Она отмахнулась, но меня нарочито небрежный жест не обманул. Я слишком хорошо успела изучить жену брата — под ее напускным безразличием пряталась обеспокоенность и нервозность. А еще эта внезапно вспыхнувшая родственная любовь.
— У тебя все в порядке, Нэсса?
— Конечно, — капризно надула она губы. — Я просто спросила. Иди уж…
Стоило, наверное, задержаться, расспросить, выпытать, что там у нее случилось, но маг ждал, и я, пожав плечами, выскользнула за дверь. Потом поговорим.
День, действительно, выдался чудесным. Он начался необычно и необычно продолжился. Маг — спутник, маг — письмоносец, сумконосец, развлекатель и дорогоузнаватель. Почти невероятно!
Оказалось, Рик может быть не только настойчивым, раздраженным, оскорбительно злым, но и улыбчивым, остроумным, общительным и превосходным рассказчиком. Он больше не ухаживал, не намекал, не язвил — ни словом, ни взглядом, не позволял себе лишнего, и я постепенно, незаметно для себя, оттаяла. Через несколько часов мы уже беззаботно болтали, перескакивая с темы на тему. Только об Айтоне, Харт не хотел говорить, сразу замыкался и менял тему.
С Риком оказалось легко и весело, как с моими деревенскими приятелями, а еще он, как ни удивительно, напоминал мне Сэлна. Два совершенно разных мужчины — маг и аристократ, чужие друг другу, непохожие. Но было в их манерах, повороте головы, усмешке, неожиданно сведенных к переносице бровях что-то неуловимо общее. И это тоже невольно располагало к Харту.
В общем, расстались мы почти друзьями. Долгий день подходил к концу, а впереди ждала ночь и новая встреча с Айтоном, при мысли о которой в груди разливалось мягкое тепло.
«Жду тебя вечером, лисенок»…
Глава 10
Один шаг в распахнутые ворота — и меня обступила тьма. Схватила, завертела, пушинкой унесла прочь и отпустила уже в доме, бережно уронив в знакомые объятия.
— Найтири… — шепнула у моего виска пахнущая яблоками и костром хмельная осень.
Низкий вибрирующий звук ледяным ознобом пробежал по телу, впитался в кожу и растекся внутри горячей томительной негой. От этого убийственного сочетания тепла и холода сладко закружилась голова.
— Я скучал, лисенок. Весь день думал только о тебе, — последовало невероятное признание.
Сердце, пропустив удар, застучало часто-часто и так громко, что мне показалось, его удары гулким эхом разносятся по всему дому.
Айтон нежно провел костяшками пальцев по моей щеке, дотронулся до подбородка, поднимая его вверх. Наклонился, деля со мной следующий глоток воздуха, произнес близко-близко:
— А ты?..
Не успела ответить, зачарованно всматриваясь в сверкающие глаза, на дне которых плескалось расплавленное серебро.
Раскрытая ладонь легла мне на затылок, мягко толкая, и в следующее мгновение губы высшего уверенно поймали мои — подрагивающие, ставшие в это мгновение необыкновенно чувствительными. Прерывистое дыхание смешалось с моим, частым и неровным, язык быстро скользнул в приоткрывшийся рот, и аромат осени наполнил легкие.
Пошатнулась на подкашивающихся ногах, и маг крепче обхватил меня за талию, вжимая в себя так плотно, что я даже сквозь слои такой ненужной сейчас одежды, ощутила прикосновение его напряженной плоти. Мужчина подался вперед, слегка потерся о мои бедра, словно предлагая в полной мере понять, насколько мы подходим друг другу — сила и податливость, твердость и гибкость, тьма и свет, — и это движение отголоском огненного взрыва пронзило низ живота.
Стон, глухой, протяжный. Мой… высшего… не важно… Я поймала его краем туманящегося сознания и крепко вцепилась в плечи мужчины — единственную свою опору в этом исчезающем мире.
— Золотая моя девочка…
Снова срывающийся, рваный шепот.
Сильные руки подхватили меня, а потом на губы обрушился еще один поцелуй, лишая рассудка.
Кажется, мы разделись еще по пути в спальню, потому что на кровать я опустилась уже обнаженной, чтобы беспомощно задохнуться от прикосновения горячего и твердого нагого тела, накрывшего меня. Прохлада простыней… Жар его кожи… Пламя, сжигающее меня изнутри... Все то же немыслимое сочетание.
— Сегодня все будет иначе, лисичка…
О, да, сегодня все по-другому.
Мы целовались умопомрачительно долго, и с каждым мгновением пламя во мне ревело все сильнее, так, что вскоре я уже не слышала ничего, кроме этого рева, барабанящего в висках пульса и оглушающе громкого стука наших сердец. Настойчивые губы и обжигающий язык кружили голову, делая жажду прикосновений только острее. Я таяла от ощущения его гладкой кожи под пальцами и моего тела под его руками.
— Сахтар… Лис, ты сводишь меня с ума.
Выгнулась, подаваясь навстречу жадной ласке его губ. От лица вниз, к шее, потом к груди и дальше к животу, который уже сводило судорожными спазмами, а потом снова вверх — к ноющему в ожидании поцелуя рту.
Жадно вобрала его дыхание и только слегка дрогнула, когда мужская ладонь скользнула по телу, повторяя путь, что недавно проделали губы, но на животе не остановилась — спустилась ниже и легла между ног. Ощущение близости его тела, губ, языка, руки, проникшей меж бедер, окончательно свели с ума.
Легкие, дразнящие поглаживания… Еще раз… еще… И последние мысли улетучились, сменившись волнами наслаждения, которые заставляли тело снова и снова тянуться навстречу пальцам, что так умело ласкали, и тихо стонать, подбадривая, моля о большем.
— Ли-и-с, моя отзывчивая девочка, — низкий срывающийся голос, запутался в моих волосах. — Ты разделишь мои чувства?
Не сразу поняла, о чем он говорит, и маг настойчиво повторил:
— Хочешь ощутить, что я испытываю?
Хочу ли? Наверное
— Да…
В этот раз, и правда, все было иначе.
У меня перехватило дыхание, когда мужчина медленно двинулся вперед, остановился, подался назад и снова скользнул внутрь, погружаясь глубже. А потом…
Плавный рывок, соединивший наши тела, чуть заметный толчок в грудь, словно стук в закрытую пока дверь — и Айтон замер, ожидая чего-то. Лишь горячее дыхание обжигало мою возбужденную кожу.
Я первая сделала движение навстречу, принимая мужчину и все, что он может дать, и мой мир наполнился новыми небывало яркими ощущениями. Страсть, ненасытная жажда, яростное желание, нежность, удивление, восторг обладания…
Я потерялась в этом чувственном вихре, закружилась маленькой песчинкой, уже не различая, что переживаю я сама, а что ощущает он. Тело била крупная дрожь, под сомкнутыми веками вспыхивали и гасли сияющие звезды, Движения Айтона выбивали воздух из легких, эмоции выворачивали наизнанку, добирались до самой моей сути и сплавляли нас воедино. А пламя внутри ревело все яростнее, а потом взметнулось в последний раз, и я сгорела в ослепительной вспышке, перестала быть, чтобы через некоторое время осыпаться вниз невесомым пеплом.
***
Никогда не думала, что это так необыкновенно — спать рядом с мужчиной.
Просто лежать в кольце его рук и просто спать, сплетаясь друг с другом дыханием и чувствуя себя от этого в полной безопасности. А утром, еще полностью не очнувшись, на грани яви и грез, ощущать, как тебя теснее прижимают к горячему, сильному телу, а упругие губы нежно касаются виска, опущенных ресниц, кончика носа. И уже более голодно — щек, рта, шеи. Сонно выгибаться, подставляя себя под легкие, скользящие поцелуи, и, еще не открыв глаз, улыбаться новому дню. А иногда, проснувшись раньше, застать короткий миг расслабленно-беззащитного выражения лица, и навсегда запомнить, кто таится там, под маской «великого и ужасного» высшего мага.
Да, теперь я оставалась у Айтона до рассвета, и да, — полночи спала, уткнувшись в его плечо. Убаюканная ровным дыханием, согретая крепкими объятиями и окутанная ароматом осени.
Это было решение мага. Именно он настоял, чтобы я делила с ним сон, а не спешила домой сразу после свидания, и я без возражений подчинилась. Соглашение давало ему полное право распоряжаться моим ночным временем по собственному усмотрению. Так я объяснила себе свое поспешное согласие, стараясь не обращать внимания на радость, которая охватила меня после его слов.
Я вообще на многое не обращала внимания, в глубине души понимая, что долго это не продлится — у нас договор, который может закончиться в любую минуту. Не тешила себя напрасными иллюзиями, не строила планов, а просто чувствовала себя счастливой. Как ни странно это звучало.
Я, аристократка, единственная дочь главного советника покойного короля Варрии, стала любовницей врага, захватчика покорившего нашу страну. Более того, даже не мага — высшего. Была с ним близка, делила ночи, сладкий сон, торопливый завтрак, прощальный поцелуй и при этом испытывала удовольствие.
Связь, на которую я пошла под давлением обстоятельств, которую боялась, стеснялась и упорно называла про себя работой — чтобы не было слишком уж стыдно и унизительно — подарила мне нежданное счастье. И я, как скупой ростовщик, старательно собирала крупицы этого самого счастья, не желая терять ни мгновения. И так ясно, что оно скоро закончится.
День делился теперь не на ночь и день, а на «вместе» и «порознь». И что бы я ни делала, чем бы ни занималась, считала часы до следующей встречи. До того мига, как увижу высшего, прижмусь крепко-крепко, подставлю губы его нетерпеливым губам, услышу нежное:
— Я скучал, лисенок.
И отвечу, жмурясь от счастья:
— Я тоже...
Я верила словам Айтона. Его взгляду, который он не отводил ни на миг. Его прикосновениям, жадным поцелуям, страсти, которую мы снова и снова делили на двоих. Его нежеланию отпускать меня и стремлению видеть, как можно чаще. И эмоциям, которые стали нашими общими — в них с каждым днем чувствовалось все больше нежности, тепла и какого-то удивленного трепета. Я знала, что нужна ему, действительно нужна, и большего мне не требовалось. Не думала о том, что ждет впереди, просто наслаждалась тем, что имею сейчас.
Я словно отгородилась от окружающего мира тонкой размытой пеленой. По эту сторону были мы с Айтоном, по другую — все остальные.