Где-то через час вернулся Серж и приготовил нормальный ужин. А когда стемнело, пришла посылка от клошаров.
– Вот… – Умник положил на ковер в гостиной несколько тяжелых и объемных свертков из брезента.
– Посмотрим… – я срезал складнем бечевку. – Не понял. Что за…
А удивляться было чему. Передо мной лежала богато украшенная гравировкой охотничья двустволка с горизонтальным расположением стволов, к которой зачем-то присобачили оптический прицел. Надо сказать, вполне современный по виду. Только с корпусом их анодированной бронзы.
Умник растерянно пожал плечами:
– Сказали, пока только это. Но будут искать дальше.
– Вот же черт… – я взвесил тяжеленное ружье в руках и, обратив внимание на картонную коробку в свертке, вытащил из нее патрон с длинной толстой гильзой и пулей со срезанным кончиком. – Ну ничего себе! Какой же это калибр?
После детального осмотра выяснилось, что клошары подогнали мне двуствольный охотничий штуцер от фирмы «Верней-Каррон» под жуткий патрон калибра .375 Голанд-Голанд Магнум. Твою ж мать, да им не людей, а слонов валить впору.
– А что не так? – Лили провела пальчиком по прикладу из темного, словно святящегося изнутри ореха. – Прицел есть. Стволов даже два. И красивый…
Я едва не плюнул от досады и сунул штуцер ей в руки.
– Ну и как тебе?
– О!
– Вот-вот. Во-первых – он весит как две армейские винтовки, во-вторых – с таким калибром и без дульного тормоза я даже представить боюсь, какая будет отдача. И в-третьих – патронов всего десять, а мне только для пристрелки этого чудовища понадобится в два раза больше. В общем, все плохо. Что там дальше?
Дальше оказалось еще хуже.
Я заказывал германские пистолеты-пулеметы. Память подсказала, что дойчи уже вовсю их пользовали, как раз на французском фронте. Но взамен получил всего лишь австрийские пистолеты «штайр»17. Общим числом три. Правда, все с приставными деревянными прикладами, удлиненным стволом, режимом автоогня и целым мешком патронов в обоймах.
А вдобавок чертовы бомжи отгрузили уж вовсе жуткое угребище, под названием ручной пулемет системы Шоша. Ну и на хрена мне эта дура весом в добрый пуд? Ну, не пуд, а чуть меньше, но все-таки.
– Ух ты… – восхитился Умник и повел стволом пулемета по сторонам. – Мне уже нравится. А как из него стрелять?
– Kakom k werhu… – буркнул я. И тут же перешел на французский язык. – Чего пялитесь? Тащите эту рухлядь на кухню. Будем учиться ее разбирать и чистить. А потом покажу вам, как работать группой в помещениях. Черт… а это что? Гранаты? Опять немецкие? Твою ж мать…
Скажу сразу, до лестниц не дошло. Потому что с оружием мы провозились почти до утра. Гребаные раритеты…
Утро тоже на задалось.
На улице разгулялась настоящая буря. Ливень пополам с градом с грохотом долбил по мостовой, а ураганный ветер гнул верхушки деревьев и рвал черепицу с крыш. Настоящий армагедец, мать его. На этом фоне у меня так дико разболелась голова, что в глазах все поплыло. Видимо, сказались контузии поручика, из-за которых в свое время он и провалялся по госпиталям пару месяцев.
Разозлившись на весь свет, я не стал завтракать и погнал личный состав в канализацию, испытывать арсенал.
К счастью, едва спустился под землю, башка сразу перестала болеть, а потом пришло в норму и настроение, потому что «штайры» оказались вполне пристойными машинками. Низкий темп стрельбы и большая масса оружия давали довольно неплохую кучность в автоматическом режиме, а одиночными так вообще выше всех похвал. Правда, все эти достоинства здорово портило дурацкое обойменное заряжание и излишне мощный патрон, но тут уж ничего не сделаешь. Ничего лучшего у нас нет. И не будет, судя по всему.
Из чуда французской оружейной мысли я отстрелял всего пару магазинов и тоже остался доволен. Ну как доволен… Только тем, что осечек и прочих затыков в работе автоматики не случилось. А так, ну его в баню. Пусть лежит, благо жрать не просит.
Штуцер даже пробовать не стал. Нужной дистанции в подземелье так и не нашлось. А попусту жечь патроны себе дороже. Да и оглохнуть немудрено. До сих пор от пальбы из пистолей в ушах звенит. Распогодится, буду искать подходящее место за городом, а пока есть чем заняться.
Остаток дня провел, гоняя личный состав по дому словно сидоровых коз. Образцовых штурмовиков из них так и не сделал, и вряд ли когда-нибудь сделаю, но простейшие азы вбил. Верней, не то чтобы вбил, для этого даже месяца категорически мало, а просто объяснил, но все равно уже легче.
В общем, лег спать с чувством выполненного долга…
Глава 10
Как бы ни странно это звучало, с пристрелкой штуцера помогла Лили. А если точнее, она надоумила, как это сделать.
Едва начало рассветать, Воробышек заявила, что ей срочно требуется удовлетворить свои художественные потребности.
– С ума сошла? – отчаянно зевая, запротестовал Серж. – Темно еще…
– Ничего не хочу знать, – отчеканила Лили. – Если ты забыл, соседи привыкли, что когда я в Марселе, то каждый день хожу на берег рисовать. Между прочим, с тобой вместе. Так что не стоит их разочаровывать. А если кто-то… – девушка лукаво улыбнулась и посмотрела на меня, – хочет пострелять, то я знаю подходящее место. Только оденься приличней. Загулявшие на берегу матросы не особо интересуются искусствами.
– И куда мы собираемся?
– Совершим небольшую прогулку по морю. На один необитаемый остров. А там хоть из пушки пали, все равно никто, кроме чаек и бакланов, не услышит. Обещаю, не пожалеешь, мы прекрасно проведем время. О, какие там прекрасные виды! Так и просятся на полотно. Только надо побольше еды с собой взять и пледы.
– Угу…
Шмотья я накупил целый тюк, так что сменить образ не составило особого труда. Туристические ботинки, вельветовые бриджи с шерстяными гетрами, толстый свитер ручной вязки под горло и просторная драповая куртка с большими накладными карманами в стиле: я у мамы художник. Образ завершил намотанный на шею двухметровый вязаный шарф и беретка блинчиком с напуском на ухо. Вылитый Гоген, черт бы его побрал. Интересно, а я рисовать умею? А вдруг? Надо будет попробовать. Ладно, раскатал губу, марш собираться…
Так, разобранный штуцер в чехол для мольберта, «кольт» в кобуру, «маузер» со складнем в карманы, а «штайр» с патронами в сумку с кистями и красками. Немного практики не помешает. Больно уж патрон мощный, никак не приноровлюсь. Вроде все.
– Тебе идет, Алекс, – Лили заглянула ко мне в комнату и застенчиво улыбнулась. – Эй, ты чего такой угрюмый?
– Нам не стоит светиться в городе.
– Не беспокойся, – девушка заботливо поправила на мне шарф. – Корсиканцев и полиции много в порту и на подходах к нему, но нам туда и не надо. Спустимся к морю напрямую.
– Надеюсь.
Особых положительных эмоций от прогулки я не испытал. Какие уж тут эмоции, если тебя все вокруг ищут. И не для того, чтобы радостно обняться. Как под прицелом идешь, от каждого звука шарахаешься. Если бы не настоятельная потребность пристрелять винт, я бы даже шагу из дома не сделал.
В общем, добрались и ладно.
Дальше Лили арендовала на маленьком рыбацком причале прогулочный моторный катерок, а после того, как мы погрузились, сама стала за штурвал и ловко отчалила от берега.
Буря закончилась еще ночью, стало гораздо теплей, на море наступил полный штиль. Курилась дымкой темно-свинцовая вода, мерно постукивал моторчик, по левому борту проплывали величественные пейзажи Марселя. Путешествие проходило довольно комфортно, но все равно я не чувствовал себя в своей тарелке. Что, в свою очередь, привело к очередному любопытному выводу. Скорее всего, в своей прошлой жизни меня ничего не связывало с морем. А значит, принадлежность к спецподразделениям военно-морского флота отпадает сразу. Не моряк ни разу. Сапог, одним словом. Так, кажется, мореманы сухопутных крыс называют.
– По левую сторону гавани, вон там, на мысу, видишь? – Серж добровольно взял на себя обязанности экскурсовода и болтал без умолка. – Это форт Святого Иоанна. А по правую – форт Святого Николая. Но он был построен позже, чем первый. А выше него дворец Пале-дю-Фаро. А это… если не ошибаюсь, базилика…
– Базилика Сен-Виктор, – не отрываясь от штурвала, подсказала Лили. – Пятый век. Названа в честь принявшего христианство римского солдата Виктора.
– Размололи между жерновами страдальца, – подхватил Серж. – А впоследствии признали святым. Святым Виктором.
Я слушал их и не мог отделаться от чувства, что Умник и Воробышек ненастоящие анархисты. До встречи с ними воображение рисовало мне последователей мамы-анархии как истеричных, унюханных кокаином персонажей, с длинными слипшимися в сосульки патлами и с дымящимися бомбами в руках. А эти… Эрудированные и веселые ребята, конечно, со своими захерами в голове, но полностью адекватные. Что не может не радовать. Еще мне фанатиков не хватало.
– А это что? – я ткнул рукой в приземистую крепость на большом острове по правому борту нашего катера.
– Это тот замок, в котором никогда не сидел Дантес, – с готовностью сообщил Умник и, картинно отмахивая рукой, процитировал: – Чернее моря, чернее неба поднимался, как призрак, гранитный гигант, выступающие скалы которого казались руками, протянутыми для того, чтобы схватить свою жертву». Помнишь?
– Замок Иф, что ли?
– Ага. А мы направляемся на остров, на который Эдмон никогда не добирался при побеге, – Серж радостно заржал. – Кстати, старина Дюма наврал в своей книге. Остров Тибулен не в миле от замка, а в добрых пяти. Так что наш несчастный морячок просто не смог бы доплыть к нему. Особенно в феврале.
Меня эта информация заинтересовала совершенно в другом ракурсе. Над водой звук разносится гораздо дальше, чем на суше. Так что не факт, что наши пострелушки состоятся. Еще не хватало какую-нибудь водную полицию привлечь стрельбой. Вот как-то не вызывает у меня такая перспектива особого энтузиазма. Н-да, ситуация, однако…