Дом отца диакона отыскал. Осторожно потянул веревочку, открывая калитку во двор. На всякий случай осмотрелся. Коза Люська пока молчит, но у наших градских обывателей имеется дурная привычка заводить себе злых кобелей, а те моей должностью интересоваться не станут. Собакенам пофиг, кого драть.
Уже безбоязненно вошел во двор, подошел к входной двери, постучал и услышал великолепный бас:
— Кого там черти несут?
— Так уж и черти? — хмыкнул я.
С диаконом — отцом Николаем, отцом гимназистки, я почти не знаком. Разумеется, в храме друг друга видим, при встречах раскланиваемся, но не более. Церковнослужитель, вишь, а у него черти. Нет, он священнослужитель, это повыше, нежели церковнослужители. И голос у диакона соответствующий. Шаляпину бы уроки вокала брать.
— Ох, прости господи, — отозвался диакон, открывая дверь. Рассмотрев меня, вздохнул. — Вырывается, прошу прощения. Меня уже и отец благочинный отругал. А я думал, что опять Людкины подружки пришли козу доить.
— А сколько раз они ее доят? — удивился я. Корову, если не изменяет память, доят два раза в день — утром и вечером. Коза скотина мелкая, два раза в день доить чересчур. Если гимназистки по несколько раз в день приходят козу доить, тут не только отец диакон чертей вспомнит, но и коза матерится начнет.
Отец диакон болезненно скривился, снова вздохнул:
— Уж и не знаю, что мне и делать. В городе корову держать — так сена не напасешься, и пасти негде. А молоко детишкам нужно. Жила себе Люська, до самого снега на берегу паслась. А теперь вот, каждый день боюсь, чтобы не украли. И кто такую пулю пустил, что настоящая гимназистка должна собственную козу иметь?
— Ох, отец Николай, лучше не говорите, — ответно вздохнул я. — У самого козлушка в сарайке стоит, трясемся с сестренкой каждый день. Цены на коз такие, что не посмотрят, что следователь — сопрут.
Поговорив о проблемах насущных, мы с отцом диаконом стали, вроде бы, и ближе. Собратья по козоводству.
— Вы, господин следователь, по делу или как? — поинтересовался диакон.
— По делу, разумеется. Нужно мне отец Николай, с дочерью вашей поговорить. Дома она?
— Дома, а где ей быть? А что натворила? — забеспокоился диакон. — Ежели что — не посмотрю, что гимназистка — задницу надеру. Ух уж, как надеру! Так надеру, за парту не сядет!
Отец Николай говорил таким тоном, что даже ежу понятно — доченьку он свою любит, какой уж там дранье? Не отправил в Новгород в епархиальное училище, где дочек священнослужителей учат бесплатно, а устроил в гимназию. Скорее всего, кто-то из наших «олигархов» учебу оплачивает. Но я обязан делать вид, что верю.
— Не надо барышне ничего драть. Может, напротив, ее похвалить нужно. Меня интересует та ночь, когда ваша дочка двух незнакомых мужиков увидела, которых за козокрадов приняла.
— Вот ведь, врушка-то! — покачал головой отец диакон. — Вот уж, точно, я ей хвост накручу. Ничего Людмилка не видела, дрыхла без задних ног. Ее с утра-то пушкой не разбудишь.
— Как это так? — удивился я.
Вот те раз. Девушка ничего не видела, а я улики нашел?
— Это я услышал, что Люська орет, — сообщил диакон. — Раньше-то бы и в голову не зашло выбегать, да козу проверять — орет, так пусть и орет. Надоесть, перестанет. А теперь вот, остерегаюсь. Выскочил во двор, а за забором шушуканье. Думаю — точно, козу красть явились. Я к забору — а за ним два мужика стоят. Вот тут я их и шуганул, а они вниз побежали, к реке. И чего им там делать?
Отец Николай немного смутился. Понятно, как шуганул и что сказал.
— А незнакомцев не рассмотрели?
Отец диакон только повел плечами:
— Так темно ж было. Фонарей нет, а что при луне увидишь?
Плохо, что не рассмотрел. Но что хорошо, так это то, что свидетель — взрослый человек. А в протоколе допроса не станем пересказывать те слова, которыми отец диакон шугал непрошенных гостей, а напишем нейтрально — мол, спросил — что вы тут делаете?
— А вы, господин следователь, отчего спрашиваете? — с подозрением поинтересовался диакон. Прищурившись, вспомнил: — Это же в ту ночь было, как генерал повесился. Или это не козокрады были, а убийцы? И генерал-то не сам повесился?
Юлить не стал, сильно врать тоже. Неудобно говорить неправду священнослужителю. Ответил обтекаемо, как полагается следователю, еще не сдавшему дело в суд:
— Пока ничего не могу сказать. Уж очень много неясного. Скажу так — если повесили генерала, злодеев отыщем и накажем, а покойного похоронят со всеми почестями.
— А удавился — за оградой церковной, — кивнул диакон.
Я тоже кивнул, но про себя подумал, что имеется и третий вариант — похоронят в ограде, безо всяких почестей. Но это в том случае, если мои мысли найдут подтверждение.
[1] Полохало (диалект) — чучело
[2] В нашей реальности следователь был бы обязан допросить обоих пареньков, а иначе прокурор попросту вернул бы дело на доследование.
Глава 16Записки о Шерлоке Холмсе
Человек я, разумеется, весьма самостоятельный и независимый. В том смысле, что процессуально независим. Не стану хвастать, что слишком умный, но далеко не дурак, понимаю, что некоторые просьбы поважнее приказа. Посему, просьба государя императора о написании детектива — серьезная вещь.
Расследование преступления пока застопорилось, время у меня есть, бумаги хватает, а в кабинет коллеги не ломятся.
Итак, приступим. Но дальше идеи, что следует украсть «шерлокиану», мои фантазии не идут, поэтому, стану красть.
Кстати, по поводу моральных соображений, что заниматься плагиатом — очень плохо. Спорить не стану, но у меня есть одно очень серьезное оправдание, потому что я сам по себе — один сплошной плагиат. Разве не так? Влез в чужое тело, проник в чужую семью, проживаю чужую жизнь.
Сам я познакомился с романами и рассказами Конан Дойля в давние е времена, когда меня отправляли в деревню, к моему деду со стороны матери — сельскому интеллигенту, как он сам себя величал, а заодно и директору школы на пенсии. Так вот, на даче у деда (сам он предпочитал жить в квартире со всеми удобствами, в поселке городского типа, но дом в деревне сохранил) имелась шикарная библиотека, которую начал собирать еще мой прадед. В числе прочего, там был и Артур Конан Дойл. Не сам, разумеется, а его книги. Имелись издания дореволюционных авторов, и советские. Но самым полным оказалось собрание сочинений, изданное в шестидесятые годы 20 века. Черненькие обложки. Не соврать бы — не то в шести томах, не то в восьми. Первые три тома как раз и содержали «шерлокиану». Читал я эти книги каждый раз, когда приезжал. Еще у деда имелся видеомагнитофон и немалое количество видеокассет, а в их числе и сериал про Шерлока, в роли которого выступал Василий Ливанов. А доктор Ватсон в исполнении Виталия Соломина выше всяческих похвал.
С Интернетом в те годы в деревне было не очень, телефон у меня был кнопочный, так что, свободное время посвящал чтению и просмотру видеофильмов.
Поэтому, не знаю, что у меня получится — вольный пересказ сэра Артура или изложение просмотренных серий.
Плагиатить плохо, но это я как-нибудь переживу. И плохо насаждать в России англоманство. Но уверен, что реальные англичане совсем не такие, как мы их воображаем.
Может, перенести действие в Россию, дать мистеру Холмсу фамилию Холмогоров или Колмогоров? Чем плохо — князь Холмогорский? А Уотсона-Ватсона переделать в Боткина? «Элементарно, Боткин!» Нет, не звучит. Хм… А ведь у Конан Дойла есть персонаж с фамилией Боткин. Правда, не в «Шерлоке Холмсе», а в «Бригадире Жераре». Граф Боткин, разговаривающий на превосходном французском языке. Еще там казаки с лицами, заросшими волосами и в овчинных папахах!
Так, отвлекся. Про бригадира Жерара писать не стану, оставлю автору.
И, вообще, переносить действие на свою родину, трудно. Как станет выглядеть частный детектив князь Холмский? Да никак. С частным лицом в России не будут считаться ни обыватели, ни официальные лица. И титул не спасет. Что толку было князю Мышкину от его титула? У нас не Англия, где ценят джентльменов, имеющих хобби, а профессионалы остаются в дураках, будь это инспектор Лестрейд у Конан Дойла или старший инспектор Джепп Агаты Кристи.
К тому же, если превратить Холмского в полицейского или судебного следователя, вроде меня, некоторые вещи придется либо перелопачивать, либо выкидывать. Скажем — «Смерть Чарльза Огюстеса Милвертона», где Холмс и Ватсон, забравшиеся в чужой дом, стали свидетелями убийства. Мы, как читатели, только приветствуем смерть шантажиста от руки женщины, ставшей жертвой мерзавца, но закон-то самосуд не признает. Та несчастная леди, застрелившая Милвертона, совершила преступление и должна понести ответственность.
Мистер Холмс — частное лицо, поэтому он мог себе позволить не сообщать полиции имя убийцы. А вот официальное лицо — следователь Холмский, обязан это сделать иначе он станет считаться соучастником преступления. Неважно, что у полиции не будет доказательств. Читатели-то все видят. И в чужие дома — даже из наилучших побуждений, забираться нельзя.
Есть и другие рассказы, где Холмс подменяет собой правосудие, хотя и не имеет права это делать.
И как обойтись без уютной гостиной с камином, перед которым сидят два друга, пьют кофе, а иной раз ликер и беседуют? У нас-то ты куда героев усадишь? Перед печкой — не комильфо. А ставить камин в русском доме — вороны захохочут. Вымерзнет и Холмский и Боткин. Расположение комнат — две спальни и гостиная с камином, тоже не подойдет.
Умолчу, что двое друзей за кофе или ликером, это вообще не по-русски.
Все-таки, придется оставить Англию. Иначе замучаешься перемещать героев на телегах или в почтовых каретах, сложно объяснить смог где-нибудь в Петербурге (а как же без густого тумана, замешанного на угольной копоти?), да и многое другое.
Обаяние книг, обаяние фильма, что сильнее? Иной раз думаешь — а не мы ли сами создали «старую добрую Англию» с ее зелеными лужайками, маленькими, похожими на почтовую марку, домиками[1]. Аглицкие джентльмены с «твердой верхней губой», невозмутимые при любом стечении обстоятельств, называющие кошку кошкой, наступив на нее в темноте. Или добропорядочные английские леди, что выходят замуж лет в двадцать семь или тридцать, но умудрявшиеся сохранять невинность?