Итак, совершенно ясно: я – русский. Верней – россиянин. Потому что могу быть как татарином, так и… евреем, к примеру. Увы, память настоящей национальности не подсказывает. Да и не особо важно на данный момент. Но то, что из России – это точно. Такого даже при полной амнезии не забудешь. Генетически вложено.
А еще ясно, что я не на родине. А это значит, на вражеской территории. Да, именно на вражеской, потому что всяких там французов, бриттов и прочих европейцев, не говоря уже за партнеров из-за океана, мать их так, я друзьями никогда не считал и не считаю. Не простых людей, а их государства. Да и с простым людом очень неоднозначно. А это значит, надо вести себя, как в тылу у врага.
Налицо два мертвеца и я, слабый, как кутенок. Без единого документа. Да еще без памяти и вдобавок россиянин. Что из этого следует, надеюсь, ясно? И не надо мне протирать о верховенстве закона на Западе. Назначат козлом отпущения в угоду какой-нибудь политической ситуации и даже не поморщатся.
Да, все плохо. Даже не плохо, а вообще сплошное дерьмо. Хотя и положительные моменты присутствуют. Я жив, меня еще не замели, и, черт побери, языками владею. Французским и русским – а это уже немало.
Не знаю, кто я на самом деле, но интуиция подсказывает, что надо валить из этой конуры. И чем быстрее – тем лучше. В идеале, в направлении посольства России. Но сначала – трофеи.
– Вперед! – скомандовал я сам себе, закрыл дверь, едва не вырубаясь от слабости, припер ее тумбочкой, после чего принялся обыскивать визитеров.
Тот факт, что они уже были трупами и безбожно смердели, как ни странно, меня никак не взволновал; что привело к довольно полезному выводу. Какому? Тут всего два момента: либо у меня психика наикрепчайшая, либо… либо привыкший. Н-да… даже не знаю, какой из этих вариантов предпочтительней. Вот как-то не улыбается неожиданно прозреть и вспомнить, что был патологоанатомом. Или киллером. А вообще, плевать. Хоть гинекологом. Лишь бы вспомнить.
Быстро обчистив карманы непрошеных гостей, я сложил всю добычу в кучку и, переждав очередной приступ кашля, приступил к досмотру.
Как назло, документов ни у одного не оказалось. А вот остальное… Остальное все еще больше запутало. Но обо всем по порядку.
Первым делом осмотрел оружие. Очень скоро выяснилось, что все стреляющее железо было жутко архаичной конструкции и неизвестных мне моделей, но после поверхностного изучения маркировки стало ясно, что стволы тоже родом из Франции. Или Бельгии. Увы, точнее не разобрался.
Немного подумав, я тщательно стер с револьвера отпечатки пальцев и вложил его в руку амбала, потом повторил процедуру с пистолем и щеголем – пусть полиция поломает голову, кто кого завалил. Плохо в деревне без обреза, но попасться с «мокрым» стволом еще хуже. В общем, сами понимаете. А вот большой складной нож, с фиксатором клинка, очень смахивающий на испанскую наваху2, присвоил. Не бог весть что, но оставаться совсем без оружия не годится.
Теперь бумажники…
В бумажниках оказались деньги. Купюры и несколько монет, общей суммой в триста восемьдесят франков. Я не особо удивился, разобравшись, что это французская валюта, но год выпуска банкнот…
– Тысяча девятисот пятый? – не веря своим глазам, глянул купюру на свет. – И они еще ходят? Ни одной даты позже четырнадцатого года двадцатого века. Что за бред? Да и почему франки? Стоп… а что тогда у лягушатников? Ну не марки же или как там их… гульдены, что ли. Евро! Вот что! Ладно, пока примем как данность и проведем легкую экспроприацию.
В лопатниках оставил немного мелочи и вернул их обратно в карманы гостей. Пусть в случае чего докажут, что я что-то брал.
Закончив с досмотром, набросил на себя куртку, висевшую на вешалке, и напялил кепку, фасона а-ля Гаврош. Вещи оказались донельзя затасканные, но одежка гостей была вся заляпана кровью и дерьмом, поэтому с желанием прибарахлиться трофейным гардеробом пришлось расстаться без сожаления. Единственное, сделал исключение для обуви, позаимствовав у Анри добротные полуботинки на меху, к счастью, оказавшиеся мне впору. И щегольские перчатки из лайки с теплым шерстяным шарфом вдобавок.
Пока справлялся, совсем выбился из сил. Пришлось присесть и немного передохнуть. А когда уже совсем собрался уходить, случайно обнаружил под набитой соломой замызганной подушкой еще один револьвер.
– Откуда ты здесь, дружище? – недоуменно пробормотал я, разглядывая потертый «наган»3. – И патронов полный барабан. Н-да… Загадка на загадке…
Но времени долго раздумывать не было, поэтому я сунул его в карман и шагнул в коридор.
И нос к носу столкнулся с пухлым коротышкой в вязаном колпаке и потертом, некогда парчовом, домашнем халате.
– Месье Денисофф? – выражение лица у толстячка было такое, словно он встретил живого мертвеца. – Но вы… вы…
– Что? – вздрогнув от неожиданности, грубо поинтересовался я.
Не понял, почему Денисофф, а не Аксакофф? Под чужой фамилией здесь скрывался?
– Ничего, ничего, – затараторил коротышка, зачем-то кивая мне при каждом слове. – Рад, что вы пошли на поправку. Очень рад. И да… тут вами интересовались два господина…
– Это мои друзья. Я с ними уже пообщался.
– Я так и понял, – мужик еще раз кивнул и вдруг состроил скорбную рожу. – Месье Денисофф… со всем моим уважением, но вынужден напомнить вам о некой задолженности за постой.
– Сколько?
– Пятьдесят франков, – быстро доложился толстяк. – Не могли бы вы покрыть хотя бы часть этой суммы… так как… сами понимаете…
– Держи, – не глядя, я выудил из кармана купюру и сунул ему в руку.
– О! – коротышка буквально расцвел на глазах. – А может, еще авансом за следующий месяц?..
– Завтра, – коротко оборвал я его. – Завтра вечером. Устроит?
– Конечно, конечно! Прислать служанку для уборки комнаты? Белье сменить?
– Не сейчас. Позже.
– Позже так позже! – покладисто согласился хозяин и едва ли не вприпрыжку припустил от меня по коридору. – Удачного вам дня, месье Денисофф. Удачного…
– Черт… – Этот короткий диалог забрал у меня все оставшиеся силы, и, чтобы не упасть, пришлось опереться плечом об стену. – Да что со мной? Простудился? Воспаление легких? Когда успел? Впрочем, по сравнению с остальной хренью, это мелочи. Сука, быстрей бы попасть в посольство. Там и доктор должен быть. Плевать, что нет документов. Есть какое-то остаточное чувство, что меня не пошлют с налета на хрен. Совсем наоборот, примут со всем уважением. Почему так? А черт его знает, но чувство есть. Видать, непростым человеком был до того, как вляпался в этот дерьмо. Ладно, вперед.
Поплутав немного по коридорам, я, наконец, оказался перед дверью на улицу. Мысленно перекрестился и взялся за ручку.
«Ну, с Богом!..»
Признаюсь, в чем-то я уже был готов к тому, что увидел на улице: амнезия амнезией, а способность сопоставлять факты все-таки никуда не пропала. Но действительность оказалась куда страшней предположений. Сами посудите: запряженные ломовыми битюгами телеги, разносчики товара с лотками, старомодно наряженный народец, вместо неоновых огней вездесущей рекламы какие-то архаичные вывески, а единственный попавшийся на глаза автомобиль прямо олицетворяет собой первые шаги автопрома. И, черт побери, нет никаких ниггеров, уже ставших визитной карточкой Западной Европы. Хотя нет, пара промелькнула, но скрылись с глаз так быстро, как будто за ними по пятам гнались орды куклуксклановцев. И выглядели соответственно; вылитые жертвы расизма.
Твою ж мать! Чувство было такое, словно я попал на съемочную площадку фильма о дореволюционном периоде. Или в хронику начала века.
Особо подчеркивал впечатление тот момент, что на улице стоял жидковатый туман, хорошо разбавленный угольным дымом из многочисленных труб на крышах домов, и то, что райончик, судя по всему, был не из процветающих, если не сказать глубоко депрессивный. Залитая помоями и лошадиным дерьмом мощенная камнем мостовая, дикая вонища, всеобщая убогость и лишенные радостного одухотворения рожи обывателей прямо на это намекали.
Каким-то загадочным образом, не умудрившись опять хлопнуться в обморок от таких-то прекрасных впечатлений, я огляделся и побрел по улице.
Разобраться в произошедшем даже не попытался: потрясение оказалось слишком уж сильным. Тут не до анализа – не свихнуться бы. Да и организм отчаянно сбоил, заставляя в первую очередь следить за тем, чтобы оставаться по эту сторону сознания.
«Для начала надо отвалить подальше от трупов… – вяло размышлял я, шлепая по жидкой грязи. – Все остальное потом. Потом…»
Так и тащился куда глаза глядят. Силы иссякали с каждым шагом. Как физические, так и душевные. Вдобавок наступили сумерки, сильно похолодало и меня стал пробирать дикий озноб. Стуча зубами словно припадочный, в надежде обнаружить место, где можно хоть немного согреться, я огляделся по сторонам и направился к какому-то заведению, где на обшарпанной вывеске пара пышных девок зачем-то задирали на себе кружевные юбки. Что-то глубоко внутри подсказывало, что именно туда мне и надо.
Швейцар на входе, могучий пожилой бородач в полинялой ливрее с облезлыми галунами и протезом вместо левой ноги, как-то странно покосился на меня, но останавливать не стал и даже открыл дверь.
Отчаянно надеясь, что это гостиница, я прошел по коридору и в холле наткнулся на представительную дамочку, очень похожую… на… на… бордель-маман, что ли?
– Алекс? – дама, подслеповато щурясь, уставилась на меня. – Ты?
– Наверное, – честно признался я.
И вырубился.
Глава 2
– Ну что могу сказать, мадам Минаж… – солидно и обстоятельно басил чей-то мужской голос. – Судя по всему, кризис миновал, осложнений я не наблюдаю…