божий? — скептически переспросил митрополит. — Странный дар. В писании о таких дарах не говорится.
— В писании много чего не говорится, владыка. Но сказано — по плодам их узнаете их. Судите по делам, а не по способам.
Митрополит помолчал, обдумывая мои слова:
— И какие же плоды ты принёс Смоленску?
— Изобличил изменников, которые торговали интересами города. Восстановил справедливость. Дал людям надежду на лучшее будущее.
— Это, конечно, хорошо, — признал Игнатий. — Но методы...
— Владыка, — перебил я, — скажите честно — разве Давыд Ростиславич смог бы сделать то же самое? Или Святослав Всеволодович? Разве они смогли бы так быстро навести порядок?
— Может быть, и нет, — неохотно согласился митрополит. — Но зато они не пугали бы людей колдовством.
— А я кого-то напугал? — спросил я. — Народ меня поддерживает. Торговцы за меня. Даже часть бояр на моей стороне.
— Народ легко обмануть зрелищами, — возразил Игнатий. — А вот как ты будешь править дальше — вот в чём вопрос.
Нужно было переходить к конкретным предложениям:
— Владыка, если я стану князем, я обещаю следующее — церковь получит особое покровительство. Новые храмы, богатые пожертвования, защита от любых посягательств.
— И взамен?
— Взамен прошу не препятствовать моему избранию. Не обязательно поддерживать — просто не мешать.
Митрополит долго молчал, размышляя:
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я не буду выступать против тебя на вече. Но и поддерживать не стану. Пусть народ сам решает.
— Благодарю, владыка. Этого достаточно.
От церкви я отправился в самую сложную часть города — к младшим боярам. Эти люди традиционно поддерживали законных претендентов и с недоверием относились к самозванцам.
Собрание проходило в доме Микиты Борятинича — одного из влиятельных младших бояр. В горнице собралось человек двадцать — все владельцы небольших поместий, служившие при дворе князя.
— Зачем ты пришёл, чужак? — сразу же спросил хозяин дома. — Что тебе от нас нужно?
— Нужна ваша поддержка, — прямо ответил я. — Завтра вече, и я хочу, чтобы вы голосовали за меня.
— За тебя? — рассмеялся кто-то из собравшихся. — Да кто ты такой? Объявился неизвестно откуда, магией пугаешь людей...
— Я — Рюрикович, как и вы все, — спокойно ответил я. — И магия моя служит Смоленску, а не вредит ему.
— Рюрикович... — скептически протянул Микита. — Грамоты, может, и есть, но кто тебя знает? А Давыд и Святослав — князья известные, проверенные.
— Проверенные в чём? — спросил я. — В том, что один слишком мягок, а другой слишком горяч? В том, что ни один из них не смог навести порядок в городе за четыре дня междуцарствия?
— А ты смог? — ехидно спросил молодой боярин с надменным лицом.
— Смог. За два дня изобличил изменников, восстановил порядок, заручился поддержкой народа. Результат налицо.
Бояре переглянулись. Спорить с фактами было трудно.
— Допустим, ты умеешь наводить порядок, — сказал Микита. — А что дальше? Как править собираешься?
— По закону и справедливости, — ответил я. — Каждый получит то, что заслуживает. Честные будут награждены, предатели наказаны.
— А что нам от этого? — прямо спросил молодой боярин. — Какую выгоду мы получим?
Вот и добрались до сути. Младшие бояре хотели знать, что им светит при новом князе.
— Выгода простая, — ответил я. — При мне способные люди будут продвигаться по службе независимо от родовитости. Кто служит верно — получает волости, чины, награды.
— А кто служит неверно? — спросил кто-то.
— Лишается всего и изгоняется, как Улита Воронковна и Ратибор Борискович.
— Жёстко, — заметил Микита.
— Времена жёсткие, — пожал я плечами. — Мягкость сейчас — роскошь, которую Смоленск не может себе позволить.
Бояре молчали, обдумывая услышанное. Наконец Микита спросил:
— А что конкретно предлагаешь тем, кто тебя поддержит?
— Новую систему управления, — ответил я. — Вместо старых волостей — новые должности, основанные на способностях. Воеводы, тысяцкие, посадники — все назначения по заслугам.
— И кто будет решать, кто чего заслуживает? — подозрительно спросил молодой боярин.
— Я, как князь. Но с учётом мнения думы и народного вече.
— А если мы не поддержим тебя? — спросил Микита.
— Ваше право, — ответил я. — Но подумайте — при Давыде вы так и останетесь младшими боярами без перспектив. При Святославе будете пушечным мясом в его авантюрах. А при мне получите шанс подняться.
Аргумент был убедительным. Молодые амбициозные люди всегда готовы рискнуть ради карьеры.
— Дай нам время подумать, — сказал Микита. — До завтра решим.
— Конечно, — согласился я. — Время у вас есть до полудня.
Последним пунктом моей программы была встреча с представителями ремесленных цехов. Эти люди составляли значительную часть городского населения, и их голоса на вече могли оказаться решающими.
Собрание проходило в доме старшины кузнецов — того самого, с которым я разговаривал в первый день. Здесь собрались мастера всех ремёсел — кузнецы, плотники, гончары, ткачи, сапожники.
— Здравствуй, князь! — приветствовал меня старшина. — Рады видеть тебя среди честного народа.
— И я рад встретиться с вами, — ответил я. — Ремесленники — основа любого города. Без вас Смоленск не был бы тем, что он есть.
— Приятно слышать, — сказал пожилой плотник. — Не каждый князь так думает. Иные считают нас просто источником податей.
— Я думаю иначе, — заверил я. — Ремесленники создают богатство города. И заслуживают уважения.
— Красивые слова, — заметил молодой ткач. — А что на деле будет?
— На деле будет следующее, — ответил я. — Во-первых, справедливые подати. Не больше, чем город может выдержать, и строго по закону.
— А во-вторых? — спросил гончар.
— Во-вторых, защита ремесленников от произвола. Никто не сможет отнять у вас мастерскую или заставить работать даром.
— И в-третьих? — подхватил кузнец.
— В-третьих, развитие ремёсел. Новые заказы, новые технологии, торговые связи с другими городами.
Ремесленники слушали внимательно. Мои предложения касались их прямых интересов.
— А что взамен просишь? — спросил старшина.
— Поддержки на вече, — честно ответил я. — И верной службы городу.
— С поддержкой понятно, — кивнул плотник. — А что значит верная служба?
— Выполнять княжеские заказы качественно и в срок. Не завышать цены. Делиться новыми знаниями с учениками.
— Справедливо, — согласился гончар. — А если кто из ремесленников провинится?
— Судить буду по закону, — ответил я. — Строго, но справедливо.
— Тогда мы за тебя, — сказал старшина. — Ремесленные цехи поддержат твою кандидатуру.
— Благодарю, — ответил я. — Не пожалеете.
Вечером я вернулся к Якуну усталый, но довольный. День прошёл успешно — большинство городских сословий склонилось на мою сторону.
— Ну как дела? — спросил Якун, наливая вина.
— Хорошо, — ответил я. — Торговцы за меня, ремесленники тоже. Агафья Ростиславна поддержит. Церковь нейтральна. Остались только младшие бояре — они ещё думают.
— А что с противниками?
— Давыд и Святослав готовятся к завтрашнему выступлению. Но у них мало шансов — слишком много людей уже определилось.
— Не рано ли радуешься? — предупредил Якун. — Вече — дело непредсказуемое. Там всякое может случиться.
— Может, — согласился я. — Но я готов к неожиданностям.
Утром следующего дня Смоленск проснулся в праздничном настроении. День вече всегда был событием — люди могли высказать своё мнение, послушать кандидатов, почувствовать себя частью большого дела.
К полудню Соборная площадь была полна народу. Собрались все — от богатых бояр до простых ремесленников. В центре площади построили деревянный помост, с которого должны были выступать кандидаты.
Первым слово взял Давыд Ростиславич. Мужчина средних лет, худощавый, с умным, но неволевым лицом. Он говорил о мире, о книжности, о развитии торговли. Речь была разумной, но скучной.
Вторым выступил Святослав Всеволодович. Полная противоположность Давыда — широкоплечий, с громким голосом и воинственными манерами. Он обещал разгромить всех врагов Смоленска и прославить город военными победами. Толпа слушала с интересом, но без особого энтузиазма.
Наконец настала моя очередь. Я поднялся на помост и оглядел собравшихся. Тысячи лиц смотрели на меня с ожиданием.
— Люди Смоленска! — начал я громко. — Четыре дня назад ваш город остался без князя. Четыре дня вы ждали, кто займёт престол и какой будет ваша жизнь. Сегодня настало время решить!
Толпа зашумела одобрительно.
— Я не буду обещать вам лёгкой жизни, — продолжал я. — Времена трудные, враги у границ, в городе ещё много проблем. Но я обещаю справедливость! Я обещаю порядок! Я обещаю защиту!
— А кто ты такой? — крикнул кто-то из толпы.
— Я — Виктор Ростиславич, внук князя Ростислава, правнук Мстислава Великого! — ответил я. — Кровь Рюрика течёт в моих жилах, как и в жилах других претендентов!