Удивительно, но Энгард нашел в себе силы отвесить прощальный поклон.
Эпилог
– Невероятное дело, – задумчиво произнес Иллари, подбрасывая на ладони тяжелый зеленоватый кинжал. – Так ты говоришь, что взял эту штуку у одного из убитых на мельнице?
– Я уже видел похожий, – вздохнул я, – в подвале у Энгарда. Точнее, в их загородной усадьбе. Там еще был шлем – шлем муарор…
– Мы с Эйно обсуждали эту находку, – Иллари пыхнул трубкой и рассеянно поглядел в иллюминатор. – Подозрения, что муарор неоднократно посещали нашу планету, появились очень давно, но они основывались лишь на слухах, не более. Та находка послужила доказательством. Боюсь, что это, – он указал на кинжал, – тоже доказательство.
– Джардеш? – спросил я.
Иллари помедлил с ответом.
– Ну а кто же еще.
– Как же он с ними связался?
– Не он с ними, а они, и явно через кого-то из торговцев. Цель вполне понятна: по существующим законам они могут застолбить свой интерес к нашей планете только в том случае, если мы призовем их сами. Но не частное лицо, конечно… я теперь начинаю думать, что заговор – только ширма. На самом деле все гораздо глубже.
– Зачем мы им нужны? – изумился я. – Они странствуют среди звезд, а мы?..
– О-о, это дело серьезное. Видишь ли, муарор изолированы. У них нет ни друзей, ни союзников, поэтому их статус равен, в сущности, нулю. Они ведут весьма ограниченную торговлю, буквально каждая сделка обсуждается Контролем, и, собственно, разрешение на сделку дается далеко не всегда. Появление союзников – а ведь у нас в Контроле статус пусть и странный, я даже слышал определение «беспрецедентный», но высокий – сразу повышает их престиж, они как бы выходят из замкнутого круга. К тому же у нас тут тоже есть чем торговать! Но понимаешь, Мат, есть законы, нарушать которые – себе дороже. Да и потом: только глупец становится на сторону неудачника, верно? Теперь мне понятна и роль Уннаса.
Переворот должен был привести на трон болвана, который ради золота станет дружить хоть с самим Гудамой, а отец Уннас, как лицо духовное, выступал в роли ярмарочного зазывалы. Для Контроля, видишь ли, это почему-то очень важно. Представителей духовных кругов они ценят гораздо больше светской власти.
Джардеш, конечно, все это знает не хуже остальных, поэтому его расчет был безупречен. Вот только жадность…
– Ты имеешь в виду Череп? Но мне теперь кажется, что Эйно и Монфор были бы убиты вне зависимости от того, раздобыли бы мы Череп или нет.
– Может быть, и так, но Джардешу хотелось всего и сразу. Ты же сам видишь, что заговор был подготовлен довольно слабо. Много ненадежных звеньев, много болтливых языков. Да и с Энгардом ему, бедному, ну совсем не повезло. Если бы не любопытство графа Дерица, ты вряд ли смог размотать почти весь этот клубок.
Конечно, – Иллари коротко хохотнул и подлил себе вина, – кто мог подумать, что в пеллийской столице встретятся двое друзей – мальчишка-Посредник и юный граф, одержимый манией спасти свои денежки? Да еще и Монфор… Что дало его убийство?
На первый взгляд, да, эффект, конечно, был, но в итоге? Парни Джардеша – а я, кстати, уверен, что в столице орудовали люди из его свиты, – были настолько неосторожны, что привлекли к себе внимание профессиональных сплетников, дальше Энгард где-то что-то услышал, ему стало интересно, и пожалуйста: в руках у вас оказались те самые бумаги Монфора.
– И во всем виновата сломанная мачта, – усмехнулся я.
– Ну, – развел руками Иллари, – мачты иногда действительно ломаются. В сущности, одна случайность не привела бы к таким ошеломляющим последствиям. Но Джардеш сам породил свою первую неудачу: он убил Эйно, и ты бросился в столицу. Дальнейшие случайности были уже для него лишь ступеньками к виселице…
Конечно, в этой истории еще много загадок, ответы на которые мы вряд ли найдем. К примеру, мы не знаем, почему Эйно, умирая, обвинил в своей смерти ни в чем не повинного Монфора. У меня были версии, но…
– Его слова не выходили у меня из головы, – признался я. – А потом и у меня появилась версия…
– Ну-ну?
– Драгоценности, полученные Эйно от Монфора. Те самые, которые пошли на финансирование нашей экспедиции за Черепом. Там была одна безделушка, сокол рода Лэраас, – Эйно при мне показал ее судье Доалла, и тот, знаешь ли, был поражен.
– Да, я что-то такое слышал. И что же?
– Понимаешь, судья потом заявил, что сокол этот поддельный и, хуже того, прибыл он из Ханонго. Вот только подделка какая-то странная, Лоалла долго удивлялся, какой же мастер смог его отлить.
– Та-ак… то есть, если я правильно тебя понял, ты хочешь сказать, что золотишко и камушки попали к Джардешу от муарор?
– Теперь такой вывод напрашивается сам собой, разве нет? Ведь мы уже знаем, что весь тот лом, который Эйно забрал из столицы, был каким-то образом приобретен именно у Джардеша. Просто Монфор почему-то молчал – почему, тут уж я не в курсе, – и Эйно ничего не оставалось, как сделать свои выводы. Неправильные выводы. Но, кстати, заметь: если бы не эти слова, я вряд ли устремился бы в столицу. Может быть, я стал прятаться в каком-нибудь другом месте… может, просто пересидел в Альдовааре. Но он прямо указал мне на Монфора – и я, не думая ни о чем, кроме мести, ринулся на север.
Иллари тяжело вздохнул и поднялся. Сделав несколько шагов по кают-компании, он вдруг подошел и положил мне на плечо свою тяжелую ладонь.
– Не знаю, удастся ли нам закончить дело на этом Торге, но будут и другие. Поверь мне, деваться ему теперь уже просто некуда.
…Я вспомнил эти слова в тот миг, когда с грот-мачты раздался крик вахтенного:
– Корабль! – и все, находившиеся в тот момент на палубе, бросились к левому борту.
– Да это Никас! – радостно сообщил через пару минут Иллари. – Это его «Скороход»! Эй, Жиро, а ну пальните с левого борта!
– Это тот самый Никас из Галопы, о котором писал Эйно? – прищурился я.
– Да, – вздохнул Иллари, – они очень дружили. Что ж, тебе придется представляться. Впрочем, Никас парень добродушный… хотя и не без хитростей, конечно. Они с Эйно прокрутили великое множество всяких дел и делишек.
Вскоре рядом с «Бринлеефом» встал приземистый черный барк пеллийской постройки. Развернув дальномер, я с любопытством наблюдал, как в спущенный на воду ялик садится высокий мужчина в роскошной шляпе и вычурном кожаном наряде со множеством пряжек. Пара матросов ударила веслами, ялик весело скользнул по волнам, и вот Никас уже ловит линь, сброшенный ему с борта «Брина».
– Подать трап! – величественно рявкнул Иллари и отправился вниз.
Я последовал за ним, чтобы сразу же представиться еще одному Посреднику, вызванному для участия в Торге. О Никасе я уже читал – его имя неоднократно упоминалось в хрониках Эйно. Он присутствовал на многих Торгах, и не только в Пеллии.
– А вот и старый краб Иллари! – гортанно завопил Никас, едва перебравшись через планшир левого борта. – А где наш князь? Я привез ему свой долг и давно обещанную микстуру с моих южных виноградников! Эй, бездельники, – крикнул он своим матросам, замешкавшимся в лодке, – не тяните с бочонком, его светлость наверняка томится от жажды!
– Эйно умер, – просто сказал Иллари, и Никас замер с недоуменным лицом – казалось, он не понимает смысла услышанного.
– Как – умер? – выдавил наконец он, растерянно поднимая брови. – Лихорадка?
– Его убили, – положив руку на плечо своего приятеля, Иллари повернул Никаса ко мне, – и об этом у нас будет длинный разговор. А сейчас тебе следует познакомиться с наследником Эйно, новым князем Лоттвиц-Лоер и новым Посредником.
– Меня зовут Маттер.
Никас уже справился со своими чувствами. Серьезные темные глаза внимательно ощупали мое лицо, и вот в них загорелись прежние веселые искорки.
– Эйно всегда говорил, что без наследника ему не остаться, – он протянул мне жилистую загорелую ладонь, – хотя, помнится, я не всегда разделял его оптимизм. Никас Крэй, ваша светлость, всегда к вашим услугам… Но что же мое вино?
– Нам лучше съехать на берег, – негромко заявил Иллари, – и поговорить там.
– Вот как? – понимающе прищурился Никас. – На «Брине» лишние люди?
– На «Брине» только друзья, – решительно вмешался я. – Но им и впрямь лучше оставаться в неведении относительно наших планов. По крайней мере, пока…
– Разумно, – коротко согласился пират. – Что ж, места у меня хватит.
До берега было меньше полумили. Иллари захватил с собой окорок, мы погрузились в ялик, и матросы снова налегли на весла.
В небольшой бухте, где стоял «Бринлееф», имелся хоть и узкий, но достаточно удобный пляжик, со всех сторон окруженный живописнейшими скалами, там и сям украшенными кривыми невысокими сосенками. Мы уселись на плоских серых камнях, уже изрядно нагретых солнцем, Никас деловито вытащил из своего бочонка затычку и подставил под красную струю небольшие походные бокалы, которые, очевидно, он всегда возил с собой – под носовой банкой его лодки обнаружился лаковый погребец заморской работы.
– Да будет дух его в покое, – негромко произнес он. – Но как это случилось?
Иллари отхлебнул и потянулся за трубкой.
Его рассказ занял больше получаса. Несколько раз Никас перебивал, прося пояснений, после чего вновь замолкал и опускал голову, то и дело принимаясь шевелить густыми черными бровями.
– Контролю понадобится незаинтересованный свидетель, – закончил Иллари, – и я, признаться, именно на тебя и рассчитывал. Если бы приплыл кто-то другой…
– Возни было бы больше, – угрюмо закончил за него Никас. – Да… знать бы, кто будет представлять Контроль… А вы, ваша светлость: окажите милость, опишите мне все еще раз. Что, говорите, вы увидели в подвале этого гнусного монастыря?
Выслушав меня, Никас Крэй хмыкнул и многозначительно посмотрел на Иллари.
– Ты не догадываешься, что это может быть?
– Догадываюсь… – тихо отозвался тот.
…Шатры были закончены вскоре после полудня. В котлах подоспел рис, и наши люди, порядком уставшие после десятимильного путешествия и работы по установке временных жилищ, радостно заревели, едва услышав сигнал поваров.