— А еще — с вашего позволения, пошлю за своим советником. Тут рядышком.
Я только пожал плечами — зовите, вы тут хозяин.
Меня усадили, хозяин отправился отдавать распоряжения. Отсутствовал он недолго. Сев напротив меня, Милютин с грустью сказал:
— Иван Александрович — железная дорога от Санкт-Петербурга до Череповца — моя самая заветная мечта. Первый раз я выступил с прошением о строительстве железной дороги в наших краях еще лет десять назад. Знаете, что ответили в министерстве финансов?
— Догадываюсь, — кивнул я. — Вам ответили, что строить железную дорогу нерентабельно, что проще и дешевле переселить все население Севера куда-то в центр, нежели вкладывать деньги в болото и лес.
— Именно так, — грустно улыбнулся Милютин. — Еще сказали, железнодорожное строительство в малонаселенном регионе невыгодно, да еще обвинили, что пытаюсь использовать государственные средства в своих собственных целях. Мол — купец Милютин заинтересован, чтобы его зерно поступало в столицу по короткому пути! Ему и выгода, а еще честь и слава.
— А что плохого, если ваши личные интересы совпадают с государственными? — пожал я плечами. — Вам выгодно сообщение с Санкт-Петербургом, всему нашему региону выгодно, значит — будет выгодно и стране. Но времена меняются. Вон — построили дорогу от Москвы до Вологды, авось и до Архангельска доберутся.
Иван Андреевич только кивнул. А потом спохватился:
— Иван Александрович — запамятовал. Сердечно вас поздравляю. И с дипломом, и с новым чином, а главное — с подарком от самого государя!
Интересно, а про подарок-то он откуда узнал? Чин и диплом — это понятно, а часы? Ах ты, опять забыл, что Иван Андреевич — тесть моего начальника, а здание Окружного суда, в котором я обитаю, раньше принадлежало нашему городскому голове.
— Спасибо, Иван Андреевич, думаю, что награды мне дали авансом, придется их отрабатывать, — скромно сказал я, а потом сразу же взял быка за рога.
— Думаю, за этим дело не станет. Я уж, грешным делом, на заседании Благотворительного нашего комитета собирался вам что-нибудь преподнести — вы, по своей службе, немало пользы городу принесли, но не знаю — что именно. Часы у вас есть, портсигар — так вы, говорят, и не курите.
Попросить, что ли, чтобы мне подарили набор посуды? Тарелки мелкие и глубокие, чашки. А то мне есть не из чего, да и нечем. Нет, попрошу — так подарят что-нибудь этакое, серебряное, из чего и есть страшно. Уж лучше сам куплю.
— Иван Андреевич, как говорят, лучший подарок — книга, — сообщил я.
— Да? А я про такое даже не слышал, — огорчился Милютин.
Правильно, откуда он мог услышать лозунг советских времен? И я бы о нем не знал, если бы не родители. Уж они-то, любители чтения и ценители бумажных книг, принципиально не пользовались электронными, даже на Автортудей отказывались зарегистрироваться.
А для текущего момента нужно что-то придумать:
— Это я про себя говорю, — быстро нашелся я. — Сам я подарки выбирать не умею, а когда мне дарят ненужные вещи — всегда думаю, к чему это мне? Всякие там ножи для разрезания страниц, серебряные чернильницы, прочая ерундистика… Спрашивается — зачем мне четыре чернильницы, если одной хватит? К тому же, это я и сам могу купить. А что-то еще — так я, вроде бы, жалованье неплохое получаю, а станет с деньгами туго — к батюшке обращусь. Да мне много-то и не надо. Фраки да сюртуки ни к чему, мундиром обхожусь (ага, их у меня четыре штуки!), да и все прочее… А вот если мне книгу подарят — всегда рад. Неважно — беллетристику ли, справочник, альбом с картинами, приму с удовольствием. Даже если какая книга у меня есть — найду, куда второй экземпляр пристроить.
Прислуга принесла чай и все прочее, включая пирожные (тут я про Аньку вспомнил), а следом явился и советник. Вернее — советница.
— Вы ведь незнакомы? — спросил Иван Андреевич. — Моя дочь, Мария Ивановна. А это — Иван Александрович Чернавский.
Супругу своего начальника я не назвал бы красавицей, но она была довольно-таки миловидной, а еще, по моим понятиям — молодой женщиной. Лет тридцать пять, не больше. Стало быть, младше своего мужа лет на двадцать.
— Мария Ивановна, очень рад знакомству, — сказал я, поднимаясь с места.
Всегда теряюсь, потому что не знаю — положено ли целовать руку или нет? Впрочем, женщины, как правило, сами дают подсказку. Та скрыдла и статс-дама, не захотевшая признавать себя Анькиной теткой — руку для поцелуя подала, а остальные тетушки нет. Вот и здесь дочь Ивана Андреевича ограничилась коротким рукопожатием.
— Много о вас наслышана. Давно прошу Николая Викентьевича, своего мужа, чтобы он пригласил вас на ужин, — улыбнулась Лентовская. — Но вы очень неуловимый человек. Всегда заняты.
Поблагодарить госпожу Лентовскую за то, что она заступается за меня перед мужем? Нет, не стану. Скажу спасибо, а она закатит супругу скандал — дескать, почему пересказываешь наши семейные разговоры?
— Мария Ивановна, не то, чтобы я очень занят, а просто домосед, — искренне ответил я. — И дел много. Я ведь полгода готовился к экзаменам. По правде-то говоря, с момента приезда в Череповец, был в гостях только пару раз — у Василия Яковлевича Абрютина. Но мы с ним в некотором отношении коллеги.
Про то, что еще есть невеста, Мария Ивановна и так знает. Спасла меня от выволочки, которую собирался устроить Председатель за мое сватовство.
— Иван Александрович, вас не смущает, что моим советником является моя дочь? — спросил Милютин. — А то, иной раз, удивляются.
Я знал, что дочь Ивана Андреевича владеет несколькими иностранными языками, сопровождает отца в заграничных поездках. А она, значит, еще и консультант по некоторым вопросам?
— А что меня должно смущать? То, что советник ваша дочь или то, что советник женщина? — удивился я. — Кто даст своему отцу лучший совет, если не дочь? А что касается женщин вообще, так я уже привык, что они часто умнее нас. Вон, моя собственная кухарка — так это вообще ходячая энциклопедия, да еще и живая счетная машина. Ломаю голову — как бы похлопотать о ее допуске к экзаменам на гимназический аттестат экстерном.
— Я знаю, что вы хлопотали о стипендии для одной из наших гимназисток — очень похвально, — похвалил меня Иван Андреевич. — Если желаете — поговорю о вашей кухарке с директором гимназии.
— Иван Андреевич, очень даже желаю, — не стал я скромничать. — Мог бы и сам, но мне не очень удобно. Невеста станет учительницей в нашей гимназии, вроде, использую родственные — или почти родственные связи. Если похлопочете — буду рад. Уж очень талантливая девчонка, интересуется химией. Появится аттестат — отправлю ее на Медицинские курсы, даст Бог — станет врачом, а то и ученым. Только, пусть она вначале к экзаменам подготовится.
Мария Ивановна взяла на себя роль хозяйки, принявшись разливать чай. Заодно спросила:
— Батюшка, мне сообщили, что вы с господином Чернавским собираетесь обсуждать вопрос о строительстве железной дороги? Я не ошиблась?
Городской голова посмотрел на меня, а я начал разговор:
— Иван Андреевич уже знает, что я был удостоен аудиенции у государя императора. Разумеется, разговор зашел о Череповце. Его Величеству хорошо известен Иван Андреевич, его заслуги. И здесь, чисто случайно, я начал говорить о том, что нашему городу необходима железная дорога. Откровенно-то говоря, меня больше беспокоил личный вопрос — в карете потратил в пути трое суток, а была бы железная дорога, уложился бы часов за двенадцать. Но это один аспект. Еще, что более важно для государства — железная дорога станет способствовать поставкам зерна в столицу, древесины. Что еще можно туда возить?
— Еще соль, мясо, лен, кожу… — принялся перечислять Милютин. — Да много что можно.
— Вот и прекрасно, — сказал я. — Кажется, удалось убедить государя, что если строить железную дорогу от Петербурга до Череповца, а еще лучше — до Вологды, то она решит сразу несколько проблем. И экономическую — поставка зерна, и стратегическую. Не дай бог, случится война, Петербург могут отрезать от Москвы, а коли будет еще одна дорога — будет еще одно сообщение. Ну, и для нашего Череповца прямая выгода — тут же не только сама дорога, но и городу польза. Новые рабочие места, приток населения. Верно, Иван Андреевич?
— Именно так, — кивнул Милютин. — И что от нас требуется?
— Батюшка, давайте вначале напоим Ивана Александровича чаем, — прервала дочка отца. — Иначе, за разговорами все остынет, придется опять самовар греть.
Мы некоторое время помалкивали, пили чай с пирожными. Наконец, я решил, что можно приступать к делу.
— Иван Андреевич, я разбираюсь только в общих вопросах — на уровне поговорить, а для государя нужны конкретные цифры. Проект дороги. Смета. Поэтому — от меня требуется добиться расположения государя, а еще, чтобы документы попали к нему и в министерство финансов, а не застряли где-то у мелкой сошки. Но коли государь даст добро — министр финансов никуда не денется. А от вас потребуется сам проект, где будет умное обоснование — целесообразность строительства, выгоды, которое оно принесет. Еще бы неплохо предоставить предварительную смету — во сколько обойдется одна верста? Я говорю — сорок или пятьдесят тысяч, государь не уверен. Говорит — нужно точнее.
Вот тут заговорила и Мария Ивановна.
— Иван Александрович, а откуда у вас такие знания? — с удивлением спросила она. — Вы что, специально занимались статистикой?
— Мои выкладки неправильные?
— Нет, они очень даже правильные. Просто я очень удивлена, что судебный следователь занимается делами, далекими от его прямых обязанностей.
— А это плохо?
— Нет, что вы.
— Только, пусть это станет нашим секретом. Узнает ваш супруг — загрузит меня какими-нибудь делами, — улыбнулся я.
— Мой супруг говорит, что его лучший следователь сам себе отыскивает дела, — улыбнулась женщина. — Но, если вам угодно — пусть это будет секретом.
— Со статистикой — здесь все просто. Готовился к экзаменам, читал справочники. Выяснил, что русская железнодорожная сеть составляет около двадцати тысяч верст.