Козеф Й. услышал в мозгу зловещий хохот. Первые шестеро заключенных, как по неведомому сигналу, направились к лифту и поднялись в свои камеры. Лифт вернулся пустым. Следующие шестеро заключенных направились к лифту и поднялись в свои камеры. Лифт вернулся пустым. Партиями, ровно через 15 минут прогулки, заключенные разошлись по своим камерам. Козеф Й. поднялся последним и запер двери камер.
Он скорчился в кабине лифта, даже не подкладывая матрас, и попытался уснуть. Его знобило. Он сглотнул слюну, которая показалась ему, непонятно почему, сладковатой.
14
Беглого искали три дня. Когда Франц Хосс с Фабиусом туманно намекнули Козефу Й., что он мог бы к ним присоединиться, он с радостью согласился — все лучше, чем один на один в казарме с заключенными.
Так или иначе, исполнение формальностей для выхода на свободу приостановилось на период поисков. При возникших исключительных обстоятельствах уже не стоял вопрос о его приеме директором тюрьмы. Даже и складского человечка было не найти. Козеф Й. решил, что его, вероятно, тоже включили в поисковую команду.
— Нам вдвоем тяжеловато, — сказал Франц Хосс Козефу Й. — Особенно тащить еду.
А Фабиус по-детски рассмеялся, когда узнал, что он, Козеф Й., выразил интересах сопровождать, и добавил:
— Мало ли, может, словим и ясный денек.
Они вышли рано утром, как все. Десятки поисковых команд разошлись в разные стороны.
Собака, которую определили им в помощь, не понравилась Францу Хоссу.
— Увечная, — сказал старый охранник, внимательно ее осматривая. А поскольку еще не вполне рассвело, чиркнул спичкой, закурил, а при остатках пламени еще раз осмотрел собаку.
— Точно с ней что-то не так, — повторил он.
Козеф Й. не увидел в собаке абсолютно ничего ненормального. Немецкая овчарка из тех, что обучены специально для травли людей. Большая, с черной мордой, скупая в движениях, крайне чуткая и, судя по реакциям, умная.
Они взяли курс не на город, а, как показалось Козефу Й., в противоположную сторону. Сначала это несколько его раздосадовало, но скоро он сказал себе, что в той робе, которая на нем, он не произвел бы хорошего впечатления в городе. Козеф Й. мысленно упрекнул складского толстячка за нерасторопность, с какой ему пришивали пуговицы.
Некоторое время справа и слева от них шли другие команды с собаками, и все приблизительно в одном направлении. Собаки, чуя присутствие друг друга, будоражились, а время от времени даже яростно лаяли. Постепенно команды разошлись. Небо светлело, но оставалось пасмурным.
— По крайней мере, не будет дождя, — сказал Фабиус. — Это не дождевые облака.
У каждого из них за спиной висел вещмешок. Не слишком тяжелый и не слишком объемистый. Козеф Й. понятия не имел, что именно он тащит на спине, но и не ломал над этим голову.
Франц Хосс с Фабиусом были явно в хорошем расположении духа. Шагали они довольно бодро, в некотором роде удивительно бодро для их возраста. Франц Хосс добровольно вызвался держать на поводке собаку и, как должно, выносил все ее рывки и дерганья.
После того как все другие команды скрылись из их поля зрения, Франц Хосс решил, что пора устроить передышку. Козефу Й. показалось, что еще рановато, но было бы глупо не использовать любой предлог для отдыха.
— Хорошо хоть, что не развезло, — размышлял Фабиус.
Козефу Й. понадобилась чуть ли не минута, чтобы понять, о чем говорит старый охранник. Земля и правда была сухой. На горизонте виднелся карликовый лес, и с одного его края змеилась река. Козеф Й. никогда там не был. И никогда не видел, ни из окошка своей камеры, ни из других точек тюрьмы, карликового леса и реки. Одна мысль, что они придут к воде, доставляла ему удовольствие.
Теперь настал черед Фабиуса закурить. Он протянул пачку и Козефу Й., но тот отказался. Франц Хосс уселся на что-то вроде гигантской муравьиной кучи, покинутой и окаменевшей.
— Ленива, — сказал Франц Хосс, указывая на собаку, которая легла рядом.
— Да уж, — сказал Фабиус, довольно попыхивая папиросой.
— С такой дела не сделаешь, — продолжал Франц Хосс.
— Это их вина, — откликнулся Фабиус.
— С плохой собакой далеко не уйдешь, — рассуждал Франц Хосс.
— Да и собаки нынче не те, — заявил Фабиус.
У Козефа Й. создалось впечатление, что Франц Хосс с Фабиусом устроили передышку специально, чтобы вволю посудачить о собаке. Он слегка оживился, но так и не нашел подходящего момента, чтобы вставить словцо.
Они углубились в карликовый лес. Никакой тропинки не нашли, так что положились только на нюх собаки. Кусты оказались довольно колючими, а трава — как гибкие лезвия ножей.
— Вы первый раз в деле? — спросил Франц Хосс Козефа Й.
Тот счел вопрос абсолютно идиотским, но все же ответил:
— Да.
— Привыкните, — сделал заключение Франц Хосс.
Козеф Й. не знал, что и думать. К чему ему предстоит привыкнуть? Вдалеке прогремел гром.
— Черт! — сквозь зубы ругнулся Франц Хосс.
— Это ничего, — сказал Фабиус. — Когда громыхает, дождя не жди.
Собака не нашла никакого сколько-нибудь серьезного следа. Пробежала десяток-другой метров в одном направлении, остановилась, принюхалась, повертелась по кругу, долгие секунды прождала, навострив уши. Вскоре лес кончился, и пошла петлять река. Примерно через час ходу Козеф Й. отчетливо понял, что их старания не имеют никакого смысла и что они ничего и никого не найдут.
Зарядил дождь, анемичный, вялый. Капли падали нехотя, как бы только с тем, чтобы намекнуть: может случиться и кое-что похуже.
— Тоже мне дождь, — решил Фабиус, у которого было хорошее настроение.
Ни Фабиус, ни его начальник не жаловались на тяготы Самим себе навязанного марша. Зато Козеф Й. весь взмок. Пот тек у него со лба на щеки, на шею. Намокшая рубаха липла к телу. Ему хотелось сказать, что все их рвение напрасно, но он не смел. И потом охранники не казались усталыми.
«Сущие дьяволы», — подумал про них Козеф Й.
Капли дождя, до сих пор довольно редкие, превратились в изморось, мелкую, гнетущую.
— Хорошо хоть, что не град, — сказал Фабиус.
Козеф Й. решился все-таки намекнуть охранникам, что сейчас самое время поискать убежище, тем более что в дождь нюх у животного заметно теряет свою остроту. Но тут собака, по-видимому, нашла то, что искала добрых несколько часов. Все ее поведение резко переменилось. В нервозности и крайнем нетерпении она ринулась вперед с такой силой, что чуть не сбила с ног Фабиуса, чья очередь была держать поводок. Животное энергично лаяло, рычало, билось, чтобы освободиться от не дающего ей воли ремня.
— Ату его! Ату! — вопил Франц Хосс.
Козефа Й. тоже обуяло возбуждение охотника, напавшего на след добычи. СЛЕД! Неужели она и правда взяла след? Он и думать забыл, что речь идет про СЛЕД человека, беглого. В голове крутилась одна-единственная мысль: вот, старания этого дня наконец-то вознаградятся.
— Держи крепче, держи! — крикнул Франц Хосс Фабиусу, который с трудом сдерживал собаку.
Теперь они все трое бежали за собакой, все трое тяжело пыхтели, все трое были мокрые до нитки.
— Попался! — свистящим шепотом сверлил Франц Хосс ухо Козефу Й. и прибавлял ходу.
Фабиус тоже издал победный вопль, как будто это его подкрепляло. Теперь Франц Хосс перенял поводок. У собаки прибывало уверенности. Козеф Й. изумленно смотрел, как она с точностью автомата выбирает курс. Местность стала холмистой, и она потянула их вверх по узкой тропе.
«Не может это все быть взаправду», — сказал себе Козеф Й.
Путь наверх обернулся адом. Под дождем землю совсем развезло. Каждый шаг в башмаках, отяжелевших от воды и от налипавших на подошвы комьев грязи, давался с трудом. Фабиус раз поскользнулся и вымазал коленки и локти. Козеф Й. наклонился к нему — помочь. К его удивлению, старый охранник смеялся и приговаривал:
— Попался! Попался!
Козеф Й. в свою очередь взял поводок. Собака впала в полное исступление, чуть ли не в бешенство. Козеф Й. сбивался с ног и тогда скользил за ней на коленях по грязи. Старики были так взвинчены, что Козеф Й. понимал: с ними бесполезно заговаривать. Их захватывала охота на человека. Да он и сам уже не чувствовал ни усталости, ни дождя. Отдался на волю могучего животного и только помнил, что в нескольких метрах от них находится загнанное существо, которое вот-вот потеряет последние силы.
— Ату его! Ату! — орал, войдя в раж, Франц Хосс.
Рядом с тропинкой несся вниз горный поток. Вода яростно ворочала камнями и обломками веток.
«Безумие», — мелькало молнией в голове у Козефа Й.
Воздух холодел по мере того, как они приближались к вершине самого высокого холма. Дождь превратился в град.
— Хорошо еще, что не темно, — сказал Фабиус.
Козеф Й. не знал, что и думать. Его тоже кружил какой-то смерч, он хотел быть первым и чтобы добыча была его, он почти свято верил, что они делают что-то очень важное. По мере приближения к вершине, все трое впали в поразительное единодушие, уповая, что там, на вершине, найдут того, кого травят. Последнюю сотню метров они проделали чуть ли не ползком, цепляясь за траву и корни. Собака совсем обезумела и отчаянно выла, будто чуя дьявольское присутствие.
За несколько метров до вершины холма Франц Хосс крикнул Козефу Й.:
— Пусти ее! Отпусти!
Козеф Й. отпустил собаку, и она в несколько прыжков скрылась из виду.
«Сейчас будет кровь», — раздалось в мозгу у Козефа Й. Странно, как он вдруг почувствовал волю, когда его перестала дергать собака. Ладони, правда, горели, стертые в кровь поводком.
Все трое одновременно вскарабкались на вершину. Дождь стал пореже. Но от холодного воздуха перехватывало дыхание. Козеф Й. ожидал, что они найдут там окровавленного человека и собаку, вонзившую клыки ему в глотку. Франц Хосс с Фабиусом, судя по той лихорадочности, с какой они рыскали повсюду, надеялись увидеть то же самое. Однако собака исчезла. Надо было угадать, в какой стороне ее искать. Но перед ними простиралось плато без признаков жи