— В ссылке, насколько помню. Отправили под надзор полиции. Ему даже место самому предложили выбрать — куда поедет. Не то на три года, не то на пять.
— Вот и нашего бы Румянцева годика на три отправить куда-нибудь. Лучше подальше. И мы от него отдохнем, и он подумает о своем дальнейшем поведении. Еще лучше — все земство отправить. Членов-то можно и поменьше — на годик. Жаль, что у меня на них власти нет — отправил бы, не пожалел.
Самое обидное, что прав Румянцев. Нужны перемены. Нельзя все время закручивать гайки, чревато. И выборные нужны от народа. Только, не в качестве совещательного органа, а в качестве законодательного. И всеобщее избирательное право тоже необходимо. И разделение власти на три ветви нужно. А начать с того, что выкупные платежи за землю нужно полностью отменять и, чем скорее, тем лучше. Не ждать 1905 года — предтечи 17-го. А иначе потом так рванет, что все полетит. Пока все соберут по осколкам, много крови прольется.
Как можно одновременно иметь коммунистические взгляды и быть монархистом, не представляю себе. В принципе, это не должно уживаться в одном человеке. А ведь уживается!
А вот как сделать, чтобы и социальная справедливость торжествовала, и чтобы государь на престоле сидел, и чтобы империя сохранилась, и государство было богатым — я не знаю.
Надеюсь, со временем сумею разобраться и что-то сделать.Пока лучше изучать обстановку, а еще — заниматься своим собственным делом.
Вернувшись домой, во дворе столкнулся с Анькой. Барышня держала за шкирку Кузьму, а тот, словно зайчик, висел себе смирненько, свесив лапки и смотрел вдаль зелеными глазенками.
— Анька, нельзя котиков брать за шкирку, — возмутился я, отбирая котенка и прижимая к себе. Наглаживая рыжика, пожалел малыша: — Бедный Кузенька… Напугала тебя эта бешеная девчонка.
— А как его еще брать? — удивилась барышня. — Кошка всегда так котят таскает — возьмет в зубы и тащит. А Кузька мне в пасть не влезет. Попробуй, авось в твою поместится.
— Аня, кошки котят в пасти носят, когда те совсем маленькие, — наставительно произнес я, пропуская мимо ушей шпильку. — А когда подрастают, так нельзя носить.
Анна ворчала, что я слишком вожусь с котенком. Мол — балуешь ты его, а он должен мышей ловить. Уже пообещала — мол, если Кузька станет по столу скакать, огребем мокрой тряпкой. И котик, чтобы свое место знал, и хозяин — чтобы не попустительствовал. Строгая у нас хозяйка, с такой не забалуешь.
— Между прочим, твой Кузька мою Маньку обижает, — наябедничала Аня.
— Почему это Кузька мой? — слегка возмутился я. Но именно, что слегка. От рыжего счастья отказываться не стану.
— Твой, потому что ты его назвал неправильно, — уверенно заявила гимназистка. — Я хотела Васькой назвать, тогда был бы общий, а ты ему какое-то дурацкое имя придумал.
— Ага, Васькой хотела, — хмыкнул я. — Придет к нам в гости исправник, а ты позовешь: «Васька! Васька!». Решит, чего доброго, что в честь его имя дали.
— Подумаешь. Василий Яковлевич не обидится.
— Ладно, — вздохнул я, проходя в дом. Осторожно поставив малыша на пол, спросил: — И чем мой огромный Кузька твою крошку обидел?
— А тем, что он к ней в кормушку забирается и дрыхнет, а Манька сено оттуда не может взять.
Кузьма и на самом деле предпочитает не в избе сидеть, а у Маньки. Может, она ему маму-кошку напоминает? Вдруг Манюня его мышей учит ловить?
Но если коза не может сено взять — значит, плохо есть хочет. Голодная коза давно бы котенка спихнула и наелась.
Анька все это лучше меня знает и, наша перепалка, это так, шутка. Как же не поворчать друг на друга?
— Когда Маньку к соседке переводить будем? — поинтересовался я. — Осень уже, скоро холода нагрянут. Либо к Ираиде надо переводить, либо сарайку утеплять. Но лучше бы к соседке. Мы с тобой по выходным будем Маньку навещать, вкусняшки носить.
— Завтра и переведу, — сообщила Аня. — Про мороз пока говорить не стану, он не скоро, а такой холод, чтобы у козы вымя замерзло, раньше декабря не случится. А вот украсть Маньку у нас могут. Сарайка у самой улицы, заходи да бери. А у бабушки Ираиды хлев во дворе, так просто оттуда не украсть. Денег я ей дала, чтобы пол в стайке поменять, да сена завезти.
Собирался ответить Анне, что одна попытка кражи была, а снаряд в одну воронку дважды не попадает. А в свете последних новостей о резком повышении цен на коз, все может быть.
— У Люды Неждановой — у нее отец диаконом служит в храме, дом в Подмонастырской слободе. Ночью у нее Люська заорала, Люда выскочила, увидела, что вдоль забора два мужика идут, с мешками. Оба нездешние. Она кричать стала, мужики к реке побежали.
Забавно — у гимназистки Люды коза по имени Люся. Кто же до такого додумался? С фантазией девочка. И про мужиков с мешками точно нафантазировала.
Глава 9Тихая заводь
Анька пыталась сопротивляться моим попыткам поучаствовать в ведении домашнего хозяйства, но в последнее время перестала. Ей, бедолаге и так несладко. И по дому крутись, и учиться нужно, да еще и писательское мастерство осваивать. Еще умудряется сбегать до деревни Борок, чтобы помочь тете Гале. Мачеха, как я понял, была беременной и хотя корову доила и стряпала-убирала, но кое-какая помощь ей нужна. Умудрилась еще и Петьку определить в школу грамоты.
Так что, если я встану раньше ее — почему-то начал просыпаться даже не в шесть, а раньше, безо всякого будильника (отцовские часы погибли, а императорские на такое дело задействовать жалко), то вполне могу затопить нашу печку, чтобы Анька поспала лишние полчаса.
Жалованье я ей уже не плачу, а раз так, то по моему разумению, справедливо, если и я стану участвовать в решении хозяйственно-бытовых вопросах. Мне что, трудно картошку почистить или курицу разделать? Да без проблем. И воды принесу, и помои вынесу, да и пол помою. Единственное, чего не стану делать — так это колоть дрова (они у нас и так наколоты, в поленницу уложены) и пироги печь (не умею).
А пока печка топится, успею и яичницу соорудить и воду под кофе вскипятить. Так что, моей подружке (она же названная сестренка, прислуга и прочее), останется только поворчать — дескать, она-то другое планировала на завтрак, и сунуть в печку горшок, где будет готовиться наш обед.
Сегодня соседка собирается забрать к себе нашу Маньку. Аня, вроде, переживает по этому поводу, но вида не показывает. Если что — в любое время навестит свое рогатое сокровище, подружкам скажет, что коза переехала туда, где ей удобнее. А я сам, вроде бы, попривык к этой скотинке, а с другой — нехай бабка Ираида ее забирает. Все-таки, не должны козы жить во дворе следователей, а у нас теперь новый зверь появился, вполне хватит.
Позавтракали, помыли посуду и разбежались.
Анна в гимназию, а я отправился на берег реки. Точнее — на небольшой мыс, или, как у нас называют — на стрелку, омываемую реками Ягорба и Шексна, где и стоит Подмонастырская слобода — два десятка дворов. Сто с лишним лет назад здесь жили «монастырские слуги», обеспечивавшие безбедное состояние Череповецкого Воскресенского монастыря.
От монастыря остались два храма на Соборной горке, да пара келий, а вместо слуг на стрелке живут обычные горожане. А вот название до сих пор сохранилось.
Спрашивается — зачем я туда поперся? А потому, что улица Дворянская, на которой стоит особняк покойного генерала, идет к Подмонастырской слободе, где раздваивается еще на две улицы, огибающие слободу– одна вверх, по направлению к Воскресенскому собору, вторая вниз, — к реке Ягорбе. Хм… А я ведь и названий-то этих улиц не знаю. Та, что к собору, вроде именуется Сергиевской (не уверен), а та, что вдоль Ягорбы, так и вообще без названия. Скорее всего, это просто берег.
Мимо Подмонастырской слободы прошли два мужика с мешками. Факт или нет?
Не исключено, что гимназистка Люська попросту все придумала, насочиняла. Возможно, что она не накормила вечером свою Людку, та ночью решила повозмущаться и заорать, а барышня кинулась выяснять — что случилось? Или Люське (кто из них кто? забыл, но это неважно) что-то приснилось. Проснулась, решила поблеять. А злодеи, возжелавшие украсть козу, гимназистке могли попросту примерещиться.
Могло быть и так, могло быть и этак, но что мне мешает сходить до Подмонастырской слободы? Скорее всего, ничего не узнаю, потому что не знаю — что узнавать, но схожу. Все-таки, не зря я пересмотрел уйму детективных сериалов и прочитал невесть сколько книг. Усвоил, что, если имеется хоть малейшая ниточка — попробуй ее вытянуть.
Я вышел к Подмонастырской слободе и встал, раздумывая — по какой же улице пойти? Может, по той, что идет к Соборке, а может, вдоль Ягорбы? Надо было у Ани узнать– а где дом козы? Спросить кого — где живет гимназистка с козой?
И тут я услышал блеяние. Кстати. Значит, коза живет на той улице, что проходит вдоль Ягорбы. Значит, туда и пойду.
Никогда не признавал совпадений. Если только в детективах, когда, предположим, инспектор полиции не может найти улику, чтобы предъявить обвинение злодею и вдруг —бац, искомая улика, по счастливому совпадению, появляется на блюдечке с голубой каемочкой. Или в деле неожиданно возникает важный свидетель, который, как оказывается, сидел в высоком кресле, повернутым спинкой и все слышал, но его никто не видел[1].
В тоже время, если я получаю информацию, что в ночь, когда произошло убийство г-на Калиновского…
Стоп. Неверно сформулировал. Пока я на сто процентов не уверен, что это убийство (вдруг генерал сам узел завязал, подпрыгнул на стуле и заскочил в петлю?), поэтому выскажусь более нейтрально — случилась смерть. Итак, в ночь, когда «случилась смерть» отставного генерала, в Подмонастырской слободе видели двух неизвестных мужчин с мешками. Возьмем за основу, что эти люди имеют отношение к смерти генерала. Допустим — один из них пропавший камердинер Никита, второй — его сообщник.
Сомневаюсь, что они на самом деле шли воровать козу, иначе мешки были бы пустыми. Логично предположить, что в мешках они что-то несли. Что можно таскать в мешках? Да все, что угодно. Хоть муку, хоть траву, хоть краденого поросенка. Но добропорядочные обыватели по ночам спят, а не по улицам ходят. Яков не смог определить — пропало ли что-то из дома генерала, но, предположим, что-то пропало. Пройдет день-другой, старый слуга успокоится, посмотрит — что исчезло?