Но чего гадать? Звезды российской сцены к нам не поедут, но разве мало в России артистов, по каким-то причинам оставшихся без ролей? И пьяниц хватает и бездарностей, оставшихся без ролей. Но кушать-то всем хочется. А коли найдется отчаянный антрепренер, что подберет труппу, наймет лошадей, да пару-тройку карет, то почему бы не съездить в провинцию, денег срубить? А объявить себя лучшим артистом, так без проблем. Вон, в Интернете на форумах столько знатоков и экспертов развелось, поди, проверь.
И любопытная подача — имеются только билеты 1 класса и стоячие. Но брать стоячий мне несолидно, а 1 класс — дороговато. Пять рублей, извините, приличные деньги. Кухарка столько в месяц получает, да и то, не всякая. Надо быть уж совсем снобом уездного масштаба, чтобы платить пять рублей за игру незнамо кого. Думаю, что артистов ждет провал.
Но вечером, сидя в бальном зале Дворянского собрания, зажатый между будущими родственницами — Ксенией Глебовной и Анной Николаевной, понял, что ошибался и с удивлением взирал, как бальный зал Дворянского собрания потихоньку заполняется народом. Что-то я такое пропустил. Или город настолько изголодался по зрелищам, что готов платить пять рублей за билет? Помню, что в моем времени билеты в Большой театр стоят несусветные деньги, но и желающие всегда находятся.
Я ведь и не знал, что в Череповце имеется помещение, способное собрать человек сто зрителей, да еще чтобы осталось место для представления. А тут, вишь, бальный зал. Или все-таки в женском роде — зала? Но откуда знать, если я ни разу не был в уездном дворянском собрании? Возможно, если бы пригласили, так и пришел бы, а без приглашения-то зачем? Я вообще не в курсе, чем занимается уездное собрание, но, опять-таки, мне это не нужно. Балы — это понятно, еще знаю, что архив в нем есть. Но понадобится — выясню. Я вообще числюсь в списках Новгородского дворянства не как самостоятельная единица, а как сын своего отца. Вот, когда обзаведусь недвижимостью, тогда сам стану полноправным членом Собрания. Только, зачем оно мне?
Сейчас меня больше беспокоило, что я-то здесь развлекаюсь, а моя Леночка дома грустит в одиночестве. Нет бы нам вместе с ней прийти в театр, так нельзя. Помните — «Ученицам младших, и особенно старших классов запрещается появляться на вокзале, особенно в часы, когда проходит дизельэлекропоезд»[3]? Вот и ученицам Мариинской женской гимназии запрещено появляться на увеселительных мероприятиях в вечернее время. Пожалуй, что и рановато гимназистке смотреть представления, где невесту соблазняют накануне свадьбы.
Я бы с удовольствием скрасил Аленке вечер, но матушка с тетушкой решили иначе. Да что там — они мне даже билетик купили, запретив компенсировать расходы, только бы будущий муж не оставался наедине со своей будущей женой. Они что, опасаются, что я поступлю также, как Паратов, оставшийся наедине с Ларисой в каюте? Нет, не поступлю.
Впрочем, не хочу выглядеть лучше, чем есть. Не знаю, смогу ли удержать себя в руках, если мы с Леночкой останемся наедине, да на всю ночь. Постараюсь, разумеется, но не уверен.
Мы со старшими родственницами сидели в третьем ряду, согласно писаного и неписаного регламента, потому что первый и второй ряды занимали первые лица города — исправляющий обязанности Предводителя дворянства Галльской (уездное дворянство выдвинуло его на этот пост, но Губернское дворянское собрание еще не утвердило — то есть, не избрало), исправник, а также те, кто имел чин не ниже действительного статского советника (их у нас четверо) и статского советника (этих отчего-то меньше, всего трое), старый граф Игнатьев, предпочитающий жить в Череповце, а не в Петербурге. А еще — Городской голова, не имеющий чина, но обладающий влиянием, соизмеримым с генеральским.
Время от времени приходилось отрывать задницу и раскланиваться со знакомыми. Вон — Василий Яковлевич Абрютин со своей женой, которую я уже зову Верой, а по за глаза — Верочкой. Любопытно, они тоже покупали билеты или, все-таки, исправнику принесли контрамарку?
Иван Андреевич Милютин под руку с молодой женщиной, чем-то напоминающей его самого. А, так это его дочь и супруга моего начальника — Мария Ивановна Лентовская. Сам Николай Викентьевич опять у нас приболел. Как я понимаю — у него давление скачет.
Его Превосходительство уже несколько раз намекал, что его тесть и супруга были бы рады, если бы я как-нибудь зашел к ним на обед или на ужин в удобное для меня время. Разумеется, я обещаю, но выбрать время до сих пор не могу. Конечно, если господин генерал скажет — мол, Иван Александрович, приглашаю вас на ужин такого-то числа, на такое-то время, так я обязательно бы пришел. А так… Мне же и сказку нужно досочинять, и к Аленке в гости зайти, а то и каким-нибудь служебным делом заняться. А самое главное, что не люблю я ходить в гости. Я у Абрютиных был пару раз, но это другое. Василий мой друг, с ним и с Верой мы попросту, а идти в гости к малознакомым людям? Нет, не люблю. Я, вообще интроверт, просто это скрываю.
— Иван Александрович, а вы уже смотрели «Бесприданницу»? — поинтересовалась Ксения Глебовна.
— Ага, — автоматически брякнул я.
— А где? В Александринском? Или в Москве, в Малом?
Тьфу ты, опять я вляпался. В каком из театров шла постановка Островского? Смотрел по ящику «Жестокий романс» господина Рязанова (господина Рязанова? приплыли!), но это все-таки нечто иное, нежели на сцене. Выкрутился так.
— В любительском театре. Тетушка университетского товарища устраивала как-то у себя дома представление. Но теперь даже не помню — то там играл, как играл.
Чтобы будущая теща не задавала провокационных вопросов, сделал вид, что занят — принялся изучать программку, которую нам вручили вместе с билетом. К слову — она была рукописной! Видимо, антрепренер решил сэкономить на типографии.
Безприданница
пьеса г-на Островского въ 2-х дѣйствіяхъ.
Дѣйствующіялица
Лариса Огудалова, дѣвица на выданьѣ — г-жа Эккертъ
ХаритаИгнатьевна Огудалова, ея мать, вдова — г-жа Тенина
Сергѣй Сергѣевичъ Паратовъ, богатый баринъ — г-н Эккерт
МокійПарменовичъ Кнуровъ, старый и богатый купецъ — г-н Арбенин ъ
Василій Даниловичъ Вожеватовъ, молодой и богатый купецъ — гъ-нъ Кубланскій
Юлій Капитонычъ Карандышевъ, нищій чиновникъ — гъ-нъ Василевскій
А действие-то, скорее всего, урезали. Обычно в пьесах Островского было не два действия, а больше. И исполнителей должно быть больше. Точно помню, что в фильме Рязанова был еще и отставной актер по прозвищу Робинзон, еще какие-то слуги, цыгане. Почему, кстати, Карандышев обозначен как «нищий чиновник»? Бедный — это куда ни шло, но любой чиновник в провинциальном городе, по сравнению со среднестатистическим горожанином выглядит вполне презентабельно. Конечно, он не такой богач, как Кнуров или Вожеватов, но если собирается жениться, то должен понимать, что придется на что-то и жену содержать, а потом и детей.
Но кто же станет давать полноценное представление, если труппа выездная? В общем, халтурка.
Я приготовился скучать. И Аленка там сидит одна, скучает и я тут, как дурак сижу. А чего сидеть-то? Чего хорошего ждать от антрепризы? Как там — пипл схавает? Я даже представил, что Ларису станет играть какая-нибудь пожилая бездарность и даже заготовил себе мысленное пожелание для Карандышева — стреляй быстрее, пока ее зрители не убили!
Но как только началось представление, мне стало стыдно. Стыдно за себя, за свою напыщенную дурь, и за снобизм. А еще — за малообразованность.
С чего я решил, что в провинцию едут с антрепризой пьяницы, бездари и неудачники? Понятно, что денег хотят все, даже я, уж на что, кажется, бескорыстный человек. Но разве так не бывает, что артист остался без роли, потому что поссорился с режиссером или директором, или попросту заболел во время распределения ролей?
Здесь я видел очень сильных актеров, играющих без халтуры. Наверное, после представления попрошу автографы прямо на программке.
Актеры, исполнявшие роли, жили жизнью своих персонажей. И не беда, что госпожа Эккерт была лет на десять старше Ларисы Огудаловой — девицы на выданье, а господин Эккерт (видимо, ее муж?) не походил на обаятельного негодяя, как я себе представлял Паратова, после того, как увидел в этой роли Никиту Сергеевича.
А здесь, на провинциальной сцене (если можно было так назвать небольшой подиум, предназначенный для музыкантов!), жила девушка лет семнадцати-восемнадцати, влюбленная в человека, который ее недостоин, и, по молодости, делающая разные глупости. Согласие на брак с нелюбимым чиновником дает назло и себе, и своему бывшему возлюбленному. Но, в тоже время, будучи наивной, она оставалась целомудренной девушкой, которая, в отличие от киношного образа Ларисы, не отдалась бы без брачного венца даже любимому человеку.
Но, оказывается, у Островского ничего «жареного» и не было! Ну да, Лариса отправилась с Паратовым за реку, слушать цыган, но не уединялась с ним в каюте, никто ее девственности не лишал.
Разумеется, ехать без родственников, с посторонним мужчиной, нехорошо, но не смертельно. Хотя… Я рассуждаю как человек из двадцать первого века. Впрочем, если бы моя Ленка (та, что осталась в будущем) накануне свадьбы умотала к цыганам с каким-нибудь мужиком, я бы тоже не понял такого поступка.
И Паратов здесь выглядел не циником, а по-своему страдающим человеком, который любит Ларису и, в тоже время, не может жениться на нищей невесте, потому что ему нужно поправить собственные дела.
Здешний Сергей Сергеевич Паратов чем-то напоминал Эраста из «Бедной Лизы». Ведь тот, вроде бы, любит крестьянскую девушку, не покушается на ее невинность, но жениться ему мешают сословные предрассудки.
Еще раз посетовал на собственную малообразованность. Нельзя посмотрев фильм, получить представление о пьесе. Задумался даже — а имел ли право режиссер, которого я очень уважаю, на такое прочтение Островского? Впрочем, об этом пусть рассуждают критики и литературоведы.