Интересно, а Петя и не знал, что Академия подобными вещами занимается.
Магически обработали и заложили в инкубатор дюжину яиц (чтобы было с запасом), но, дальше аспиранты перестали справляться. Теперь они, вместе со всеми целителями Академии пытаются привести этих птенцов к нормальному (для магических химер) виду. И сделать это можно только волевой магией, никаких специальных заклинаний для таких случав не существует. В общем, случай как раз для Пети. Заодно в химерологии продвинется и материал для диплома соберет.
Отказ не предусматривался, да Пете было и самому интересно. Жаль, самый первый этап пропустил. Все-таки превратить зародыш орла прямо в яйце в уродца с двумя парами ног (или лап?), а также гарантировать ему после вылупления быстрый рост и пластичность формы — задача нетривиальная. Заклинания после долгих просьб удалось посмотреть в справочнике, но, к сожалению, оказались они очень сложными, сразу не выучишь. Это если не считать того, что для их исполнения требовалось иметь, как минимум, четвертый разряд.
Птенцы, даже у орлов, появляются из яиц достаточно мелкими, а требуется откормить их до размеров лошади. При этом поменять форму тела, а на более позднем этапе еще и заменить заднюю пару ног на жеребячьи. И научить так ходить и летать, причем делать это под седлом.
Зверь (химера) магический, так что физическое тело трансформируется вслед за магическими каналами легче, чем у немагического существа. Зато сколько всего менять надо! Причем не просто основным энергоканалам форму придать, надо все тело густой сетью капилляров пропитать. И чем эта сеть будет гуще, тем сильнее будет у грифона магия.
В общем, было где развернуться. Целители, кстати, линзы использовали, вроде той, что Петя у Трегубова заказал. Но сам он, благодаря хорошему магическому зрению, и так справлялся. Наверное, с линзой можно было бы еще более тонкие капилляры формировать, но Хлунов запретил. Как говорится, «лучшее — враг хорошего». А тут надо впятером двенадцать «птичек» понемногу изменять, а у Птахина это даже быстрее, чем у преподавателей делать получается.
К тому же грифончиков приходилось почти непрерывно кормить (мясом, специальной витаминизированной смесью и энергией «жизни»), ну и убирать за ними. Отходы при таком питании шли в пропорциональных объемах.
Две недели была полная запарка, когда спать получалось не более двух часов подряд, причем прямо у клеток. С учетом того, что работали в таком режиме далеко не самые слабые маги, не приходилось удивляться, что и цена у грифонов получалась существенной. Когда Петя поинтересовался, получил ответ:
— Вам тысяч за десять отдать можно будет, если военные всю дюжину не заберут.
Пожалуй, ему такого счастья не надо.
Затем процесс вошел в более спокойное русло. Грифончики стали размером с собаку и были, более или менее, сформированы. Оставалось дорастить их до нужного размера. Контроль состояния дважды за сутки сохранился, и небольшие корректировки еще требовались, но уже всей толпой суетиться было не нужно. Ночью и вовсе один маг дежурить оставался. Почему-то чаще других — Петя. Но он — привычный. Левашов постарался.
Уже можно было начинать писать диплом, сопоставляя осуществленные магические действия и наблюдения за развитием грифончиков, но тут зверинец неожиданно посетила Наталья Юрьевна.
Минут пять она просто ходила между клеток, придирчиво осматривая тамошних обитателей. Перед птенцами грифонов задержалась подольше. При этом встала как раз между ними и Петей и постояла так некоторое время, не ответив на приветствие кадета. Потом вдруг заговорила, так и не обернувшись:
— Петр Григорьевич, не знаю, обрадует ли вас это известие, но вас срочно вызывают к ректору.
«Срочно»? А что же она столько времени химер изучала и ничего об этом не сказала? Значит, не так уж «срочно»? Кто этих женщин поймет…
— По какому поводу вызывают, Наталья Юрьевна? Не подскажете?
— Вы не стойте столбом, вас ждут, — Сама магиня никуда не спешила и все так же осматривала химер: — Так и быть, скажу. Опричники по вашу душу приехали. Знакомый вам его превосходительство Стасов и еще с полдюжины людей в разных чинах. Но у всех — старше вашего. Так что еще раз рекомендую, не заставляйте их ждать.
Странно все это. Или Наталья Юрьевна так свое отношение к происходящему выражает? Тогда могла бы и побольше сказать, а то теперь Пете стало как-то очень беспокойно внутри. Вроде бы, смерть Магаде с ним никак было не связать, но вдруг что-нибудь еще нашли, о чем он и не подозревает?
Или он зря себя накручивает, и его совсем по другому поводу вызвали?
Успокоиться, однако, не получилось. К тому же в приемной возник вопрос: Что делать? Пусто в приемной оказалось, Наталья Юрьевна никого вместо себя не оставила. А сквозь дверь прорывался шум разговора на повышенных тонах. К сожалению, нечетко. Подслушать бы. Но, после того, как нехороший Родзянка у него амулет отобрал, для этого пришлось бы «обострение чувств» на себя навешивать. А оно просто так не снимается, пока вложенная энергия не закончится, любой звук будет громыхать колоколом, свет — слепить, а запах — валить с ног. Можно перетерпеть, но с начальством в таком состоянии лучше не разговаривать.
Так входить или подождать? Заглянуть и спросить: «Вызывали?». А там генералы между собой ругаются. И с большим удовольствием переадресуют свои громы и молнии на кадета, который им и ответить не может. Лучше подождать.
А Натальи Юрьевны все нет…
Наконец, шум в ректорском кабинете затих, и Петя стал собираться с духом, чтобы все-таки напомнить о своем присутствии. Но его опередили. Причем с обеих сторон. Одновременно открылись двери, как наружу, так и в кабинет. В первую с невозмутимым видом вошла Наталья Юрьевна, а из второй выскочил слегка взъерошенный Родзянка и уставился на кадета:
— Птахин! Сколько можно вас ждать?! Почему не заходите?
— Так у вас там совещание шло, боялся прервать.
— Из-за вас совещание! Проходите, наконец!
В кабинете, помимо хозяина, обнаружились знакомые Пете генералы Стасов и Родзянка, опричники Штепановский и Шипов, Левашов и почему-то два жандарма. Состав участников совещания явно намекал на то, что речь шла о шаманах. Все это было крайне неприятно, но доложиться удалось, сохранив невозмутимое выражение лица. Показать еще и рьяность было уже выше сил.
— Кадет Птахин! — От имени присутствующих заговорил «любимый» куратор с легкими нотками злорадства в голосе: — Возникла необходимость заменить вам тему дипломной работы. До конца семестра вы поступаете в распоряжение господ опричников и едете вместе с ними на Дальний Восток, перенимать опыт местных шаманов.
Петю аж в пот прошибло. Это у каких «местных шаманов»? У деда убитого Петей Магаде? Который прекрасно знает свойства своих «духов» и у которого Петина версия событий никакого доверия не вызовет. То есть предлагается худший вариант развития событий, при котором шансы уцелеть и успешно закончить Академию самые минимальные.
Так какого черта? В другой ситуации он бы, скорее всего, выматерился бы про себя, но стерпел. Все-таки его цель — закончить Академию и стать дипломированным магом-целителем, Но сейчас-то появилась реальная опасность недоучиться и покинуть Академию ногами вперед. Жаль, рассказать правду про бой с Ульратачи нельзя. Но и покорно идти на заклание тоже нет ни малейшего желания.
— Ваше превосходительство, — Петя пристально смотрел на ректора, но тот сидел, опустив глаза: — Насколько мне известно, замена темы диплома происходит в тех случаях, когда кадет оказывается неспособен решить поставленные в работе задачи. У меня же к настоящему моменту фактически собран весь материал, самая трудная часть практической работы выполнена и осталось только наблюдать и оформить результаты. Прошу назначить комиссию, чтобы определить объективно, насколько успешно идет моя работа рад дипломом!
— Вы что себе позволяете?! — Раненным медведем заревел Левашов: — Сказано вам — смена темы диплома — извольте исполнять!
— Протестую! Должно же быть какое-то основание для такого решения. У меня и так одна из самых сложных тем для реализации, где надо не столько бумагу марать, сколько реальный результат давать. И он есть. Птенцы грифонов уже сформировались и нормально растут. Думаете, это просто было?! Две недели почти без сна. И теперь все бросить потому что куратору видите ли этого захотелось? Выпускайте нормальный приказ, чтобы было что обжаловать.
— Десять суток ареста! На губе сгною!
Но Петя закусил удила:
— Ваше предвзятое ко мне отношение всем известно. Во время недавних учений меня единственного по воздуху посреди болота высадили, откуда выход только вплавь был. А когда я до лагеря все-таки дошел, влепили мне кучу нарядов за то, что сделал это последним, хотя я и прибыл вовремя. После нарядов — сразу дипломная тема такая, что аспиранты пасуют. А как и с ней справился, так тему менять?! Я категорически против! И губы вашей не боюсь. Если уж в ледяном болоте выжил, для меня это отдыхом станет.
Где-то в глубине души Петя понимал, что ведет себя совершенно неправильно. Спорить с куратором да еще жаловаться на него в присутствии посторонних для кадета недопустимо. Но от мрачных перспектив и собственного бессилия, наложившихся на физическую и моральную усталость, он просто потерял контроль. Над собой и событиями. Если бы мог дотянуться, он бы сейчас Левашову еще и в морду врезал, но между ними был довольно широкий стол. Так что бунт у него вышел только словесный.
Что собирался ответить куратор, осталось неизвестным. Ректор, долго сидевший так, как будто его здесь нет, взорвался:
— Вон отсюда!!!
Кому это адресовалось, уточнять не требовалось, так как Петю подхватило порывом ветра и вынесло за дверь, которую очень ловко успела распахнуть Наталья Юрьевна. Толчок был настолько силен, что кадет пролетел всю приемную и врезался в противоположную стену. По которой и сполз на пол.
Следом вылетела еще одна воздушная волна. Теперь со звуком: