— Ага, а ты еще ниже посмотри.
— Продам козлят белой и рыжей масти, от лучшей козы в Москве. Наших козлят покупают лучшие семьи Москвы и губернии. Стоимость козленка двадцать рублей. С доставкой — двадцать пять. И еще одно — «Наших козлят одобрила племянница губернатора», — прочитала Аня и развела руками, едва не уронив газету. — Нет, люди точно спятили. Или одна Москва с ума сошла?
Аня девчонка очень умная, но слишком практичная. До нее не сразу дошло — почему вдруг резко подорожали козы с козлятами?
— Анечка, а как ты думаешь, отчего это произошло?
— Ваня, а мне-то откуда знать?
— А если подумать? Кто в Москве слух пустил, что у каждой приличной гимназистки должна быть собственная коза?
— Ты думаешь? — недоверчиво протянула гимназистка, потом рассмеялась. — Я ведь пошутила, а оно, вишь как…
— Мода, уважаемая Анна Игнатьевна, штука непредсказуемая. Подняла ты козлиный бум. Козы осенью в большой цене… Теперь козочек покупать-продавать станут. И красть. Пытались ведь твои нынешние подружки Маньку украсть, верно? Как их там — Маринка со Светкой?
— А я ведь знала, что ты выяснишь, кто нашу Маньку пытался украсть, а они не верили — мол, откуда?
Не стал говорить, что я тут не при чем, а просто родители «похитительниц» перепугались и совершили правильный поступок — добровольно вернули краденое и сдались исправнику.
— Это называется — путем оперативных мероприятий и опроса негласной агентуры, — хмыкнул я. — Чтобы у меня козу украли, а я бы не узнал — кто это сделал? Хм…
— Зато они мне полы помогли помыть, а теперь Маньку кормить приходят. Жалеют, что она молоко не дает. А иначе как стать приличной барышней, если козу доить не умеешь?
Надо полагать, через год-другой, а то и раньше, мода на козочек схлынет, а те, кто заплатил за козлуху дикие деньги, примется недоумевать — а чего это я?
Глава 7Анна с винтом
Уже не раз замечал, что полиция умудряется увидеть меня раньше, нежели я появляюсь около Городской управы, в которой сосредоточен мозг и сердце охраны общественного порядка Череповецкого уезда.
Я еще только вошел, как со второго этажа ко мне слетел канцелярист Илья, отличавшийся умением заваривать вкусный чай. Возможно, Абрютин его и на службу-то взял из-за умения. Прямо в фойе (или в вестибюле, кому как нравится), парень выпалил:
— Ваше высокоблагородие, его высокое благородие, господин надворный советник просил у вас прощения попросить. Не сможет он вас принять, вызвали срочно, в отсутствии они.
— А что стряслось?
— Из земства пришли, сказали, что срочное совещание у них с думцами. А потом из городской Думы явились. Сказали, что без исправника дела не решить. Думцы пошли в земскую управу ругаться.
— Опять земство с Думой бодаются? — усмехнулся я. — И что на сей раз? Налоги?
Борьба Череповецкого уездного земства длится уже не первый год. Не могут разобраться — где заканчивается городская черта, в которой налоги собирает Городская дума, и где начинается уездная, где налоги уже собирает Земство. Естественно, что у каждого своя правда. По старым актам межевания город Череповец занимает меньше места, чем полагает Дума. Но с тех времен, как проводилось межевание, прошло двадцать лет, а город растет. Но кроме жилых домов, имеются еще и нежилые строения, вроде кузниц и мастерских, складов и новой пристани — то есть, то, что приносит самый главный доход, относятся к ведению уезда. Иван Андреевич давно настаивает, чтобы губернский центр провелмежевание и утвердил новые границы города, но земцы, во главе с господином Румянцевым, не соглашаются, а без их разрешения Новгород не хочет ничего делать.
— Земцы недавно новые налоги ввели, которые выше, чем по губернии аж на двадцать процентов. Вот, думцы и взвились. Мало того, что город ничего не получает, так теперь Земство хочет еще больше урвать.
Все ясно.
— Господин исправник сказал — если у вас есть желание посмотреть да послушать, так приходите. Тем более, что и Дума, и Земство вас бы очень хотели увидеть.
Я только хмыкнул. Ага, меня они хотели увидеть. Они хотели видеть сына товарища министра, которого каждая из сторон желает увидеть на своей стороне (тьфу ты, опять повтор), чтобы покапать на мозги с тем, чтобы повлиял на батюшку, а уж тот надавит на губернатора.
Нет, нужно отдать должное Милютину. За все время нашего с ним знакомства, он ни разу не попросил, чтобы я как-нибудь посодействовал, похлопотал или помог. С другой стороны — меня и просить не надо. Вон, документация по железной дороге уже ушла в столицу, а я здесь тоже сыграл определенную роль.
— В таком случае, передай господину исправнику, что я как-нибудь потом зайду, позже, — сообщил я.
Жаль, разумеется, что с Василием не увижусь, хотя мы с ним собирались составить план действий по раскрытию преступления. Можно, конечно сетовать, что исправник саботирует, но это глупость. Это у меня главная работа, а у Абрютина, помимо раскрытия преступлений, имеется тысяча и одна обязанность. И причина отсутствия уважительная. Без исправника земцы и думцы попросту подерутся.
И куда мне пойти? А пойду-ка я в Дворянское собрание. Один раз я там получил очень ценные сведения, может, опять помогут? Если не раскрыть преступление, то хотя бы помогут раскрыть биографию покойного генерала. Еще в нашем собрании как-то случилось театральное представление «Безприданницы» (да-да, через з), где исполнительница роли Ларисыподготовила собственное убийство, из-за чего ее коллега едва не пошел на каторгу. Так что, воспоминания у меня не самые лучшие.
К своему удивлению в Собрании застал нашего нового Предводителя дворянства господина Галльского. Обычно предводители не балуют своим посещением Собрания, а мечутся по городу и уезду, исполняя множество дел, а этот на месте.
— Иван Александрович, неужели собрались вступить в наше собрание? — с удивлением посмотрел на меня Галльской
— Владимир Львович, собирался, но пока не уверен, — дипломатично отозвался я. — Да и занят очень. Служба, а еще учеба. Сами понимаете, тяжеловато все совмещать.
Чисто формально имею право стать череповецким дворянином, но зачем мне это? В члены правления или в мировые судьи все равно баллотироваться не стану, а приходить просто так…? Вроде, в собрании балы дают, так я все равно танцевать не умею.
— Знаю-знаю, вы человек занятой, — хитренько посмотрел на меня предводитель. — Служба, невеста, а еще литературные штудии. Все мы знаем, господин Максимов.
Я только развел руками. Какая там тайна псевдонима, если гимназистки переписывали мою рукопись?
— И что вас к нам привело? — поинтересовался предводитель. — Служебные дела?
— Именно так, — кивнул я. — Владимир Львович, не подскажете — если в Череповецкий уезд переезжает представитель дворянского сословия, он дает о себе какие-нибудь сведения? Что-то вроде формуляра?
— У нас только учетная книга. Сам формуляр по месту службы остается, по нему пенсия начисляется. Когда иногородний дворянин в другой уезд переезжает на постоянное жительство, он о себе данные оставляет. Но все записывается с его слов. Положено бы проверять, запросы посылать, но кто этим озаботится? Да и зачем нам это? Если только дворянка, что замуж за чиновника вышла, просит ее дворянство подтвердить, тогда посылаем, чтобы диплом выдать. Так и там подтверждают со слов родственников.
— Нельзя ли мне с данными на генерала Калиновского познакомиться? — попросил я.
— Нет возражений. Если хотите, мы вам выписку сделаем, там запись-то всего на страницу, — сказал предводитель.
— Буду весьма признателен, — обрадовался я.
Владимир Львович взял с полки толстый журнал и вышел из кабинета. Вернувшись через пару минут, сообщил:
— Канцеляриста нашего озадачил, пусть поработает.
Усевшись на свое место, Галльской сказал:
— У меня дочка в пятый класс ходит Мариинской гимназии, с вашей сестренкой знакома. Недавно просит — папенька, а не купишь ли мне козу? Спрашиваю — доченька, а зачем же тебе коза? У нас в усадьбе коровы есть. Хочешь посмотреть как доят — сходите с маменькой в коровник, или горничную возьми. А она — у половины девочек козы есть, нельзя приличной гимназистке без козы, должна и кормить и доить. Я чуть со стула не упал. Говорю — милая, да как ты время найдешь? У нас усадьба на той стороне реке, чтобы в гимназию пойти, приходится на пароме переправляться. Ты же и так встаешь ни свет, ни заря! А она — надо. Думаю — что за блажь-то такая? Навел справки — и на самом деле гимназистки коз покупают. Но они отчего-то подорожали, так вскладчину берут. Неслыханно — тридцать рублей за козу! Газеты глянул — а в Москве коза еще дороже стоит. Что и творится-то? Ладно, что у брата в имении козы есть, так он мне козленка прислал. Глупость, конечно, девичья блажь, а нельзя же быть хуже других! Еще дочь сказала, что ваша сестренка с грузинской княжной дружит, так у той тоже козочка есть.
— Дружит, — поддакнул я, старательно спрятав улыбку. — Княжну Мананой Геловани зовут, а ее отец — мой приятель, князь Геловани, в Московском окружном суде прокурором состоит. Московский прокурор, сами понимаете, градус генеральский. У него такая же история, что и у вас. Манана пожелала козочку заиметь, так что папеньке пришлось покупать. Моя московская тетушка князю с покупкой помогала, благо, рядом с ней деревня стоит. Но он еще по божеской цене взял. Но там же Москва, коз держать труднее, чем у нас, а пришлось. То же самое князь сказал, что и вы — мол, прихоть, а хуже других быть нельзя.
Кажется, грузинская княжна с козочкой успокоили предводителя. Он даже плечи расправил.
Явился здешний канцелярист. Демонстрируя всем своим видом, как он устал и, насколько тяжел труд, положил на стол предводителя дворянства бумагу и вышел, даже не соизволив что-то сказать.
— Хочу заменить, — кивнул Галльской в сторону закрывающейся двери. — Привык при покойном Сомове ничего не делать, думает, что и теперь станет в своей каморке отсиживаться, чтобы первый чин выслужить. Куда бы его отправить?