На одной из станций, где нам пришлось заночевать, мне пришлось оплачивать двойной номер. Двойной — с двумя комнатами. Будь со мной слуга-мужчина, поспал бы на лавке. А здесь — нельзя-с! Не в одной же постели с девчонкой ночевать?
И тоже возникали вопросы. К счастью, не ко мне. То, что у титулярного советника нет камердинера — это ладно, девятый класс Табеля — не великого полета птица. А вот почему барышня путешествует без старших родственников и без горничной? Но вслух вопросы не задавали. Думаю, решили, что едут брат и сестра. Вероятно — кузены, раз отчества разные.
Вот я и перевел стрелку на Анну Игнатьевну.
— Мадмуазель, — посмотрел поручик на мою прислугу умоляющим взором. — Прошу вас — не погубите. Я уже и так почти не похож на офицера русской армии! Если пешком пройду — стану напоминать босяка. Только вы можете спасти меня от позора и унижения.
Нюшка слегка растаяла от такого обращения, но виду не подавала. Или включила критическое мышление. Она-то, в отличие от меня, лишней эмоциональностью не страдает. Когда поручик отошел в сторонку, деликатно дав нам возможность посовещаться, я спросил:
— Возьмем?
— Так вы хозяин, вам и решать, — хмыкнула девчонка. Подумав, сказала: — Вроде, и жалко барина, но стоит ли неизвестно кого брать? И места у нас мало.
Конечно у нас мало места. А как ему быть много, если половина кареты занимают мешки с сельскохозяйственной продукцией, а под сиденья запиханы корзинки и ящички? Но не на крышу же было овощи прикреплять, правильно? Да и зачем утруждать себя привязыванием, если есть место?
— На жулика и на убийцу он не похож. К тому же, — хмыкнул я, потом привел несокрушимый аргумент, — у нас с тобой еще полкорзинки с пирожками. Кто их есть станет? Не выбрасывать же. А хрюшки у моих родителей нет.
— Вот это и плохо, что ваш батюшка хрюшку не заведет, — рассудительно сказала Нюшка. — Дом у него, наверняка, большой, народа много. Объедков — как вы говорите, до лешего. Завели бы хрюшку, горя б не знали. И пирожки черствые было бы кому скормить.
Про хрюшку при казенной квартире товарища министра это так, Анькин стеб. Все она понимает, но как же не подколоть лишний раз хозяина?
А пирожки — это отдельная песня. Нюшка готовилась в дорогу, словно собиралась отправляться на Северный полюс. Все правильно — идешь на день, хлеба бери на неделю. Разумеется, я говорил, что по дороге у нас будут и постоялые дворы, и трактиры, но девчонка только фыркала, словно деловой ёжик. Правда, по моему совету прихватила в дорогу копченую курочку (изворчалась, что пришлось десять копеек переплачивать!), вареные яйца (как же без этого?), а по своему разумению напекла пирожков. Похоже, что не только сама пекла, но и задействовала тетю Галю, да еще полдеревни, потому что пирожков оказалось много. Даже с учетом лишнего дня в пути, все нам не съесть!
— Пирожки можно нищим раздать, — предложила Нюшка.
— Так они к тому времени окаменеют, — возразил я. — Нищие себе зубы сломают. И еще кое-что из провизии осталось. А если мы нищих не встретим? Жалко выбрасывать-то. А так, все польза от офицера.
Поэтому, мы все-таки решили взять с собой господина поручика. Устроили его с трудом, но он и тому был рад, а потом принялись кормить.
Поручик по фамилии Салтыков (не знаю, родственник ли певице или однофамилец?) был голоден, но «сломался» на шестом пирожке. Слабак! Правда, перед пирожками был еще и хлеб с салом, и пара яиц.
Объевшийся поручик из вежливости пытался завести с нами разговор, но осознав, что он нам не интересен — я даже представляться не стал, пусть это невежливо, откинулся к спинке и задремал.
А мы с Нюшкой занялись более интересным делом — обсуждали концовку «Обыкновенного чуда». У меня опять-таки получилась смесь Евгения Шварца и Марка Захарова. Министра-администратора в крысу мы превратили, но короля пожалели, хотя по сказке его превращали в птичку. А мы с Нюшкой подумали и решили, что не стоит лишать Принцессу любимого отца, к тому же — королевство останется без правителя, а это плохо. И для королевства, да и для нас. Цензура возьмет и зарубит. Куда годится короля превращать в королька?
Мы тут важные вопросы решаем, а поручик Салтыков лезет. Ишь, с барышнями себя веду невежливо. Поэтому, я не стал отвечать на провокационный вопрос.
— Господин титулярный советник, вы меня слышали? — не унимался тот.
Еще ладно, что за рукав не дергает. Вот, если бы дернул…
Я повернулся в Нюшке:
— Аня, что там у нас с пирожками? Много осталось?
Нюшка — такая умница, сразу же полезла в корзину, покопалась и вытащила пирожок. Вручая его поручику, сообщила:
— Вот, господин поручик, с капустой, почти свежий, четырех дней не прошло. Кушайте на здоровье.
— Подождите, мадмуазель, — растерялся поручик, уверенный, что он только что вступился за честь дамы, пусть и маленькой, а ему она отчего-то сует пирожок. — При чем здесь пирожок?
— А при том, что когда рот занят, то глупые вопросы не задают, — назидательно сообщила девчонка.
— Вот-вот, — присоединился я к девчонке. — Кушайте, господин Самсонов.
— Салтыков, — хмуро поправил меня поручик. Однако, пирожок взял и принялся жевать через силу.
Решив, что инцидент исчерпан, обернулся к Нюшке:
— Ну и чего ты уперлась? Превратим парня в медведя, вот и все.
— Но нельзя его в медведя превращать! — возмутилась девчонка. — Он же хороший, он принцессу любит. А вы его в медведя. Как вам не стыдно?
Конечно, я бы и сам не хотел превращать юношу в медведя. Но надо же немножко девчонку подразнить.
— Анька, ну что ты, словно коза, — хмыкнул я. — К тому же, не забывай, он ведь был медвежонком. Кто знает, возможно, он по лесу скучает, по маме-медведице? Сестричка по лесу бегает, вроде тебя… И он ей тоже лапой по заднице настучать хочет. Или за загривок тяпнуть.
— Пзвте, господин титулярный советник, вы опять… — прожевав кусок, снова полез заступаться за даму поручик Самсонов. Нет, Салтыков.
— Да что такое-то, господин поручик! Да сколько можно? — взвилась Нюшка. — Вам, как приличному человеку пирожок дали, а вы встреваете! Жевали бы себе, да жевали, а вы пристали, как банный лист к…
— Сразу по этому месту и получишь, — грозно пообещал я, поэтому девчонка смягчила:
— В общем, пристали, словно мокрый листик к определенному месту…
— Простите, мадмуазель, — впал в окончательную прострацию офицер. — Но я только…
Бедный поручик! Во время творческого процесса нам лучше не мешать. Мы-то поругаемся, пофыркаем друг на дружку, потом помиримся. Но, как правило, моя прислуга лишь дуется, но сильно спорить с хозяином не решается. Сюжет-то мой, значит, я главный соавтор. А вот сейчас ее словно прорвало. Не хочет, понимаете ли, превращать парня обратно в медведя.
— Мадмуазель, позвольте я объясню… — опять начал офицер.
— Иван Александрович, где ваш револьвер? — нервно поинтересовалась Нюшка. — Если сами его не застрелите, так я господина поручика застрелю. Сколько мне лет дадут?
— Анечка, а ты вспомни, сколько тебе самой лет? — хмыкнул я, искоса посматривая на Салтыкова, замершего с недоеденным пирожком. — Неужели забыла, что я сам тебя собирался в тюрьму сажать — целых два раза. И почему же не посадил? Н-ну, бестолочь маленькая, вспоминай…
— Точно, — вспомнила Нюшка. — По законам Российской империи мне ничего не будет. А я вас предупреждала… Если застрелю — вы виноваты будете.
— Как всегда — во всем я виноват, — возмутился я. — Совсем вы мадмуазель озверели. Вот уж, точно, мяучело. Чуть что — лишь бы стрелять.
— А чё еще-то остается? — махнула рукой Нюшка.
— Не чё, а что, грамотейка, — привычно поправил я девчонку. Хмыкнул: — Стрелять в данной ситуации — нерационально. Сама подумай — стрельнешь, так и карету попортишь, кровь по стенкам, потом еще и отмывать придется. Учти — ремонт и уборка за твой счет. А закапывать кто господина поручика станет? Опять я? Скажу сразу — не буду. Снег кругом, слякоть, и земля не отошла. А посмотри на господина поручика — вон, в нем роста не меньше сажени.
— Не будет в нем сажени, — уверенно сказала Нюшка. Прищурив левый глаз, уверенно сказала: — Два аршина и шесть вершков. Закапывать — я из своих заплачу, коли вы такой жадный.
Поручик при этих словах лихорадочно вцепился в рукоять шашки. Он что, собирается от девчонки отмахиваться тупым клинком? Наивный. С Нюшкой лучше не связываться. Вон, у нее еще пол корзинки пирожков.
— Тогда я сама господина поручика на дуэль вызову, быстренько его убью, а потом дальше поедем. Но уговор — если не я его, а его благородие меня убьет, вы юношу превращать в медведя не станете. Уговор?
— Мадмуазель, о чем вы? Какая дуэль? — захлопал глазами Салтыков. Но кто же его слушать-то станет?
— Договорились. Если тебя убьют — исполню твою последнюю волю. А если ты господина Самсонова, виноват, Салтыкова, застрелишь? — поинтересовался я, снова бросив взгляд на бедного офицера.
Кажется, тот уже готов выскочить из кареты. Подозреваю, офицер уже пожалел, что напросился в попутчики к сумасшедшим. Но сам виноват. Не фиг было напрашиваться, а уж тем более вмешиваться в разборки.
— А если я убью… — зловещим шепотом сообщила Нюшка, — то на правах победителя потребую, чтобы вы его человеком оставили.
— Покойника, что ли?
— Иван Александрович, зачем вам покойник в сказке? Юношу, разумеется.
— Аня, а зачем же сразу стрелять? Дуэль какую-то затеяла? — миролюбиво поинтересовался я. — Господин поручик считает, что я тебя обижаю. Вот, решил заступиться. Ты бы человеку хоть спасибо сказала. Скажи ему спасибо, а потом можешь и застрелить. Так уж и быть, вину на себя возьму. В тюрьму-то тебя не посадят, но нервы помотают. А за меня батюшка заступится.
До поручика стало что-то доходить. Он тупо посмотрел на половинку пирожка, икнул, а потом отложил недоеденное на мешок.
— Простите, это вы шутите? — с надеждой спросил он.
— Нет, господин поручик, не шутим, — мрачно ответил я. — Мы, в данный момент работаем, можно сказать — копеечку зарабатываем, а вынуждены отвлекаться на вас. Не обижайтесь, шутки у нас плохие, а вот застрелить вас в запале действительно можем.