— Соразмерно ноге. Где-то под два человеческих роста.
— И вся так же отделана?
— Могу только по отрубленному мной куску судить, но, думаю, не меньше. У нее еще и плащ золотой на плечи накинут.
— Пудов пять получается, ваше высочество. А то и десять. Что делать прикажете?
Владимир Васильевич взвесил обрубок в руках. Тяжелый. И большая часть веса не на камень, а на золото приходится.
— Экспедицию туда надо готовить. С солдатами. Тех, кто понадежнее, отберите. Это же надо, в таком тихом месте бунтовщики нашлись. Чуть мага-целителя не убили. Порядок навести надо.
— Шаманы там, ваше высочество, — Позволил себе напомнить Петя: — Считай, те же маги, только другой специализации. Простые солдаты с их «духами» не справятся.
— Пожалуй, прав юноша. Не буду я тут задерживаться. Из столицы хотя бы парочку магов-боевиков пришлю. Ну и трофей Птахинский как следует оценить надо.
Петя опять подал голос:
— Мне бы именьице оформить, ваше высочество…
Князь поглядел на Петю. Потом на трофей в своих руках. Видимо до него дошло, что совсем просто так отбирать несколько фунтов золота будет не совсем красиво. Поэтому выдавил из себя:
— Хорошо. Вы, это…Иван Карлович, оформите уж нашему молодому целителю землю на имение, как полагается. Где он там его для себя выбрал.
После чего городничий быстро выставил Петю из кабинета. На сегодня. Мешать высокому начальству обсуждать детали предстоящей экспедиции за «Золотой бабой» Птахин счел для себя излишним. Даже нежелательным. Принимать в ней участие он не хотел совершенно. В том, что шаманы вполне могут отбиться от роты солдат и пары магов, он не сомневался. Так что легким поход не будет. Самому бегать по поселку с кинжалом наперевес, не было никакого желания. Зачем жизнью рисковать, если никакой награды за это не дадут? Статую-то князь явно себе забрать хочет. Точнее, золото с нее. Только артефакт загубит, если его все-таки добыть сумеет. Может, удастся из обломков камней что-нибудь себе прибрать? Вдруг они свойств накопителя не потеряют? Но лучше на это не рассчитывать.
Петина задача — успеть до начала экспедиции землю на имение для себя оформить. А для этого придется при первой же возможности в Архангельск за землемером ехать.
Сделать это удалось даже довольно быстро. Князь уехал почти сразу же после прошедшего разговора, даже прием участников Северного завоза оборвал. В следующий раз. И все. Ему так можно, он брат Государя.
«Лучшие люди» немного побурлили, но за неделю успокоились. Петю все это почти не коснулось. Разве что пациентов эти дни было чуть больше, чем обычно. Видимо, Шольский успокаивал «народ» в том числе и таким способом.
Потом и время «инспекции» подошло, и Птахин решил ее использовать в своих интересах. Собственно, он всегда так делал, но теперь поехал не по окрестным поселкам, а в Архангельск к землемеру. Была такая служба при губернаторе. Но Петя начальство беспокоить не стал, договорился частным порядком. За деньги. Кстати, не такие и большие. Всего двести рублей за поездку и работу.
Пришлось, правда, еще на паровой катер с экипажем потратиться, а также оплатить целую кучу временных межевых столбиков. Около полусотни, а точнее, все, что были на складе. На самом деле, обычные колья с бирками. Есть и постоянные, каменные, но такие каждый по двадцать пудов весят, везти их и устанавливать — целая проблема. Да и нет у Пети права их ставить, пока землю на себя не оформит.
К счастью, память у молодого мага хорошая, так что свой зимний маршрут по льду реки, летом, в обратную сторону, на лодке прошел без проблем. Доехали быстро (за два дня) и даже в относительном комфорте. Расстояние не такое и большое оказалось, с учетом изгибов рек, меньше двухсот верст. А скорее и вовсе полтораста.
Кстати, земля оказалась совершенно не болотистой, даже наоборот, немного возвышалась над остальной тундрой. Первоначально Петя хотел все это «плато» себе забрать, но потом решил, что жирно будет. «Жизнью» фонило меньше чем на четверти этой территории. И то немного больше пятисот десятин получилось. Конечно, приличное помещичье землевладение это четыре-пять тысяч десятин[49], но Птахин даже не дворянин. Не стоит наглеть. К тому же было у него нехорошее предчувствие, что просто так Шольский ему эту землю не отдаст. Выкупать придется. А то, что князь пять фунтов золота в качестве подарка забрал, это городничего не касается. Ему из них ничего не перепало.
Так или иначе, межевые столбики в землю были вбиты, а у Пети появилась карта (скорее, абрис или план) местности с привязкой к реке, от которой его потенциальные владения и начинались. И не просто карта, а официально составленная и подписанная в губернской управе (еще четвертной, увы). С этими документами он и вернулся к Шольскому.
— Быстро же вы управились, — Сказал ему городничий: — Вот что значит, когда личный интерес есть.
— Не люблю откладывать дела, которые можно сделать сразу, — Попытался возразить молодой маг, но его собеседник лишь хитро улыбнулся:
— Земля казенная, а вы ее в частное поместье перевести хотите. Что же, законом не возбраняется. Но ее вам выкупать придется. Тарифы на этот случай Земельным министерством установлены.
Чего-то такого Петя и ожидал. Но совершенно не ожидал суммы:
— Получается пятьсот тридцать три десятины по сорок семь рубликов. Итого с вас в казну, — небольшая заминка: — Двадцать пять тысяч пятьдесят один рубль.
Нельзя сказать, что Петя к беседе совсем не подготовился. За время поездки успел с землемером наговориться, и цены на землю примерно знал.
— Помилосердствуйте, Иван Карлович! Какие сорок семь рубликов? Это же цена пахотной земли в Черноземье. А здесь тундра. Да Архангельская губерния вовсе в этот реестр не входит.
— Ну и что, что не входит? На что ориентироваться прикажете? Или вы хотите, чтобы вам эту землю даром отдали? Не положено!
Торговаться Петя не любил, но думал, что умеет. Все-таки в галантерейной лавке немало лет отработал. Но, похоже, купцам из Песта далеко до матерого чиновника, работающего с Северным завозом.
Самое обидное, что когда уже казалось, что договоренность достигнута, спор начинался заново, как только переходили к следующему пункту обсуждения. В смысле, вообще, сначала. И так три раза.
На первом этапе Пете удалось все-таки сбить цену с сорока семи рублей до семнадцати. Хотя такие неудобья должны были стоить вдвое дешевле. Но городничий уперся.
— Вы же там не просто жить собираетесь, но и разработки природных богатств вести. Траву свою целебную собирать. Или что вы там найти надеетесь…
Петя сразу же заткнулся. Точнее, поспорил еще для виду, но согласился, боясь спугнуть удачу. То есть договорился о том, что в документе на землю будет указано его право ее разрабатывать. Как в сельскохозяйственном плане, так и добычи недр.
Недоуменный вопрос про недра от Шольского, Птахин отразил заявлением:
— Есть у меня подозрение, что целебная трава в тамошнем болоте уже торфом стала. Очень уж ее мало на поверхности, не могла она такой магический фон дать. А добыча торфа — не что иное, как разработка недр.
Договорились.
Но тут встал опрос оплаты. Не было у Пети таких денег (чуть больше девяти тысяч требовалось). Зато были облигации Южного общества товарных складов. Ровно двести облигаций по сто двадцать пять рублей номиналом. Под десять процентов годовых, которые, правда, можно было получить только при погашении выпуска. То есть через четыре года с момента покупки. Но два года уже почти прошли.
Так что второй раунд переговоров шел по поводу того, сколько теперь такая облигация может стоить, если Птахин ими рассчитываться будет. И был он куда жестче, чем предыдущий. Ибо городничий увидел здесь вполне конкретную личную выгоду.
Петя считал, что облигация должны идти по сто пятьдесят рублей. То есть за номинал и дивиденды за два года. Но был поднят на смех. Обменять эти бумаги по номиналу можно только в конторе Южного общества, то есть в Тьмутаракани. В Государственном банке за них могут дать только по сто рублей, и ни о каких дивидендах речи идти не может.
В этом вопросе Шольский стоял насмерть, и Петя, в конце концов, решил уступить. Да, большой убыток. Но так из-за пяти тысяч рублей (даже четырех с половиной) можно потерять алмазное поле. А ведь уже те четыре камешка, что он там нашел, дороже стоят. Так что, скрепя сердце, вынужден был согласиться. Как и согласиться с тем, что городничий его облигации сам в деньги обратит. Тут все ясно было. Та разница в цене, что Шольский у него выторговал, именно ему и пойдет. Обидно, зато не надо отдельной взятки давать, и документы оформит быстро.
Вот тут Петя грубо ошибся. Молодость подвела, головокружение от успеха накрыло… Сам не мог бы сказать, как же он так лопухнулся.
Дело в том, что пачку облигаций он взял с собой на переговоры. И достал, намереваясь отсчитать нужное количество (девяносто штук). Но всего-то их было двести!
И с городничим буквально случилась истерика. От всех достигнутых договоренностей он решительно отказался. Не позволит он этой сделке осуществиться, и все тут.
В итоге, через два часа криков, стонов и закатывания глаз, пришлось отдать ему все облигации. Вместе с документом, подтверждающим их покупку у Южного общества товарных складов, а также то, что этих ценных бумаг куплено Птахиным было ровно двести.
За что Петино землевладение было увеличено до двух тысяч десятин («Цените, с большой скидкой вам их уступаю»). Какая скидка? Две тысячи по семнадцать рублей даже меньше, чем облигации через два года стоить будут. Только из этих денег почти половина Шольскому пойдет. Хорошо хоть, что межевые камни (именно камни, а не те времянки, что стояли сейчас) и их установку городничий обязался провести в течение месяца за казенный счет. Ну а документ на владение выдал уже на следующий день, не дожидаясь даже начала работ. Как оказалось, карта уезда у него в управе хранилась. С нее и сняли копию (точнее, с соответствующего ее фрагмента). И еще Петя на этот месяц официальный отпуск получил, за работами проследить, и начать возведение усадьбы. Правда, денег строить усадьбу у Птахина уже не было, но не это было главное. Лето наступило, можно и в палатке пожить. Главное — земля его. И алмазы его!