— Н-ну? — протянула обиженная швея.
— К доктору вам нужно сходить. Пусть он вас осмотрит, акт обследования составит. Его потом судье принесете, как доказательство. А иначе обидчицы скажут — мол, не было ничего, только ругались. Правильно?
— Н-ну…
— У вас, на Благовещенской, доктор хороший живет. У него в доме и медицинский кабинет есть.
Софья Ильинична кивнула:
— Хороший доктор, только пьет часто.
— А кто у нас без греха? — развел я руками. — Прямо сейчас и идите к доктору, пусть он вас осмотрит. Скажете, что без акта никак нельзя.
Глава 18Принцесса с Маркса
Российская бюрократия — великая вещь. Пристав Ухтомский сообщил, что нашелся-таки в учетных списках Никита Николаевич Мещеряков, тридцати четырех лет, отставной унтер-офицер.
Родинки, цвет волос и прочее не указано, но учетные списки — это не личное дело арестанта и не паспорт, куда записывают приметы. И цель путешествия тоже не вписана.
Останавливался подозреваемый на постоялом дворе при почтовой станции, запись датирована 1 августа. Стало быть, приехал он сюда не месяц назад, а пораньше. А выписался — 4 августа. На службу к генералу, со слов старого лакея, он устроился в конце августа — начале сентября. Любопытно, где же болтался остальное время?
Если включить воображение, можно пофантазировать, что Мещеряков четыре дня проводил разведку — выяснял, где пребывает генерал, потом уехал в Ивачево, чтобы продолжать свое наблюдение. Получается, что он какое-то время был близ генерала, но в контакт не входил? Ивачево — это не только название поместья, но деревня с почтовой станцией, а в паре верст от нее будет село Никольское, где имеется трактир, а в трактирах есть комнаты для приезжих.
Странно — почему станцию устроили не в селе, а в деревне?
Теоретически, Мещеряков мог вначале прибыть в Никольское, оценить обстановку, а потом пойти на сближение.
Яков сказал, что прежний камердинер уволился с месяц назад, заехал в Череповец за вещами, похвастался, что получил письмо о наследстве.
Стоп. Лакей говорил, что почту для генерала он получал сам, а потом отвозил ее в поместье. Но про письмо камердинеру старик не упоминал, а я отчего-то не спросил. Ничего, не смертельно. Мне все равно еще придется беседовать с лакеем, возможно, что не один раз. Мог ли Мещеряков устроить увольнение бывшего камердинера, чтобы занять его место? Если за деньги — несложно. А деньги и угрозы — еще проще.
Ох, ну до чего же все сложно! Устранять со своего пути прежнего слугу (ладно, что не убили), втираться в доверие, чтобы повесить отставного инженер-генерал-майора. Закручено-то как! Напоминает какой-нибудь детективный сериал. Убийство в Восточном экспрессе, блин. Попроще-то нельзя? Общеизвестно, что чем сложнее план, тем сложнее его исполнить. Выпадет какая-то деталь, пиши пропало. Но в данном случае, все удалось. Или это я сам накручиваю и закручиваю, а все было проще?
Топать пешком до почтовой станции — версты две, было в лом, поэтому нанял извозчика.
— Жди меня здесь, — приказал я извозчику, соскакивая с пролетки и оглядываясь по сторонам.
Почтовая станция — это не домик станционного смотрителя, где Самсон Вырин и живет, и принимает проезжих, а небольшой поселок: сама станция, вроде нашего автовокзала, четыре жилых дома, где обитает и начальник в чине коллежского регистратора (увы, потолок) с семьей, и те, кто обеспечивает жизнедеятельность — конюхи, сторожа, уборщики. А есть еще дом, где отдыхают ямщики, сарай, куда выгружают почту. Само-собой, что нужна конюшня, сараи для сена. А еще — постоялый двор и трактир. Бывает, что постоялый двор совмещен с трактиром, но у нас не так.
И то, что именуется постоялым двором, лучше называть гостиницей, пусть и это не по статусу. Гостиницей именуют то, что в черте города, аза чертой уже постоялый двор.
В два этажа, длинный, словно барак. По моим прикидкам, номеров на двадцать, если не больше. Когда я здесь был в последний раз, а случилось это в апреле, когда мы с Анькой нанимали карету до Питера, стоял тут довольно скромный постоялый двор. Помню, что был еще здоровенный штабель бревен, но я ему значения не придал. А тут, вишь, за лето новую гостиницу срубили. Обратно-то мы ехали напрямую, не останавливаясь, а что за окном кареты не посмотрели.
А у этого постоялого двора еще и вывеска есть. Что там над дверью?
«Принцесса с Маркса».
Та-ак… Уже сперли название нашей повести, да еще и с ошибкой. И шрифт написания мультипликационный. Он разве в эту эпоху уже есть? Не иначе, попаданец объявился.
— Здравия желаю-с, ваше высокоблагородие! Комнату-с желаете снять? — высунулся из дверей парень, судя по облику — кудревато-усатый, красная рубаха с кушаком, полосатые штаны, заправленные в сапоги — стиль аля-рюс, из прислуги. Кажется, коридорным именуют? Так ведь не горничный же. Постоянно забываю, что официант в ресторации, а в трактире половой.
— А почему Марс с ошибкой? — вместо ответа поинтересовался я.
— Так, художник-с, пока картины писал-с — трезвый был. А как до вывески дело дошло — напился, — пояснил коридорный.
Кажется, догадываюсь, что за художник. Но если не он — точно, что попаданец.
— Художнику не Прибылов фамилия? — поинтересовался я.
— Так точно-с, — подтвердил коридорный. — Он нам и вывеску сотворил-с, и картины-с.
— А что за картины? — заинтересовался я.
— А вы, ваше высокоблагородие-с дом обойдите-с, они с боков-с будут-с, — посоветовал парень.
— Сейчас обойду, — хмыкнул я, потом спросил: — Хозяин на месте?
— На месте-с, — кивнул коридорный.
— Пока я живописью стану любоваться, передай хозяину, что к нему следователь пришел. Фамилию мою знаешь?
— Да как не знать-с! Кто ж вас не знает-с?
— Вот и ладно, — кивнул я. — Да, а зачем вот это, через каждое слово — да-с, нет-с? Не надоело?
— Надоело-с, — вздохнул коридорный. — Но хозяин велел-с и посетителям-с нравится, привык-с.
С боку — это означает, с торца. Не поленившись (так любопытно же, что такое сотворил наш непризнанный гений?), прошел вдоль гостиницы и посмотрел на один бок.
Мать-честная! Почти два этажа занимал холст, на котором нечто, напоминающее ярко-красную змею на черном фоне, у которой вместо головы нарисован… золотой самовар. Вон — и краник на месте, и труба, и две ручки.
Это что, художник так змею видит? И что сия аллегория означает? Самовар из краника выдает кипяток, типа змеиный яд? Яд и противоядие?
Нет, не хватает у меня воображения, чтобы соотнести посуду, предназначенную для приготовления чая и змею. Символизм, однако.
А если нет никаких символов? А если это имеет отношение к Марсу?
Определенно, это не абстрактное изображение змеи, потому что с одной стороны изображено солнце, а с другой луна. Солнце фиолетовое, но это ладно, а вот луна отчего-то зеленая. Где-то я читал про зеленую луну, но где именно, уже и не помню.
Это что, мы так с Аней описали космический аппарат? Там же ясно было написано — ракета, с разделяющимися ступенями.
Что у нас со второго торца?
А там опять звездное небо, а на его фоне портрет девушки с распущенными волосами. Кажется, нечто подобное я видел в каком-то фантастическом фильме — командир корабля запросил диспетчера, на экран вывели картину звездного неба и девушки. Очень романтично.
Силен, живописец. Но мало того, что девушка очень красива, она мне показалась знакомой. Где-то я ее видел?
И где? В том мире? Нет, там таких девушке нет, точно помню. А если в этом?
Боже ты мой, так ведь я ее каждый день вижу. Это же моя Анька!
Ну Прибылов, ай да сукин сын! Где же он Аньку мог видеть? Краска высохла, но заметно, что свежая. Значит, изображение создали недавно.
— Иван Александрович, здравствуйте! — услышал я голос. Не иначе, сам хозяин выбежал.
— Здравствуйте, — обернулся я на голос.
Ага, дядька лет сорока, в поддевке. Ну, только у нас может быть такое сочетание — фантастическое название гостиницы (виноват, постоялого двора) и русские костюмы.
Кивнув на картину, сказал:
— Любуюсь.
— А уж как господа приезжие-то рассматривают да диву даются! — замахал руками хозяин. — Я, вначале-то думал — дурость, зачем мне какую-то девку, пусть и красивую, на стенку лепить? А Сашка — мол, не пожалеешь! Две недели висит, все время кареты останавливаются. И гостей полон двор. Тридцать нумеров — все заполнены! Но, ежели вам угодно — отыщу. Есть у меня специальный нумер для хороших гостей.
— Нумера мне пока не нужно, я к вам по делу, — усмехнулся я. Увидев побледневшего хозяина, утешил дядьку. — Не волнуйтесь, я не про вашу душу. Кое-что о постояльцах нужно уточнить.
— А это, Иван Александрович, всегда пожалуйста, — выдохнул хозяин с облегчением. Потом снова забеспокоился — Так и чего вам самому-то было идти?
— Так я подумал — если за вами городового прислать, или курьера, так и вам лишние хлопоты, и время лишнее уйдет, — хмыкнул я. — И что ваши постояльцы подумают?
— Вот тут да, это верно, — закивал хозяин.
Может, я бы и послал за хозяином городового, так нет никого. То есть, почти никого. Самому быстрее, к тому же, хозяина лучше расспрашивать в его домашних условиях. За ним никакого криминала нет, вспомнит больше, нежели в моем кабинете.
Я кивнул хозяину — пойдемте, мол, потом спросил:
— А почему постоялый двор — и принцесса Марса? — поинтересовался я.
— Так книжка, говорят, модная. Или повесть? Не знаю, сам-то я не читал, — пояснил хозяин. — Сынок у меня книжки да газеты читает. Он у меня умный, худого не посоветует. По хозяйству помогает. Он же уговорил — дескать, тятька, пора расширяться! Почтовых карет все больше и больше, приезжих много, а места нет. Куда годится, что десять нумеров? Подумал я — а ведь прав, сынок-то. У нас нынче каждый день по десять карет, которые по главному тракту, а сколько местных? В прошлом году бревен купил, в мае–июне отстроились, он опять — давай название дадим? Сначала пытался уговорить, чтобы я постоялый двор какой-то Буратиной обозвал. Мне-то бы посолиднее что-то, а он заладил — нужно по моде.