Петя покрутил амулет в руках. Обычная, довольно грубо вырезанная фигурка. На части не разбирается (силы не применял, ломать не хотелось). Пощелкал по ней пальцем. С силой сжал в кулаке…
И началось что-то непонятное. Из кадета сама собой полилась в амулет темная энергия, зверь приобретал все более четкие очертания, а зрение как будто раздвоилось. Нет, не «поплыло», а он стал видеть одновременно две картинки — через собственные глаза и, видимо, через глаза «рыси».
К сожалению, картинки накладывались одна на другую, что было не слишком удобно и довольно неприятно. Но минут за пять Петя научился как бы переключаться с одной на другую. Нет, вторая картинка не исчезала, просто он переставал обращать на нее внимание.
Так, а откуда у «рыси», вообще, глаза появились? Их же только что не было? Одно туманное облако.
Птахин «переключился» обратно на собственное зрение. «Рысь» стояла рядом с ним во всей красе. Четкая, осязаемая и с темными провалами в качестве глаз. И с слегка приоткрытой пастью, из которой выглядывали отнюдь не маленькие клыки. Когти тоже были на месте.
Обратное «переключение» — на «рысь». И Петя понял, что может зверем управлять. Не так, как он со своим прежним «духом» поступал. Здесь полного слияния не произошло, этим странным зверем кадет себя не ощущал, но его глазами на мир смотрел и, с некоторым усилием, мог отдавать распоряжения.
Понял он это случайно. Посмотрел на высохшую мумию Ульратачи и подумал, что желательно ее все-таки на острове не оставлять, а притопить где-нибудь в стороне от него. Желательно подальше. С той стороны, откуда шаман пришел.
И, вдруг, «рысь» подалась к трупу, схватила его зубами за руку и довольно ловко закинула тело к себе на спину. После чего понесла на себе по воде, как посуху прочь от острова, оставив Пете возможность следить за дорогой ее глазами.
Кадет так и простоял больше часа, боясь пошевелиться, чтобы не потерять связь с «духом», пока тот не оттащил тело достаточно далеко. До края болота в ту сторону оказалось верст пять-шесть, если Петя правильно оценил проделанный «рысью» путь. Вот шагах (прыжках) в ста от твердой земли он и попросил «духа» сбросить труп в воду. Что тот и проделал. После чего некоторое время постоял рядом, смотря, как тело погружается и исчезает под крошкой льда. Вместе со всеми амулетами, включая книгу, которую Петя, закончив давеча с писаниной, на всякий случай сунул Ульратачи в уцелевший карман. На всякий случай, чтобы иметь больше возможностей для маневра. А теперь вопрос решился сам собой.
Амулеты жаль, но так, наверное, будет лучше. Тело, как решил Петя, все равно, найдут, а связать странную гибель шамана с кадетом будет довольно сложно. Если что, он никого не встречал, не видел, ничего не знает. Сам чуть не погиб, переправляясь вплавь через болото. Даже одежду почти всю пришлось бросить.
Кстати, а что с амулетом, который Птахин все так же крепко сжимал в руке? Рука, кстати, немного онемела.
Петя попросил «духа» вернуться и переключился на собственное зрение. Фигурка «рыси» в его руке приобрела черно-красный цвет, а шип-хвост, оказывается, глубоко вонзился к нему в ладонь. Вот откуда неприятные ощущения! Но выдергивать его кадет не рискнул. Очень может быть, что именно благодаря такому «контакту» зверь обрел материальность, и с ним удалось наладить связь. Неприятно, но можно потерпеть, позже залечит.
Пока же Петя, не выпуская амулет из руки, занялся уборкой и сворачиванием своего лагеря. Отобрал оставшиеся целыми вещи, в них и переоделся. Остальное, включая драную палатку, сжег, разведя костер побольше. Окровавленный снег сбросил в воду. В общем, следы боя постарался ликвидировать полностью.
Собрал в сумку все самое необходимое, что собрался взять с собой. Остальное увязал в другой тюк. После чего пошел снова договариваться к «рыси», которая за это время успела вернуться, но так и осталась в своем «овеществленном» состоянии.
Договорился. Правда пришлось ранку от шипа увеличивать и еще темной энергии добавлять. Зато весь оставшийся день и часть ночи ехал, можно сказать, с комфортом. В смысле, неудобно, конечно, но плохо ехать верхом, все равно, много лучше, чем перебираться вплавь по ледяному болоту.
По дороге выкинул все вещи из тюка, в который сложил все, кроме обязательно минимума. Если кто будет проверять его путь, пусть видят, как он ему непросто дался. Еле дошел, избавляясь по дороге от лишнего веса.
На самом же деле он и болото преодолел, и почти до самого лагеря за один переход добрался. Специально верст пять-семь оставил, чтобы непонятно на чем в него не въехать. После чего, наконец, пожелал, чтобы «рысь» вернулась в амулет.
Как-то это не сразу произошло. Пришлось сначала шип-хвост из руки извлечь (наконец, ранку смог залечить) и час дожидаться, пока цвет фигурки не вернулся к прозрачному. После чего и «рысь» стала бледнеть, превратилась в туманное облачко, которое уже втянулось в амулет.
В общем, не тот это «дух» которого можно быстро вызвать и которым легко управлять. Зато и возможности у него очень существенные. Жаль, половины запаса темной энергии, как не бывало. Хорошо, если еще на один призыв хватит. И устал Петя страшно. Возможно, в том числе и от потери крови. Сколько он ее за это время потерял, оставалось только догадываться.
Разжег костер, вскипятил в жестяной кружке (единственный предмет посуды, что он себе оставил) натопленную из снега воду, добавил в нее для сугреву остатки водки, которую перед тем, как покинуть лагерь, из штофа в одну из склянок перелил. Разновидность грога получилась. С сушеным мясом и парой галет неплохо пошел. Хотя и гадость порядочная.
Затем прислонился спиной к дереву рядом с костром и кое-как закемарил, накрутив на себя все оставшиеся вещи. Спал, правда, в полглаза и с накаченным аурным щитом. Кто его знает, а вдруг тут в округе дикие животные бродят. Попасться к кому-нибудь из них в зубы или на рога в самом конце пути, было бы совершенно неправильно.
Никакие звери на Петю не напали, а вот товарищ по Академии посреди ночи прилетел. Ника (Николай) Федоров, из потомственных дворян, с которым Пете на первом курсе не раз в маготроне вместе сидеть пришлось. С довольно редким сочетанием специализации «воздух»-«земля». К лидерам курса не относился, но пятого разряда уже достиг.
— О, Птахин! — Приветствовал его Ника: — Что-то ты припозднился. Почему до лагеря не дошел? Тебе же меньше пяти верст осталось. А завтра с утра построение, Левашов будет итоги первого этапа подводить.
Петя встряхнулся, сбрасывая с себя сон:
— Меня наш любимый куратор на острове посреди незамерзающего болота высадил. Все дни проход искал. Потом плюнул, вплавь перебрался. То еще удовольствие, доложу тебе.
Федоров заржал:
— Ордена-то хоть не утопил?
— Ордена, оружие и полштофа водки во время переправы сберег. А вот почти все вещи и даже котелок по дороге выкинул.
— О, водка, это хорошо.
— Не надейся. Как на берег вылез, всю сам выпил. Как там в лагере дела? И что за второй этап? Ни о чем таком раньше не говорили.
— Знатную крепостицу построили. Лично ров вокруг нее вырыл. Вот завтра будем ее разрушать. Даже жалко.
— Разрушать?
— Потешный бой, как во времена князя Ивана. Часть кадетов будет крепость защищать, остальные ее штурмовать. А все вместе — разрушать. Вот пойдешь на штурм, а я тебе башню на голову обрушу.
— Целители на штурм не ходят. Ты лучше Волохова подловить попытайся.
— Так он же летун. В землю не провалится, — И после небольшой паузы: — Ладно, я дальше полетел. Не повезло в последнюю ночь в дозоре оказаться. А ты — не задерживайся. Лучше прямо сейчас иди. Все равно, не спишь.
Говорить, что не спит он потому, что его сам Ника разбудил, Петя не стал. Только проводил улетевшего товарища взглядом, подбросил еще сучьев в костер, снова прислонился к дереву и, неожиданно, уснул по-настоящему.
Проснулся, когда стало светать. Погонял энергию по каналам и понял, что, вопреки обстоятельствам, чувствует себя неплохо. Костер прогорел, но кружку воды на углях вскипятить удалось. Пара глотков, снегоступы на ноги — и в путь.
Дорога заняла куда больше времени, чем он рассчитывал. Больше часа. И это — для тренированного мага-целителя. Хорошо, снегоступы догадался сохранить, когда по дороге через болото вещи выкидывал. Иначе бы до вечера не добрался.
Но и так немного опоздал. Все кадеты уже были на построении на площадке внутри деревянной крепости. Хорошо хоть, ворота не были закрыты, и Петя пристроился у створки, приводя в порядок свой внешний вид и, одновременно, наблюдая за происходящем внутри.
А там перед строем с важным видом прохаживался Левашов:
— Строиться по росту на третий год, я смотрю, вы научились. Только Буйнов и Струве опять что-то в ряду выпадают. Поменялись местами, быстро!
— Петр Фомич, вы нас на каждом построении переставляете то так, то этак.
— Что?! Я вам еще на самом первом построении что сказал?! Что молчать, когда не было команды рты открывать, мы вас научим. Думал, научились. Оказалось, только на плацу в Академии вы все такие ученые да умные, а как в лес выехали, так все забыли?! Теперь будете ближайшую неделю в зверинце с химерами разговаривать. Повторять забытое. А заодно клетки чистить. В наряде. Ручками. Лично проверю.
Левашов оглядел притихшую шеренгу и продолжил:
— Расслабились вы тут. Решили, что результаты этой практики на получении перстня не повлияют. Но не забывайте, семестр только начался, времени много, как и возможности проявить себя на работах во благо Академии. А я вам в этом помогу, — Небольшая пауза: — Думал я, что по итогам этой практики, все наряды до конца обучения будут распределены. Но вы задания худо-бедно выполнили. Крепостицу построили, до лагеря через лес добрались. Почти все. Но что-то я среди вас не вижу нашего главного орденоносца Птахина. Значит, будет кому на кухне и в оранжерее отрабатывать. В особом порядке.
Что-то эта ситуация Пете напомнила вручение аттестатов в его вечерней школе. Как и тогда, он дождался, пока куратор не переведет взгляд в другой конец строя, быстро выскочил из-за створки ворот (в школе — из-за двери) и пристроился к шеренге с другой стороны: