Едва переступил порог комнаты, как тут же схлопотал чем-то тяжелым по голове.
Звонко брякнулась об пол лампа, ноги мгновенно стали ватными и отказались держать тело. Я рухнул на пол, но, как ни странно, сознания не потерял, хотя с трудом воспринимал действительность.
На ковре заплясали веселые язычки пламени, чей-то голос раздраженно прошипел:
– Марио, Лука, вяжите этого урода. Да прибейте сначала хорошенько, чтобы не трепыхался. Джанни, осел, не стой, туши огонь, не хватало еще сгореть. Святая Мадонна, с кем приходится работать, одни идиоты…
Тут же мне в скулу врезалась чья-то нога. Клацнули зубы, в глазах вспыхнул ослепительный фейерверк. Следующий удар пришелся в бок и отбросил к стене. Едва не заорав от острой боли в ребрах, я воспользовался моментом и сунул руку в карман.
– Ну что, сын шлюхи, допрыгался? – в глаза ударил яркий луч света.
«Сам ты шлюха…» – я снял большим пальцем предохранитель и, не вынимая из кармана пистолета, дважды нажал на спусковой крючок.
Раздался приглушенный треск, нависающая надо мной темная фигура завалилась набок. Я выхватил пистолет и, с трудом различая в темноте остальных, выстрелил по ним еще четыре раза.
Бабахнули ответные выстрелы. Над головой в стену с треском влепилась пуля. Вторая ударила куда-то в плечо, мгновенно парализовав левую руку. Отчаянно стараясь не потерять сознание, я перекатился в сторону и, целясь по вспышкам, дострелял магазин.
Сухо щелкнул боек, наступила мертвая тишина, прерываемая чьими-то судорожными вздохами. Скрипя зубами от боли, я встал на колени, здоровой рукой подобрал фонарик и провел им по комнате.
Луч света выхватил лежащие на полу тела.
– Раз, два… – сначала я не поверил своим глазам. Каким-то чудом мне удалось завалить всех четверых корсиканцев. Двое из них были еще живые: первый, сжавшись в позе эмбриона, тихонько скулил, а второй сучил ногами как заведенный и хрипло сипел, пуская ртом кровавые пузыри.
– Черт… – спохватившись, я схватил с пола чей-то револьвер, шарахнулся в угол и взял на прицел входную дверь, справедливо полагая, что на звуки пальбы вполне может пожаловать еще кто-нибудь из оставшихся на улице мафиозо.
Едва успел досчитать до десяти, как в коридоре послышались осторожные шаги.
– Лино, Марио, что тут у вас? – подрагивающий от напряжения голос принадлежал совсем молодому пареньку.
«Зря ты сюда пришел…» – я подождал, пока он покажется в проеме, и выстрелил.
Оглушительно грохнуло, револьвер оказался впечатляющего калибра. Гость согнулся и плашмя рухнул на ковер.
Подождал еще пару минут, никого больше не дождался, едва волоча ноги, добрел до входной двери и запер ее на засов. Потом вернулся к себе в комнату и ощупал рану. Пуля попала чуть левее плечевого сустава, выходного отверстия не было, зато я ощутил твердый шарик под кожей на спине. Рана кровила, но не сильно, видимо, пуля не задела крупные сосуды.
В глазах стоял розовый туман, во рту все пересохло и отчаянно тошнило. Шипя от боли, плеснул самогона на рану, туго перевязался простыней, а потом потащился в туалетную комнату, нашел в шкафчике флакончик лаудаума и сделал из него два больших глотка.
Почти сразу же стало гораздо легче: в голове немного прояснилось, а боль притупилась.
Над дальнейшими своими действиями почти не раздумывал. Тут не думать надо, а валить. Как можно быстрее и как можно дальше. Минут десять у меня есть, но не больше. Ночная пальба по-любому подняла на уши соседей. А значит, полиция в пути. Или вот-вот собирается выехать. Но ничего, должен успеть.
Раненых добивать не стану. Сами сдохнут. А если не сдохнут, пусть объяснят фликам, какого черта сюда полезли. «Тревожный чемоданчик» собрал уже давно. В нем ничего лишнего: все наличные средства, «штайер», полные обоймы к нему, патроны к «кольту» и «маузеру», на этом все. Тяжеловато, но должен унести.
Пока одевался, снова разбередил рану, пришлось опять глотнуть настойки опия. Подхватил саквояж и вышел во внутренний дворик. С мыслью уйти в канализацию сразу попрощался. Со свежим ранением там делать нечего. Живо закончишь, как Серж. Тогда куда? Остается только один вариант. Авось не прогонят.
Перелезть через забор оказалось еще той задачей, но с грехом пополам справился. Через несколько сотен шагов запал почти полностью иссяк, пришлось опять воспользоваться наркотой. О том, что предстоит тащиться в другой квартал, старался не задумываться, радовался каждому шагу.
Не знаю, как я добрался к дому цветочниц. Не иначе с божьей помощью. Поднимался вверх по лестнице уже только на морально-волевых.
Мерзкий треск ручного звонка, отдающийся в ушах гигантскими тамтамами.
Почти сразу же за дверью послышались легкие шаги и встревоженный голос Ульяны.
– Кто там?
– Я…
– Вы? – Заскрежетал замок. – Вам не кажется, Алекс, что вы выбрали неподходящее время для визита? – закутанная в платок поверх ночной рубашки Ульяна сурово прищурилась, но тут же смягчилась голосом: – Ой… что с вами?
– Извините… – через силу выдавил я из себя, и чтобы не упасть, прислонился к стене. Но устоять все же не получилось, в голове опять полыхнули звездочки, и я благополучно улетел куда-то в темноту.
Очнулся от того, что дьявольски пекло в носу. Открыл глаза и обнаружил себя на том же диване, в котором недавно прятался от полиции. Рядом на стульях чинно сидели Аглая с Ефросиньей и в две руки совали мне под нос ватки с нашатырем. Увидев, что я открыл глаза, они дружно завопили:
– Уля, Уленька, господин Аксаков пришел в себя!
– Да-а-амы… ааа-пчхи… – не удержавшись, я чихнул и опять едва не потерял сознание от боли в плече. – Х-хватит…
– Ой, простите, – девочки дружно спрятали руки с ватой за спину.
– Вы очнулись, – в комнате появилась Уля, – это хорошо. А теперь извольте объясниться, Александр Александрович, – выражение на ее лице никак нельзя было назвать приязненным ко мне. – Надеюсь, те, кто вас так отделал, не придут сюда следом?
– Нет. Их уже нет… – с трудом выдавил я из себя. – Прошу прощения. Я сейчас же покину вашу квартиру…
И сделал попытку сесть. Но близняшки тут же вцепились в меня, не давая встать и гневно смотря на сестру.
– Пока оставайтесь… – нехотя смягчилась Ульяна. – Давайте посмотрим, что с вами. Глаша, Фрося, живо несите таз с теплой водой и чистые полотенца. Сесть сможете? Тогда садитесь…
Надо сказать, что осмотр не отличался особой деликатностью. Уля действовала умело, ловко, но жестко.
– Череп целый, хотя головные боли вам надолго обеспечены, лицо – тоже ерунда, разве что придется слегка спустить кровь из гематомы, – безапелляционно заявила она по итогам. – С ребрами хуже, без надломов, скорее всего, не обошлось. Но обойдемся тугой давящей повязкой. А вот пулю придется доставать.
– Простите, Ульяна, вы собираетесь сделать это сами? – от такой решительности мне стало немного не по себе.
– Да, сама, – решительно отрезала девушка. – А что, есть какие-то другие варианты?
– Да, да, Уля может! – с готовностью подтвердила Глаша. – Если бы вы знали, как она ловко потрошит птицу.
– И рыбу! – добавила Фрося, тщательно пряча улыбку.
– Вы еще здесь? – строго повела бровью Ульяна на сестер. – Брысь… – потом извиняюще улыбнулась и добавила: – Они шутят. Хотя кое-какой опыт у меня действительно есть. В свое время я посещала курсы медсестер и на фронте несколько раз пришлось ассистировать при операциях. Так что особо не переживайте. Медицинских инструментов у меня нет, но кое-что подходящее найдется. Сейчас я займусь стерилизацией, а вы лежите.
Пришлось смириться. Другого выхода у меня в любом случае сейчас нет.
Саму операцию описывать нет нужды. Приятного, конечно, мало. Не орал, но кусок деревяшки зубами едва не перекусил. Пулю Ульяна извлекла довольно быстро, гораздо дольше чистила и зашивала рану. К концу экзекуции я так вымотался, что заснул, даже несмотря на дикую боль. Правда, был сразу же разбужен – близняшки заподозрили, что я умер, и подняли панику.
В общем, все закончилось благополучно. Пока благополучно.
Несколько суток после операции меня трепала жестокая лихорадка. Поднялся сильный жар, рана воспалилась, думал уже все, отвоевался поручик. Уля и ее сестрички постоянно находились со мной, отпаивали бульонами и травяными отварами и все-таки выходили. На исходе четвертого дня температура спала, я наконец заснул, а еще через сутки проснулся почти здоровым. Ну как здоровым… рана закрылась, лихорадка прошла, но сил едва хватало, чтобы самому ходить в отхожее место.
В Марселе тем временем ввели комендантский час, к патрулированию привлекли армию. Полиция люто свирепствовала, активно пополняя ряды сидельцев в местной тюрьме. И пользуясь моментом, накрыла все злачные места в городе.
Вдобавок разразился грандиозный скандал. Глава полиции дал интервью, в котором пространно намекнул, кого считает виновником ряда нашумевших убийств, и пригрозил положить этому конец, кто бы ни стоял за этим. Одновременно с интервью в городской газете вышла большая статья, где журналисты очень толково расшифровали слова Шарля де Голара и провели свое расследование, прямо указывающее на Корсиканца, как на главный источник городских неприятностей. Статью перепечатали несколько столичных газет, правда, на этом все закончилось. Франциско Неро сразу же выступил с гневным опровержением, после чего обвинения в его адрес на страницах прессы быстро исчезли.
И самое интересное: из меня журналюги сделали народного героя. Мол, некий неравнодушный гражданин борется в одиночку с преступностью. Даже специальную колонку организовали, под названием «Хроники тайного Мстителя», где публиковали разные небылицы, списывая на меня все, что происходило криминального в городе и мало-мальски подходило под тему.
Ну что могу сказать… Насколько я понимаю, лейтенант-колонель де Голар просто пользуется мной, чтобы наклонить Корсиканца. То, что «мститель» еще на свободе, как раз в его интересах. А вдруг все-таки доберется до главмафиозо и решит за него все проблемы? Да уж… Но ладно, главное, я еще жив и на свободе.